Сообщение от lkgios
В ТЕМНОТЕ, БЕЗ ВЕРХА И БЕЗ НИЗА
Полет корабля “Союз-21” полон драматизма. И все это - отпечаток особой космической судьбы командира экипажа Бориса Волынова. Космонавт первого набора в отряд 1960 г. испытал почти все, что выпало на долю людей этой профессии. За ним прочно закрепилось прозвище “вечный дублер”. В полете корабля “Союз-5” никто не мог предположить, что так драматически сложится последний этап, спуск с орбиты и посадка. Когда не произошло штатное разделение трех отсеков (спускаемого, бытового и приборно-агрегатного), казалось, что космонавт обречен – ведь никаких шансов на спасение, однако все закончилось благополучно.
И вот новое испытание в полете на “Алмазе-3” или ОПС-103. Еще до начала экспедиции на эту станцию предполагалась трехмесячная работа на ее борту, но из-за ограниченного ресурса корабля “Союз-21” был утвержден 60-суточный полет. Работа Волынова и Жолобова на борту станции проходила по штатной программе. На 42-е сутки неожиданно взревела сирена тревоги, погас свет, отключились многие бортовые приборы. Что же произошло на “Алмазе”?
Первый месяц на борту прошел без каких-либо неприятностей. Все шло нормально, если не считать неприятного запаха в отсеках станции. Но это сказалось на их повседневной работе лишь на 42 сутки. После пронзительного воя сирены начался “мандраж”. Внутри станции стало темно, так как “Алмаз” находился над ночной стороной Земли. Возникло чувство растерянности. Чтобы убрать раздражающий звук, сирену выключили. Наступила гнетущая тишина. Лишившись привычного звукового фона от работы вентиляторов, различных приборов, агрегатов и других источников, экипажу трудно было воспринимать такую неожиданную обстановку. После выключения сирены Борис Волынов передал на Землю короткое сообщение: “На борту авария”. Большего он сказать не мог. Экипаж недоумевал: что же произошло, насколько все это серьезно, что следует предпринять?
На Земле стало тревожно. Необходимо было принимать соответствующие возникшей ситуации правильные решения, но не хватало полной оперативной информации с борта. Поэтому Земля стала задавать экипажу уточняющие вопросы, чтобы проанализировать неожиданную ситуацию и выдать рекомендации по действиям космонавтов в данной обстановке. Но связи с экипажем не было. Станция ушла на “глухие витки”, где она находилась вне зоны радиовидимости.
Тем временем экипаж мобилизовал все свои усилия на определение характера неисправности. Начался мозговой поиск возникшей неисправности. Первое, о чем подумал экипаж, это разгерметизация станции. Значит, надо срочно перебираться в корабль, отстыковываться от ОПС и возвращаться на Землю. Но эта версия была отброшена ввиду отсутствия явных признаков потери герметичности отсеков “Алмаза”. Не было характерного “свиста” уходящего воздуха. Если стравливание идет медленно, то можно попытаться спасти станцию. Прислушиваясь к непривычной тишине, Волынов и Жолобов пришли к выводу, что станция “живет”. Между тем обнаружилась иная неисправность - не работала система регенерации воздуха. Кислород начинал неумолимо “таять”. Насколько его хватит, никто не знал. К тому же станция потеряла ориентацию. Ситуация становилась все более тревожной. В этой обстановке важно было не поддаться паническому страху, действовать спокойно и продуманно.
Неимоверными усилиями космонавтам удалось привести “Алмаз” в нормальное состояние. Однако авария на станции и стрессовое состояние экипажа не прошли бесследно. У Виталия Жолобова начались головные боли, пропал аппетит и сон. Ни один из медицинских препаратов, которые находились в бортовой аптечке, не помог. Бортинженеру становилось все хуже и хуже, он не мог работать в полную силу, ко всему относился с удручающим безразличием. При этом страдали оба: Жолобов от собственного состояния, Волынов - от переживания за товарища. Надеясь, что это болезненное состояние бортинженера пройдет, о недомоганиях Жолобова на Землю не сообщали. Но долго так продолжаться не могло. Виталий Жолобов по собственной инициативе пожаловался врачам на свой “дискомфорт”. Медики долго выясняли ситуацию, пытались понять насколько все это серьезно. Ведь такое в практике космических полетов случилось впервые. При этом точного диагноза установить так и не смогли. Государственная комиссия приняла решение о досрочном прекращении полета. Вместо запланированных 60 суток экипаж пробыл на орбите неполных 49.
Спуск с орбиты прошел без осложнений, но поскольку команда на посадку была выдана не на расчетном витке, то спускаемый аппарат приземлился на хлебном поле и завалился на бок. Борис Волынов выбрался через люк, попробовал сделать шаг, но ноги не держали.
- Первое, что ощутил после приземления - запах Земли и хлеба (было 24 августа, время страды - А.Л.). Запах, который не ощущал давно. Какое же это счастье - жить!
Он упал на спину, попытался подняться, но не смог. Виталий Жолобов, покидая СА, за что-то зацепился и остался в висячем положении. Командир собрал последние силы, подполз к люку и помог товарищу вывалиться на Землю.
Ответить с цитированием
