25 мая 1968 года в 18 часов в Кирове на стадионе «Трудовые резервы» должен был начаться спектакль «Есть на свете Москва», посвящённый истории страны от Гражданской войны до парада Победы. Спектакль давал Московский театр массовых представлений, входящий в структуру «Росконцерта». В гастролях в Кирове были задействованы 89 артистов этого театра и ещё 36 приглашённых артистов, в том числе народный артист СССР Ермак Серкебаев и пять народных артистов РСФСР: Марк Бернес, Сергей Мартинсон, Юрий Жданов, Даниил Сагал и Евгений Самойлов. Для массовых сцен были приглашены кировские школьники, участники художественной самодеятельности, спортсмены, студенты политехнического института, военнослужащие. Общее количество участников представления достигло 1200 человек. Сам стадион вмещал 10 тысяч зрителей. Мероприятие должно было завершиться праздничным фейерверком.
За 20 минут до начала представления, в 17:40, на стадионе раздался взрыв, потом второй и третий. Горел порох, который должны были использовать для итогового фейерверка. Когда взрывы затихли, у входа на стадион началась давка: одни бежали на улицу, другие стремились на стадион, чтобы найти своих родных, которые зашли до взрыва.
Стадион в 1950-е годы, вид на административное здание
В 2011 году военный судья в отставке Виталий Манылов издал книгу «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы», для написания которой он первым ознакомился в Госархиве с материалами уголовного дела, хранившимися под грифом «секретно». В своей книге Виталий Алексеевич раскрыл не только причины трагедии, но и опубликовал полный список погибших, а это 39 человек, среди которых 11 детей. Кроме того, он привёл воспоминания очевидцев, назвал виновных во взрыве и рассказал, как их наказали. Книга была издана тиражом 500 экземпляров, её можно взять в любой кировской библиотеке.
Дело под грифом «секретно»
- В 1968 году я работал первым секретарём Немского райкома ВЛКСМ, - рассказывает Виталий Манылов. - Уже 26 или 27 мая в Неме стали говорить, что в Кирове произошёл взрыв. Но никто не знал никакой конкретики, друг другу передавали слухи, домыслы. Долгие годы об этой трагедии не было никаких официальных сведений.
Виталий Манылов родился в Кировской области в 1944 году. В 1968 году, уже будучи офицером запаса, поступил на военную службу политработником, параллельно начал учиться в Свердловском юридическом институте. С 1974 года стал военным судьёй. Через 9 лет стал председателем военного трибунала Кировского гарнизона. С 2004 года ушёл на заслуженный отдых и стал заниматься краеведческой тематикой. Так, с 2007 года Манылов выпускает сборник «Вятская фемида», в котором рассказывает биографии судей Кировского областного суда, прокуроров и прокурорских работников региона, а также о становлении судебной и судебно-арбитражной системы в Кировской области.
Виталий Алексеевич Манылов
Он признаётся, что над книгой «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы» стал заниматься от желания узнать, наконец, что же произошло 25 мая 1968 года в Кирове. Как бывший судья он понимал, что наиболее полную картину произошедшего он сможет узнать только из судебного дела. Но ни в областной прокуратуре, ни в областном суде, ни в УМВД, ни в УФСБ документов по делу не было, так как расследованием занималась прокуратура РСФСР, а дело рассматривал Верховный суд РСФСР. Манылов поехал в Москву в Государственный архив, но и там получить нужные документы оказалось непросто, хотя и гриф секретности с них к этому времени был уже снят.- В наши кировские архивы вход свободный - показываешь документы и работаешь спокойно. А по правилам Госархива для ознакомления с уголовным делом необходимо получить разрешение представителя органа, который это самое дело рассматривал. А это Верховный суд, - рассказывает Виталий Алексеевич.
Манылов стать искать знакомых по судейскому прошлому, которые сейчас служат в Верховном суде, и нашёл бывшего сослуживца. Он-то и согласился дать разрешение на работу в архиве. 1 марта 2011 года Виталий Манылов начал знакомиться с 18-ю томами уголовного дела по взрыву на стадионе «Трудовые резервы». Работа в архиве заняла несколько месяцев.
