Славянам

[зяба]

Есть песня такая. Но мне она больше нравится в печатной форме, меткостью стихотворных слов.

В обетованной стране

В обетованной стране
Встретились мы - одногодки.
Ах, не видались, поди,
уже тридевять лет!..
И подливает он мне
Из принесённой мной водки.
Всё у него хорошо.
Всё, что искал, он нашёл.
Всё хорошо. Только Родины нет.

А ночь - будто омут в реке.
И стынет луна на удавке.
И говорит он в хмелю:
- Я назавтра возьму пистолет...
А завтра он, впрямь, с ним в руке.
Только на бензозаправке.
Всё у него хорошо.
Всё, что искал он нашёл.
Всё хорошо. Только Родины нет.

И иноземка - жена
Над переводом хохочет.
И я ей пою прямо в бюст -
как подпивший корнет.
Но, вдруг, исчезает она -
Ей хочется в дансинги ночью.
Всё у него хорошо.
Всё, что искал он нашёл.
Всё хорошо. Только Родины нет.

Ударим в гитару потом.
Трясьмя затрясутся стаканы.
С блатными куплетами
выйдет гремучая смесь.
И грудь осеняя крестом,
Он вдруг разрыдается спьяну,
Что всё у него хорошо...
Что всё, что искал, он нашёл.
Что всё хорошо.
Только Родина - это не здесь.
А. Новиков

[Тычоблин]

Есть песня такая. Но мне она больше нравится в печатной форме, меткостью стихотворных слов.
В обетованной стране

Тот же Новиков о русских..

Женщина ушла
За женщиной тянулся шлейф -
Синявый дым табачный
До первого угла.
Сорвалось с губ моих о ней
Два слова неудачных,
И женщина ушла.

Висел вопрос в ее прищуре узком.
Продать она себя хотела и могла
На языке любом. Но я сказал на русском.
И женщина ушла.

А я пошел, мурлыча в тон
По городу, где Альпы
Над крышами - горбом.
Где танцовщицы за стеклом
То белы, то асфальтны,
То просто в голубом.

И в кабаке, в дыму, в проходе узком
Мне пела у стола взахлеб и догола
И даже позвала, но я сказал на русском...
И женщина ушла.

И был я нем. И был я зол.
И ухарем бездомным
Из потного стекла
Чужое пойло, как рассол,
Хлеб@л в дыму бездонном.
И выстыл, как зола.

И в руки мне ломилась грудью блузка,
Кривлялась и врала. Метала и рвала.
И на углу ждала. Но я сказал на русском.
И женщина ушла.