Те, кто после объявления о*создании фильма о*28*панфиловцах кричал, что такого подвига не*существовало (как будто это имеет какое-то значение для художественного фильма), как и*те, кто кричал, что отрицающие этот мифологический подвиг*— «конченые мрази», идеально подогрели публику, которой стало любопытно посмотреть фильм. Результат: немалая часть аудитории «28*панфиловцев» и*«Землетрясения» выдает запрограммированную реакцию, которая никак не*связана с*достоинствами или недостатками фильма.
Всему свое место. Почему «28*панфиловцев» со*своими крайне скромными художественными достижениями существуют на*одном поле с*настоящим кино, будь оно американское, российское, французское или какое угодно еще, мне не*очень понятно. Его делали явно люди увлеченные, патриотичные, искренние. Намерения могут быть благими, но*я*не*понимаю, какое отношение это имеет к*кино, в*котором должны быть идея, метафора, интересный сюжет, незабываемые персонажи, самобытный художественный язык?
Опыт таких народных фильмов, конечно, трансформирует наш кинематограф, и*это тревожный знак. Но*не*катастрофа. Ведь чтобы показывать выдающиеся результаты, надо быть экстраординарным и*коммерсантом, и*художником. Бекмамбетов или Бондарчук, например, на*это способны. Никто не*будет спорить, что это личности. У*каждого свой стиль, свой подход, каждый рискует чем-то, создавая свою художественную вселенную. Без этого не*будет и*серьезной коммерции! В*Голливуде и*во*всем мире то*же самое. Мы*можем ненавидеть Спилберга, Майкла Бэя или Люка Бессона за*коммерциализацию искусства, но*в*каждом случае речь идет о*яркой личности.