Что взорвалось на стадионе
Выяснилось, что со спектаклем «Есть на свете Москва» театр массовых представлений гастролировал по всему Союзу. 7 мая 1968 года его уже показывали в Кирове на стадионе «Динамо». 18 и 19 мая спектакль показали жителям Йошкар-Олы, на 25 и 26 мая вновь были запланированы гастроли в Кирове, где должно было пройти три представления, а ещё через неделю - в Ульяновске.- Так как выступления шли следом друг за другом, всё необходимое по стране возили с собой, включая порох. Бывало, что порох везли в том же пассажирском вагоне, в котором ехали сами артисты, - рассказывает Манылов.
23 мая 1968 года в Киров в товарном вагоне пассажирского поезда привезли реквизиты театра, в числе которых были и ящики с порохом. Всего в нашем городе выгрузили 40 ящиков - а это 900 кг - взрывчатки. Этот объём был рассчитан сразу на несколько представлений.
Ящики с порохом складировали в деревянном административном здании стадиона «Трудовые резервы». В здании был балкон, на котором во время представлений сидели высокопоставленные гости, а внутри находился буфет, где посетители стадиона могли пропустить по кружечке пива и перекусить.- Сейчас это удивительно, но тогда не было серьёзных требований к пожарной безопасности. Поэтому инспектор кировской пожарной охраны Пестриков проверил готовность стадиона к представлению, когда ещё не был привезён реквизит и порох. Он обошёл все помещения за день до этого, 22 мая. Нарушений, которые могли бы помешать проведению выступления, он не нашёл, - рассказывает Манылов.
В своей книге Виталий Манылов приводит ещё один интересный факт:
«Исполнять пиротехнические эффекты должны были лица, зачисленные на штатные должности пиротехника театра. Поскольку у театра не было своей пиротехнической мастерской, то руководство театра заключало договор с мастерскими различных парков культуры. По договору со Ставропольским парком культуры и отдыха имени Ленинского комсомола в подготовке и проведении мероприятия должны были участвовать четыре пиротехника. Но уже на выступлении в Йошкар-Оле были задействованы всего два человека: старший пиротехник Березенцев и пиротехник - его жена. Оба имели большой опыт работы. Но на гастролях в Йошкар-Оле с ними была и маленькая дочь. Чтобы увезти её домой, в Ставрополь, Березенцев улетел из Йошкар-Олы и обещал приехать сразу в Киров. Но в Ставрополе узнал, что дочь заболела. Поэтому Березенцев отпустил с гастролей жену, сказав, чтобы она прилетела 28 мая в Ульяновск, а в Кирове он справится сам… В Киров он прилетел лишь вечером 24 мая и с утра 25 мая приступил к снаряжению и установке на стадионе пиротехнических средств».
Взрыв
В Кирове театр должен был дать три представления. На них было продано 28 944 билета и ещё 500 билетов были розданы в качестве пригласительных. Первое представление было запланировано на 25 мая. Это была суббота, короткий рабочий день, который заканчивался в 17:00.
В этот день неподалёку от «Трудовых резервов» проводили ещё несколько мероприятий. Так, в 17:30 летний цирк открывал сезон в сквере у памятника Степану Халтурину, а на стадионе «Динамо» шёл футбольный матч.- По воспоминаниям очевидцев, люди заранее стали заполнять стадион, - рассказывает Василий Алексеевич. - Многие специально шли пораньше, чтобы сходить в буфет, выпить пива. Уже к 17:30 пришли участники массовых сцен. А к началу взрыва, в 17:40, стадион был заполнен примерно на две трети.
То, что было дальше, Манылов изложил в книге:
«Пиротехник Березенцев весь день работал на поле, устанавливал пиротехнику для фейерверка. Периодически заходил на склад, где снаряжал компоненты сборки, расставлял всё по стадиону. Вдруг он заметил из окна склада, выходящего на стадион, огонь и, видимо, поняв, что может случиться непоправимое, побежал в здание, где хранился порох. Едва он успел зайти в помещение, как раздался взрыв. Спустя короткое время последовал второй взрыв».- Очевидцы, с которыми я общался, рассказывают, что из административного здания, в котором хранился порох и куда вбежал Березенцев, во все стороны полетели горящие ракеты, спортивные гранаты и разное оборудование. Всё это полетело в зрителей, - говорит Манылов.
Люди в поисках спасения побежали к выходу. В те годы стадион был обнесён дощатым двухметровым забором, центральный вход находился со стороны нынешних улиц Казанской и Горбачёва. Но выбраться через этот вход было непросто, так как здесь собралась толпа людей, которые ещё только шли на представление. Был и второй вход - со стороны улицы Дрелевского (ныне Спасская). К нему также побежали люди.
