Братский Музей Света - в здании "Элегант-Падун"

[Макаренко]

Велосипедные пулеметные тачанки в итальянскои***774; армии

Современные методы ведения войны на карточках Liebig's Extract of Meat Company. 1902 год




Британскии***774; бронепоезд


Гаубичная батарея в россии***774;скои***774; армии


Подразделение телефоннои***774; связи в американскои***774; армии


Пулеметы в немецкои***774; армии


Дозорно-патрульные подразделения солдат на ходулях во французскои***774; армии

p.s.
От себя добавлю немного. Сегодняшние книги о будущей войне, изображающие солдат с автоматами, выглядят почти так же анахронично, как разведчики на ходулях. Серьезная война будущего, даже без применения ядерного оружия, оставит мало шансов для автоматчиков. Сначала страна-победитель завоюет господство в космосе, потом уничтожит средства ПВО противника, потом завоюет господство в воздухе, потом уничтожит надводный и подводный флот противника, потом методично начнет уничтожать его экономику – электростанции, аэродромы, мосты, крупные железно-дорожные узлы, заводы, линии электропередач, газо- и нефтепроводы. И все это дистанционно и с минимальными потерями. Так что у солдат будет совсем немного шансов увидеть противника в прицеле своего автомата. Автомат - оружие проигравших( @ )

[люБОЛЬ]

foto_history

[Макаренко]

В марте исполнится 104 года с тех пор, как наш соотечественник Лев Петрович Конев прошёл пешком вдоль железной дороги 10 019 вёрст за 19 месяцев и 28 ходовых дней. За свой необычный (я бы добавил - странный) поступок он получил прозвище «Уральский орёл».

Юный Лев мечтал о путешествии и обязательно пешем. Маршрут Конева проходил вдоль железных дорог. Конев небезосновательно считал, что переходы вдоль путей наиболее безопасны. После Русско-Японской войны, Япония, чтобы подгадить России выпустила с острова Сахалин на материк тысячи вооруженных до зубов каторжников-головорезов. Переловить и ликвидировать большую их часть смогли только к 1917 году. Маленькие деревушки и городки Дальнего Востока и Сибири, расположенные в отдалении от железных дорог буквально стонали от бесчинств вооруженных шаек. Однако к железным дорогам бандиты приближаться опасались - там была власть и порядок.




На всех станциях и полустанках в «Книге для ставки штемпелей и маршрутов Льва Конева» обозначалось точное время визита, подтверждённое штампами начальников станций: «прибыл» – «убыл». Таким образом, железнодорожники фиксировали данный своеобразный рекорд.

К сожалению, "идейный предок" Сергея Болашенко не оставил воспоминаний о своих переходах. Уверен, это было бы потрясающее чтиво.

Лев Конев - исторический аналог Сергея Болашенко

[Музей Света]

Неизвестный Пришвин: Как писатель-орденоносец, книги которого читали все советские школьники, «стоял за Гитлера».


Михаил Пришвин с женой и любимой собакой.

Большинство из нас знает Михаила Пришвина, как автора детских рассказов о животных и природе, о деревенской жизни. Мало кто специально интересовался его жизнью и читал его дневники, изданные в общем собрании его сочинений в 1986 году. Дневники писателей вообще читают редко, даже самые горячие поклонники их творчества. Лишь немногие любопытные все-таки заглянули в пришвинские записки – и увидели совсем другого Пришвина. Увидели человека, который во время Великой Отечественной войны был на стороне фашистов и страстно желал, чтобы они победили.

Дневники Михаил Пришвин вел почти полвека: с 1905 года, когда ему исполнилось 32, до своей смерти в 1954 году. За это время он исписал 120 толстых тетрадей, и в полном собрании его сочинений они заняли 15 томов. О чем же он писал в этих тетрадях? В прямом смысле обо всем подряд: его записи довольно сумбурны, он перескакивает в них от своих размышлений над будущими рассказами к бытовым вопросам, от разговоров с родными и знакомыми к мыслям о политике, от приснившихся ему снов к предназначению писателя…


Писатель во дворе своего дома в поселке Дунино. Сейчас там находится его музей.