Взрыв тушили все имеющиеся в городе пожарные
Первые пожарные прибыли на место очень быстро. В книге есть тому объяснение:
«Пожарная часть располагалась на улице Свободы. Для обеспечения порядка во время представления от неё были выделены две пожарные машины с боевым расчётом. Выезд был запланирован на 17:30, но первая машина ушла от пожарной части в 17:39. За ней вторая. Пока они добирались, прогремели два взрыва. У стадиона дежурили и две машины скорой помощи. Но быстрому развёртыванию шлангов мешали толпы людей. Майор милиции Марат Эпштейн, который в этот день дежурил на стадионе, связался по рации с управлением милиции и доложил обстановку. По тревоге стал прибывать личный состав милиции. Они оцепили стадион. Были вызваны все пожарные машины, как городских частей, так и с предприятий. Последняя машина прибыла в 17:58 минут. Уже в 18:14 пожар был локализован».- Считаю, что все службы сработали оперативно. Для спасения людей задействовали все кареты скорой помощи, которые были в городе, - делится Манылов. - Многих пострадавших в больницы увозили на мотоциклах, которые должны были принимать участие в представлении. Погибших везли сразу в морг, который располагался тогда на улице Московской, напротив кинотеатра «Алые паруса». Сейчас на месте этого морга стоит жилой дом.
Воспоминания очевидцев
Виталий Алексеевич при подготовке книги пообщался со многими очевидцами трагедии. Их воспоминания он приводит в издании. Есть в книге воспоминания и тех людей, которые давали показания во время суда, их Манылов взял из материалов дела.
Марат Львович Эпштейн, майор милиции:
«О том, что состоится праздничное представление, стало известно в апреле 1968 года. Горисполком создал оргкомитет, включили в него и меня. Я присутствовал на двух заседаниях. Ни разу не было озвучено, что будут завезены порох и пиротехнические средства. Про себя я подумал, что салюты и фейерверки будут проводить солдаты гарнизона под руководством командиров и администрации театра.
Руководство стадиона «Трудовые резервы» возражало против проведения массового представления на их поле, так как проводившееся в 1967 году подобное мероприятие причинило ущерб стадиону. Однако местные власти не согласились, чтобы представление проводили на стадионе «Динамо». С милицейской стороны тоже были возражения против «Динамо»: этот стадион имел много бетонных конструкций, и если бы на нём произошло то, что случилось на «Трудовых резервах», жертв и разрушений было бы гораздо больше.
По нашей линии был составлен план по охране порядка. Наряды милиции прибыли на стадион за два часа. Своим сотрудникам я запретил проводить на стадион детей, чтобы не отвлекались от службы. Познакомились с руководством театра, узнали, что пиротехническую часть будет выполнять сотрудник Ставропольского парка культуры и отдыха.
Минут за 30 до взрыва я заходил в административное здание, где видел, что в буфете много посторонних лиц, пришедших с улицы попить пива. Попросил художественного руководителя навести порядок. Интересно, что когда я заходил туда, меня видели знакомые, они потом сообщили моей жене, что я погиб при взрыве.
Когда я находился у центрального входа на стадион, увидел взлетевшую светящуюся ракету. Про себя ещё успел подумать, что так рано началось представление. В тот же миг увидел, как разламывается крыша административного здания. Затем взметнулся сноп огня с дымом. На стадион полетели болванки спортивных гранат и другой инвентарь... Когда понял, что произошёл взрыв, через мегафон дал команду не допускать никого на стадион, взять в кольцо трибуны и оцепить очаг взрыва. Начали быстро эвакуировать людей, предотвращая панику и давку. Сразу же стали прибывать пожарные машины и машины скорой помощи.
В этой трагедии, я считаю, нет вины ни милиции, ни пожарников. Не был предусмотрен один вопрос: тогда не требовалось разрешения на провоз пороха. Указ Верховного Совета был принят после бедствия. Причина в халатности тех работников театра, которые организовали пиротехническую часть. Пиротехник Березенцев работал один и поэтому многое делал в спешке. Я видел, как он быстро с поля бежал в здание, а спустя секунды раздался взрыв».
Зоя Леонидовна Кощеева, в 1968 году - ученица 7-го класса школы №16:
«Я думаю, что до начала представления оставалось минут 20. Зрители постепенно занимали свои места. Вход был с двух сторон: от монастыря и с улицы Большевиков. Зрительных мест было занято больше половины. И вдруг как бабахнет! Над зданием администрации вырвалось огненное пламя, крыша поднялась несколько вверх, а затем осела, и повалил чёрный дым. Было ещё, как мне показалось, несколько взрывов, но уже не таких сильных. Над стадионом полетели головёшки, видимо, горевшие палки. Одна из них попала мне в ногу. Своим детским умом я поняла, что случилось что-то страшное, не входившее в планы устроителей... Началась суматоха: крики, стоны, люди побежали на выход. Мы с подружкой схватились за руки и побежали наверх через сидения прямо к забору. Я видела, что у выхода со стадиона скопилась большая толпа, кроме того, шли зрители на концерт. Я не могу объяснить, почему мы не побежали к выходу, но сейчас думаю, что люди в панике могли бы нас, хрупких девочек, просто раздавить, сработала какая-то интуиция самосохранения».
Капиталина Андреевна Щербинина, мать двух девочек, погибших во время взрыва:
«Во время взрыва на стадионе погибли две мои дочери 12 и 14 лет. Горе матери неописуемо. В тот день я находилась дома, а мои дочери пошли на стадион участвовать в представлении, нести людям радость, а сами погибли.
По теме
Трагедия на стадионе «Трудовые резервы»: аллея могил
3902 126
Я не видела в гробах моих дочерей. Мне их не показали. Требовали как можно быстрее похоронить. Не разрешили тела детей забрать домой. Местные власти запретили учинять надписи на памятниках, что люди погибли трагически. Предлагали писать, что просто умерли. Через обком партии мы добились разрешения и сделали надпись на памятнике, что дети именно погибли трагически».
Александр Григорьевич Молоствов, военнослужащий:
«В Киров я прибыл за три дня до представления. Нам, солдатам в количестве пяти человек, приказали провести и установить на стадионе связь с режиссёром, что мы и сделали.
25 мая около 18 часов я находился на стадионе у своей точки рядом с административным зданием. По радио играла песня «Красные фиалки». В это время услышал из репродуктора какие-то хрипы, затем треск ракет. Я упал, при этом запутался в телефонных проводах. Мимо меня пробегали окровавленные дети.
Когда я освободился от проводов, то увидел недалеко от себя лежавшую девочку - она вся дымилась, была не жива. Недалеко от неё была видна куча барахтающихся людей. Я лично поднял обгоревшую девочку, перенёс её на другое место. Затем из-под обломков брёвен вытащил работника милиции и двух девочек. Все они были живы.
Сам я обгорел и был доставлен в госпиталь, где находился месяц. Командованию части было известно, что я спас несколько человек. После выписки из госпиталя мне дали отпуск по болезни продолжительностью 16 суток. После чего я продолжил нести службу. Никакого поощрения за спасение людей я не получил».
Иван Дмитриевич Чупрынов, в 1962 – 1978 гг. - прокурор следственного отдела прокуратуры Кировской области:
«25 мая 1968 года была суббота. Рабочий день закончился на час раньше, и я был дома. Раздался телефонный звонок. Дежурный по прокуратуре сказал, что в городе ЧП. Я поехал в прокуратуру. Мне поставили задачу — заниматься в морге опознанием погибших. Трупы укладывали рядами, каждому вешали бирку с порядковым номером. Приходило много родственников, но мы их не подпускали к трупам. Многие тела сильно обгорели. Показывать их родственникам было нельзя. Могло дойти до инфаркта или инсульта. Перед моргом день и ночь толпилась масса людей — родных и знакомых, просили и требовали показать трупы. Опознанные тела мы укладывали в гробы, и родственники в сопровождении милиции сразу из морга увозили их на кладбище для захоронения. Тогда ещё не проводилось экспертиз ДНК, но могу с полной ответственностью утверждать, что все погибшие были опознаны...
Мною был допрошен ряд сотрудников скорой помощи. С их слов, в то время практически не было вызовов по домам к больным. Станция скорой помощи находилась недалеко от стадиона, и все машины были туда направлены. Я даже помню время - за 28 минут все обнаруженные трупы и раненые были вывезены со стадиона. Так что скорая помощь сработала на отлично.
Но ситуации были разные. Например, женщина днём 26 мая заявила, что потеряла мужа. Вечером он ушёл на представление и не вернулся. По её описанию такого трупа в морге не было. Через день муж заходит к нам и просит дать справку, что пострадал при взрыве, потерял сознание. Выяснилось, что он на стадион и не собирался идти, а ушёл к другой женщине. А чтобы оправдаться перед женой, пришёл к нам. Естественно, никакого документа от нас он не получил.