После начала Второй Мировой войны в 1939 году к этим темам добавляется еще одна. Окружение Пришвина начинает обсуждать происходящие в Европе события, и среди них находится несколько человек, которые не видят в действиях Гитлера ничего плохого, всячески его поддерживают и яростно спорят с теми, кто считает его опасным преступником. И Михаил Михайлович тоже оказывается одним из них и не скрывает своих взглядов ни в разговорах, ни в дневнике.

«Немцы подошли к Сене, - пишет он в 1940 году, когда фашистская Германия оккупировала Францию. – Мне почему-то приятно, а Разумнику неприятно, и Ляля тоже перешла на его сторону. Разумник потому за французов (мне кажется), что они теперь против нас, как в ту войну стоял за немцев – что они были против нас (хуже нас никого нет). А Ляля потому против немцев теперь, что они победители, и ей жалко французов. Я же, как взнузданный, стоял за Гитлера».


Валерия Лиорко за перепечаткой рукописей мужа.

Жалостливая Ляля – это вторая жена Пришвина Валерия Лиорко, которая была моложе его на 26 лет и ради которой он все в том же 1940 году бросил свою первую, к тому времени уже пожилую, супругу. Разумником он для краткости называет своего друга по фамилии Иванов-Разумник, который после нападения немцев на СССР сразу же перешел на их сторону и стал воевать против русских.

Что же могло заставить почти 70-летнего успешного писателя, получающего очень приличные по тем временам деньги, за свои произведения печатающегося и постоянно читающего письма от благодарных читателей, счастливого в личной жизни, «как взнузданному стоять за Гитлера»? Об этом тоже можно узнать из его дневников. Вперемешку с рассуждениями о любви и о своей писательской миссии Пришвин время от времени упоминает о том, как ужасна советская власть, как он ненавидит коммунистов и как еще больше ненавидит евреев, о которых повторяет самые дремучие стереотипы. Фашисты, как он страстно надеялся, уничтожат всех ненавистных ему людей и сделают Россию своей колонией, в которой установят свой строгий немецкий порядок.

«Я стою за победу Германии, потому что Германия – это народ и государство в чистом виде…» - пишет Михаил Пришвин весной 1941 года, уже совсем незадолго до 22 июня. Изменилось ли что-нибудь в его убеждениях после начала Великой Отечественной войны? Нисколько. Писатель с женой и ее матерью уехал из Москвы в поселок Усольцево, снял там дачу и продолжил писать о том, как бы ему хотелось, чтобы немцы завоевали СССР. Он лишь сожалел, что теперь у них не получится тихо и мирно сделать из его родной страны колонию.


Изданные дневники Пришвина.

Пришвин продолжал желать фашистам победы и переживать из-за их поражений до конца войны. «После объявления в Крыму разгрома Германии во всей силе стал вопрос: за что же умирают немцы, какой смысл их героизма?» - написал он 15 февраля 1945 года. До Победы оставалось меньше трех месяцев, а этот человек продолжат считать фашистов героями. К слову, за два года до этого, в день своего 70-летия, его родная страна, которую он ненавидел, наградила его за его писательские заслуги Орденом Трудового Красного знамени.

Трепетная забота о дневниках.

Свои дневники Михаил Пришвин считал очень важными историческими документами. Во время войны они с женой спрятали уже исписанные тетради в лесу, завернув их в резиновые мешки и закопав в землю. Позже они откопали их, а после смерти писателя Валерия Лиорко сложила все сохранившиеся записи в оцинкованные ящики и запаяла их, после чего снова закопала на несколько лет. И только во времена «оттепели» Валерия решилась достать дневники мужа и начала расшифровывать его записи и подготавливать их к печати.