Вспоминается ещё один эпизод. При опознании одного мужчины выяснилось, что на стадионе он сидел рядом с административным зданием. Как говорят очевидцы, был уже пожилой, с большой бородой. После взрыва он встал в полный рост, видимо собирался бежать, но в это время пламя охватило его, и он стоя сгорел, как свечка. Я просил у судмедэксперта, разве такое возможно. Он ответил, что да. В Кирове у него не нашлось родственников, поэтому его хоронили сотрудники милиции.
Взрыв уничтожил административное здание
Среди погибших было много солдат. Они находись в эпицентре взрыва, поэтому тела сильно пострадали. Но при них были документы и погоны, поэтому мы быстро установили их личности. Погибшего пиротехника по туфлям и татуировке опознала жена, прилетевшая в Киров.
Много было разговоров о гибели известных артистов. Это всё домыслы. Когда я прибыл по «тревоге» в прокуратуру, то узнал, что наш сотрудник отправлен в аэропорт, чтобы сообщить прибывшим артистам о взрыве, их было не больше 20 человек. Самолёт опоздал примерно на полчаса. В той группе был Марк Бернес. Самолёт взял обратный курс на Москву. Так что Бернеса в Кирове не было. Большинство артистов, приехавших в город, были в Центральной гостинице. Я думаю, начало представления возможно бы затянулось в ожидании самолёта, и на стадион пришли те артисты, которым нужно было длительное время для гримирования».
Скорбные итоги
С первой минут после трагедии в городе стали говорить о тысячах погибших. Но материалы уголовного дела это не подтверждают. Манылов в своей книге приводит такую статистику:
«Всего от взрыва пострадало 111 человек, среди которых 41 школьник. Погибло 39 человек: 11 школьников, 10 зрителей, 9 военослужащих, 1 работник милиции, 2 работника буфета, 2 сотрудника стадиона, 3 артиста театра, 1 пиротехник. Большинство из погибших в момент взрыва находились на балконе и в административном здании.
Похороны погибших во время взрыва
Чтобы быть полностью объективным, нужно сказать, что потерпевших было на самом деле больше, так как многие из них, получив лёгкие травмы, за помощью в медицинские учреждения не обращались, лечились дома, и о себе следствию и в органы следствия не заявляли. Не исключено, что несколько потерпевших с повреждениями, опасными для жизни, могли скончаться после окончания расследования, и поэтому их фамилии не устанавливались».- Именно после этой трагедии в стране стали серьёзнее относиться к пожарной безопасности, - считает Манылов. - Уже летом 1968 года был издан приказ, который вводил в штат учреждений культуры должности старших инженеров и инженеров по технике безопасности. А Верховный Совет РСФСР издал постановление, которое закрепляло за милицией обязанность контролировать провоз пороха.
Уже 30 мая Кировский горисполком вынес решение выплатить 16-ти пострадавшим и 16-ти семьям погибших от взрыва из городского бюджета по 100 рублей. Это была средняя месячная зарплата рабочего того времени.
Судебное разбирательство
Расследованием уголовного дела, возбуждённого по статье «Халатность», занялась прокуратура страны. По нему проходили семь подозреваемых: директор Московского театра массовых представлений Николай Петренко, заведующий художественно-постановочной части театра Давид Пайкин, директор Ставропольского парка культуры Валерий Поскряков, заместитель председателя ВДСО «Трудовые резервы» Алексей Скорняков, директор кировского стадиона «Трудовые резервы» Василий Береснев, начальник Кировского городского пожарного отряда Владимир Новоселов, инспектор пожарной части №2 Андрей Пестриков. Также по уголовному делу проходил и пиротехник Березенцев, но оно было прекращено «в связи со смертью».
Уже 30 октября 1968 года - всего через пять месяцев после трагедии - дело было передано в Верховный суд. Судебное заседание проходило с участием двух народных заседателей, гособвинителя, семи защитников-адвокатов, общественного защитника. Суд допросил подсудимых, потерпевших и свидетелей, исследовал документы, в том числе и экспертиз. Государственный обвинитель пришёл к выводу, что все подсудимые виновны.
Адвокаты в своих выступлениях приводили характеристики своих подзащитных с положительной стороны, обращали внимание на многочисленные причины и условия со стороны руководства театра, способствующие совершению взрыва, обвиняли погибшего пиротехника в халатности и просили суд вынести оправдательный приговор.
После этого суд вынес решение. Виталий Манылов в книге приводит копию приговора суда.
«Так как Петренко, Пайкин, Поскряков, Новоселов и Пестриков являлись должностными лицами, ненадлежаще выполнили свои служебные обязанности, что в совокупности с другими причинами (действия пиротехника Березенцева) повлекло за собой причинение существенного вреда государству, общественному интересу и охраняемым законом интересам граждан.
Подсудимые приговорены:
Петренко - 2 года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима (за то, что, являясь директором театра, был ответственным за безопасность, но преступно небрежно отнёсся к своим обязанностям);
Пайкин - 1,5 года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима (за то, что, являясь заведующим художественно-постановочной части, отвечал за техническую безопасность, но проявил преступную халатность, что явилось одной из причин взрыва);
Поскряков - 2,5 года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима (за то, что, работая директором Ставропольского парка культуры, преступно халатно отнёсся к обеспечению безопасности деятельности пиротехников);
Новоселов - 1 год исправительных работ по месту работы с удержанием 15% заработка ежемесячно в доход государства (за то, что, работая начальником отряда ВПО Кирова, обязан был знать пожарную безопасность стадиона, но, зная о готовящемся представлении, не дал указаний инспектору Пестрикову проверить привезённые взрывоопасные средства);
Пестриков - 6 месяцев исправительных работ по месту работы с удержанием 15% заработка ежемесячно в доход государства (за то, что, работая инспектором пожарной части, не проверил противопожарное состояние привезённого театром имущества и не проконтролировал его размещение на стадионе).
Приговор обжалованию не подлежит».
Откуда взялись фото горящего стадиона
Несмотря на то, что после взрыва в считанные минуты милиция взяла в оцепление стадион и никого внутрь не пускала, до наших дней дошли фотографии, на которых запечатлён пожар. Откуда они взялись?- Во время работы над книгой я общался со многими сотрудниками пожарной части. В том числе и со старшим мастером испытательной пожарной лаборатории Виктором Пестовым, - вспоминает Виталий Манылов. - Он и рассказал мне, что у него хранится фотоплёнка, на которой запечатлён пожар, и поделился, как ему удалось сделать эти кадры. Эти воспоминания я отразил в книге.
«25 мая 1968 года я находился в своей лаборатории, тогда она размещалась на улице Коммуны, 24а (сейчас это улица Московская). Услышал из дежурной части позывные сигналы «тревога» и узнал, что на стадионе произошёл взрыв. Схватил фотоаппарат, побежал на стадион, это в пределах 4 - 5 кварталов. Пожарные расчёты как раз приступили к тушению. Проскользнул мимо оцепления, стал делать снимки. Сотрудники КГБ несколько раз пытались отобрать фотоаппарат, но я показывал служебное удостоверение, и меня отпускали.
Сделав достаточно снимков и предполагая, что у меня компетентные органы для своих целей могут изъять плёнку, я ретировался со стадиона. Долгое время плёнка хранилась в рабочем архиве фотолаборатории. С наступлением гласности передал ряд снимков для публикации в «Деловую Вятку». Сейчас плёнку передаю вам».
На стадионе взорвалось 40 ящиков пороха
Виталий Алексеевич опубликовал эти кадры в своей книге. Но признался, что допустил ошибку.- Я когда отдал плёнку на печать, не думал, что сотрудники напечатают фото с другой стороны пленки. Это мы, люди старшего поколения, знаем, что у плёнки есть лицевая и обратная сторона, а более молодые и не знают. Так вот фотографии напечатали с обратной стороны плёнки и все кадры получились в зеркальном отражении. Например, если в напечатанной фотографии мы видим, что здание слева, значит на самом деле на стадионе оно стояло справа, - говорит Манылов.
Виталий Алексеевич сожалеет о том, что до сих пор память о погибших во время взрыва не увековечена. В городе разработано несколько вариантов памятных знаков и досок с именами погибших, но ни одна из идей не была реализована.- Видимо, пока нет на это ни места, ни денег, ни воли, - заключает Манылов.
Фото: vyatkawalks.ru, ГАКО, из книги В. А. Манылова «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы»
источник
Взрыв на стадионе - 50 лет со дня самого трагичного события в истории Кирова
Ответить с цитированием
При этом литературные мистификаторы прошлого очень часто не стремились к личному обогащению. В основной массе церковники, ученые, литераторы чаще удовлетворяли профессиональные амбиции, экспериментаторский зуд, страсть к конспирологии — наконец, жажду славы.
Фото: МИР ВОКРУГ