Оцинкованные ящики, в которых были спрятаны дневники.

Этим Лиорко занималась всю оставшуюся жизнь, почти четверть века. Но опубликованы записи ее мужа были уже после ее смерти. В 1982 году началось издание полного собрания сочинений Пришвина, и в них решено было включить все его записи. Тогда и обнаружилось, что писатель, произведения которого изучались в школе, восхищался «героизмом» фашистов. Тем не менее, дневники писателя все же были изданы, и появление этих книг прошло почти незамеченным. Дневники писателей читают редко…


Могила Пришвина на Введенском кладбище.


@

[Макаренко]

Николай Платошкин не остался в стороне и решил всем с ютуба, вслед за другими, подробнее рассказать о подвиге генерала Карбышева. В своей приблатнённой манере Никник раскрывает интересные детали из жизни Дмитрия Михайловича, очень интересно.Сибиряк,дворянин Дмитрий Карбышев участвовал в революции 1905 года, в 1917 году вступил в красную гвардию, в 60 лет вступил в ВКП(б)...Платошкин правильно предложил - свозить этих девиц в Маутхаузен и пусть своими глазами посмотрят как это было на самом деле...


источник

[Музей Света]

Полотно, предположительно, французского художника-карикатуриста пылилось с 30-х годов прошлого века [фото]
ЭЛИНА ОГАНЕСЯН
Картина досталась хабаровскому музею в аварийном состоянии: с утратами и порывами.Фото: Элина ОГАНЕСЯН



В Дальневосточном художественном музее обнаружили картину за 100 миллионов евро. «Комсомолка» разбиралась в деталях интересной и дорогой находки и выяснила, почему картина многие годы «пылилась» в музее без особого внимания искусствоведов и публики.
ТАЙНА «ОБЖОРЫ»



По словам работников, многие полотна тогда достались краевому центру как неликвидные, потому что потеряли свой первоначальный внешний вид. Тогда никто и не предполагал, кто является ее создателем. Была лишь информация о том, что работа принадлежит неизвестному английскому художнику конца 18-го - первой половины 19-го века.

Специалисту удалось в деталях воссоздать работу художника, повторяя его стиль, мазки и почерк.Фото: ЭЛИНА ОГАНЕСЯН

Специалисты тех времен даже не смогли с точностью установить школы, но опровергать вариант с английским автором не стали. На полотне изображен плотный мужчина весьма приятной внешности, который держит в руках столовые приборы, сидя за столом, и увлеченно смотрит на блюдо.
- Картина пришла в аварийном состоянии: с утратами и порывами. Несколько десятилетий она хранилась в фондах музея. В 1973 и 1978 годах была проведена неудачная реставрация при нарушении технологического режима, - рассказывает «КП»-Хабаровск» Елена Евстратова, реставратор высшей категории. - В 2005 году обнаружили, что холст начал желтеть. Это угрожало жизни картины. Допустить этого мы просто не могли, и на совете приняли решение передублировать произведение. Это сложнейший процесс. Два года ушло только на решение вопросов с финансированием этого проекта.

Именно так выглядела вывеска той самой лавки, на которой изображен "Обжора-Гурман.Фото: ЭЛИНА ОГАНЕСЯН

В этой истории финал оказался счастливым, потому что реставрация с успехом завершилась в декабре прошлого года. Многолетний кропотливый труд не дал погибнуть картине. Однако по-прежнему тайной за семью печатями оставалось авторство произведения.
УЛИКА - КНИГА
При тщательном осмотре полотна специалисты увидели на картине книгу. Казалось, ничего особенного. Однако именно она стала уликой на пути к правильному ответу. На ней на французском языке было написано «французский повар». Это и стало толчком к поиску настоящего автора полотна.

Похожие работы были у французских художников, которые и стали претендентами на авторство картины хабаровского музея.Фото: ЭЛИНА ОГАНЕСЯН


- Мы поняли, что речь идет о какой-то французской кухне. Решили выяснить, что за персонаж с таким удовольствием поедает обилие продуктов, - говорит Алена Фролова, заведующая сектором зарубежного искусства Дальневосточного художественного музея. - Стали копать в этом направлении. Смотрели в интернете и художественной литературе все, что известно сперва об английском гурманстве, затем о французском и немецком. Английские художники о чревоугодии, о грехах - перерабатывались массы сюжетов. Спустя месяц удалось найти фотографию вывески магазина Корселе.

Реставратор трудилась над полотном порядка семи лет.Фото: ЭЛИНА ОГАНЕСЯН

Оказалось, что в Париже десятки лет назад была деликатесная лавка. «Обжора» был изображен на ее вывеске. Героем оказался Александр-Бальтазар-Лоран Гримо де Рейнер.






Он был известным адвокатом и критиком. А прославился он тем, что написал восемь альманахов гастрокритики, где он в ироничной, журналистско-расследовательской форме описывал блюда, которые пробовал.
Тогда специалист, который годами реставрировал картину, понял, что к обжорству герой не имеет никого отношения. Он не обжора, он гурман. Гримо когда-то говорил: «Лучше есть мало и медленно, чем быстро и что попало».
КТО ЖЕ АВТОР
Сумма в 100 миллионов евро появилась не из воздуха. У работников музея есть версии, кто мог бы являться создателем «Обжоры-Гурмана». Вариантов несколько: либо это Луи-Леопольд Буальи, либо Филибер-Луи Дебюкур.
Оба блестящие французские карикатуристы. Героя картины, которая долго время пряталась в хабаровском музее, можно увидеть на работе Буальи. Она находится в частной коллекции. Писал «Гурмана» и Дебюкур. Он создал вывеску для этой лавки. Картина выставлена в Музее истории Парижа – Карнавале.
- Все еще только началось. Мы вышли на два имени, которые обращались к этому герою. Но ведь это может быть и работа художников, которые копировали этих авторов, может, вообще заказ частного коллекционера, - отмечает Алена Фролова. - Конечно, здорово, но это лишь шаг на пути к открытию. Радоваться заранее не хочется.
Несмотря на то, что вопросов пока больше, чем ответов, у реставратора, работавшего над картиной годами, есть предположение.

Картины выставят в скором времени в музее, и каждый желающий сможет ее увидеть.Фото: ЭЛИНА ОГАНЕСЯН

- Способ наложения мазков по фону работы указывает на то, что, скорее всего, здесь была рука Буальи, - сказала Елена Евстратова.
ПЕРЕЙДЕМ К ГЛАВНОМУ
К сожалению, никто из спикеров говорить о цене картины не захотел. Слишком много шумихи по поводу стоимости, а не об открытии такой работы.
- Реставрация – это несколько пунктов: время, технико-технологический анализ, для этого нужны большие деньги, известность. Реставрация, к слову, обходится нам в 300 тысяч рублей, - говорит Валентина Запорожская, директор музея. - Пока мы не знаем, будет ли кто-то финансировать исследование, чтобы мы выяснили авторство, а, следовательно, и цену. Она может достигнуть и более высокой цифры. Мы уже написали в музей Парижа, ждем ответа.
Самое главное, если окажется, что нашего «Обжору-Гурмана» написал кто-то из французских авторов, это не значит, что у Хабаровска смогут отобрать произведение искусства. Оно с 1931 года - собственность музея. Можно будет лишь рассчитывать на его гастроли, но не на постоянную выставку за пределами родного дома. Тем более, что вскоре в музее откроется выставка, и эту картину сможет посмотреть любой желающий. Продавать ее никто не намерен.

ИСТОЧНИК KP.RU

[Макаренко]

Среди прочих тридцати трех несчастий, свалившихся в годы Первой мировой на человечество, была и первая глобальная вспышка потребления наркотиков миллионами людей. Возбуждающие вещества раздавались для "поддержания тонуса" и просто "для храбрости", а впоследствии...



История, которую публиковала голландская писательница Конни Браам, шокирует: на самых опасных участках фронта британцы через медчасти выдавали кокаин и пехотинцам.

Для удобства приема в окопах наркотик изготавливали в форме таблеток под названием "Ускоренный марш" с краткой аннотацией: "Ослабляет чувство голода и усиливает выносливость".



В годы Первой мировой огромная фабрика по производству кокаина работала в нейтральных Нидерландах, сырье для которой поставлялось из Голландской Ост-Индии (нынешняя Индонезия).

Как беспристрастные нейтралы, голландцы продавали наркотики и Антанте, и Центральным державам до 13 тонн в год. В меньших количествах кокаин производили и немцы на фабрике в городе Дармштадт.
В Великобритании целый список наркотиков был выведен из легального оборота лишь в мае 1916 года, но в других странах либерализм в этой сфере продолжался.

В итоге после войны наркоманами стали сотни тысяч демобилизованных солдат (многих даже приравняли к инвалидам войны), а в психиатрических стационарах США и Европы наркоманов лечилось больше, чем алкоголиков.



В русской армии столь широкие "эксперименты", к счастью, не проводились, но врачами при подготовке раненых к операциям широко использовался опиум, иногда называвшийся "солдатским лекарством".
Качественный наркоз в начале ХХ века еще был редкостью, разрушительные последствия наркотиков для организма до конца тоже не были изучены: до Первой мировой войны культивирование мака в огромной империи не воспрещалось, а сами наркотики можно было свободно купить в аптеке.

Над процессом запрещения только раздумывали (первая международная конвенция в Гааге в 1912 году о контроле за оборотом наркотических средств, ее условия были приняты большинством стран только к 20-м годам).



Накануне подготовки к большим сражениям опий и морфий завозились в полевые лазареты килограммами, о чем сетовал знаменитый хирург Николай Бурденко.

А спустя всего несколько лет, в 1917-1922 годах, разорение аптек, в которых имелись наркотики, солдатами и матросами, как белыми, так и красными, стало обычным явлением...

Но ничего более качественного, чем опиум, тогдашняя фармацевтика предложить не смогла, да даже и опиум поступал с перебоями. Без опиума, к слову, было еще хуже - стоны и крики из операционных пугали новобранцев за десятки метров.

Перебои же происходили из-за разногласий в российских верхах: бороться ли с наркотиками или оставить все как есть ради нужд фронта.



Так, на межведомственном совещании МВД и департамента земледелия 14 мая 1915 года в Петрограде присутствующие решили продолжить возделывание опийного мака и развитие его переработки.

Предприимчивые люди в Средней Азии, Приморье и Приамурье (прежде всего из числа переселенцев из Китая - самих китайцев, дунган и уйгуров) уже давно занимались его выращиванием, арендуя земли казаков и крестьян. Аренда была легальной, хозяева угодий получали за нее куда большие деньги, чем могли бы выручить от обычного хлебопашества.

В результате в некоторых местах под посевы опийного мака и индийской конопли уходило до половины пахотных земель, а многие казаки и крестьяне предались откровенному безделью, пропивали деньги и не занимались хозяйством.

В селениях резко возрос уровень преступности, чиновники погрязли в мздоимстве, все чаще начали возникать массовые беспорядки, практически прекратилось освоение новых земель.



Постепенно выходцы из Китая вовлекли среднеазиатских кочевников и русских поселенцев не только в арендные отношения, но и в наркоторговлю. Ведь основным потребителем их "продукции" был сам Китай, где количество наркоманов достигало 10 миллионов, а выращивать опиум было трудно: местные власти активно боролись с дурманом.

Официальный Пекин с завидной регулярностью высказывал претензии русским - "с вашей территории поступает смертоносное зелье". Наркотики изымались на границе десятками тонн, но наркоторговцы все равно оставались не в накладе.
Доходило даже до того, что опиум, выращенный в глухих районах Синьцзяна на западе Китая, везли через территорию России на густонаселенный восток Китая - это было безопаснее и проще. Везли, естественно, "лица славянской национальности", не вызывавшие никаких подозрений.





Постепенно количество перешло в качество, и к 1915 году при отсутствии активных усилий со стороны центральных властей в торговлю наркотиками оказалась вовлечена уже огромная часть инфраструктуры пограничных с Китаем регионов.

Свою долю получали пограничные и таможенные чины, полиция и т. д. Во многих местностях наркоторговцы установили свои порядки и законы, на корню скупив местных чиновников.

"Опиумные" и "гашишные" кланы Туркестана и Приморья уже тогда обладали основными признаками, присущими нынешним мафиям. Это жесткие системы конспирации и организации, разветвленность, профессионализм, стремление к сверхдоходам, коррумпированность, попытки влияния на исполнительную и отчасти даже на законодательную власти. Среднеазиатские наркоторговцы уже начали выходить и на международный рынок, начав экспортировать зелье в Европу.



7 июня 1915 года Николай II неожиданно обратил на это внимание и утвердил закон "О мерах борьбы с опиумокурением", вступавший в явное противоречие с майскими решениями межведомственного совещания.

Теперь, в качестве "эксперимента" в Приамурском генерал-губернаторстве и Забайкальской области Иркутского генерал-губернаторства вводился запрет на посевы, сбор, хранение, продажу и ввоз в страну опиума.

Этот документ поставил вне закона огромное количество людей - десятки тысяч уйгур, дунган, китайцев и русских, для которых наркобизнес был легальным способом к существованию. Закон затронул интересы крестьян, торговцев, контрабандистов, чиновных мздоимцев (причем по обе стороны границы), объединенных в мощные криминальные кланы.





Естественно, эти силы не хотели безропотно подчиниться властям. Уже 15 июня 1915 года из Приамурья в адрес российского правительства пришла телеграмма. Отправителем ее значилась безвестная жена есаула Шестакова, однако текст телеграммы заставил государственных мужей сильно призадуматься:
"Муж ранен в японскую кампанию, теперь находится в действующих войсках. Сын тоже ранен и теперь лежит в петроградском лазарете. Оставшись одна, принуждена была сдать землю в аренду китайцам, которые за неимением хлебных семян ввиду бывшего наводнения засеяли землю маком.

В таком же положении тяжком находятся жены и матери казаков, мужья и дети которых в рядах действующей армии. Законом запрещен посев мака. Таким образом, закон обратного действия не имеет, но войсковая администрация распорядилась теперь же уничтожить мак (имеется в виду, что посеян мак был раньше оглашения закона).

Уничтожением посеянного мака как меня, так равно все население Полавского округа, где из 17000 десятин засеяно маком более 8000, ждет полное разорение. Среди арендаторов, превышающих численностью более 4 тысяч, - сильное брожение. Возможно ждать в случае уничтожения мака полный разгром. Прошу защиты и распоряжения произвести сбор мака в настоящем году".



По существу, эта телеграмма представляла собой открытый ультиматум властям - либо наркотики, либо массовые беспорядки. Слишком очевидно в телеграмме просматривались интересы наркоторговцев и слишком неправдоподобно для безграмотной жены казака выглядели юридические пассажи.

После долгих раздумий власти решили на время оставить все в прежнем виде, а к осени 1915 года отдали решение - что делать с наркоторговцами - на откуп местным губернаторам.

Они, люди военные, долго думать не стали, и за несколько недель из Приамурья были депортированы все оказавшиеся под рукой китайцы (более 5 тысяч человек). А казаки шашками вырубали их плантации.





Подивившись простоте, с какой проблема наркотиков была решена на Дальнем Востоке, власти решили применить этот опыт и в Туркестане, но раздававшиеся из операционных вопли долетали уже до Петрограда. Фронтовые хирурги требовали опиум, опиум, опиум...
И дунганам с уйгурами вновь разрешили легально выращивать мак, но с условием, что продукцию они будут продавать властям. Хитрые азиаты кивнули, но кивок в данном случае оказался "болгарский" - не то "да", не то "нет".

Дефицит обезболивающих средств в госпиталях был и вправду вскоре ликвидирован, но до 80-90% урожая снова уходило в руки наркоторговцев и контрабандой переправлялось в Китай.




Из статьи Сергея Петрунина.
Оригинал

[люБОЛЬ]

Присвоение звания Героя России бывшему воину-афганцу Владимиру Ковтуну грозит обернуться скандалом. Офицер удостоен «Золотой Звезды» за подвиг 32-летней давности — он первым в Афганистане захватил ПЗРК «Стингер», которые США поставляли душманам. Тем временем в редакцию EADaily обратился экс-командир разведывательной роты 66-й мотострелковой бригады Андрей Черемискин с документальным подтверждением, что «Стингеры» первой взяла его разведгруппа. Афганцы намерены обратиться в суд для восстановления исторической правды.



Андрей Черемискин со «Стингером». 26 декабря 1986 года.


— Андрей Николаевич, ваша информация сродни эффекту разорвавшейся бомбы. Пару недель назад Владимир Путин в память о 30-летии вывода советских войск из Афганистана лично вручил «Золотую Звезду» Героя России участнику этих боевых действий Владимиру Ковтуну. Журналистам сообщили, что награда — за «Стингеры». А вы сейчас говорите, что первыми были ваши ребята. Получается, звезда незаслуженная?
— Дело не в «Звезде» Героя, а в справедливости. Историю нельзя переворачивать. Какая она есть, такая и должна быть. Не надо подстраивать под нужных людей. Сейчас мы воочию видим, как на Западе меняют историю Великой Отечественной войны, справедливо возмущаемся. Но, оказывается, в нашей стране вот так же можно перевернуть правду об Афгане. Не надо нас награждать, просто скажите, что мы были первыми.




— Расскажите, как вы взяли «Стингеры»?
— В конце октября 1986 года нас, всех командиров, а я командовал разведротой 66-й мотострелковой бригады, собрали в Кабуле на недельные сборы. И там был зачитан приказ о том, что министр обороны поставил задачу: кто первый берёт американские «Стингеры», тот получает «Звезду» Героя Советского Союза. Мы разъехались по частям, донесли приказ до личного состава и начали охотиться за этими «Стингерами».
— Вас ставили в известность, для чего нужны были «Стингеры» Советскому Союзу?
— Думаю, это был политический вопрос. У нас оружие тоже хорошее было. У нас и «Стрелы» были и «Стрелы 2М», другие ПЗРК. Также сбивали любой летательный аппарат. Задачу захватить «Стингер» ставили для того, чтобы затем доказать участие США в афганской войне, предоставить миру доказательства, что американцы не только снабжают душманов оружием, но поставляют новейшие виды вооружения. Что это не какие-то там дикие духи, которые сами по себе бегают с карамультуками. Забегая вперёд, скажу, что потом я брал в плен и американских советников. Так вот, в одном из боёв в декабре 1986 года на границе с Пакистаном мы взяли у духов очень крупный укрепрайон.
— А что такое укрепрайон?
— Это особо охраняемые душманами точки на пути каравана, по которому из Пакистана в Афганистан шли оружие, деньги, продовольствие. В том укрепрайоне до 300 духов было, а у меня группа всего 18 человек. Когда зачистили ущелье, пошла досмотровая группа — Игорь Рюмцев, Игорь Балдакин и Салохидин Раджабов. Приходят и приносят ящики. «Командир, какие-то трубы в них», — говорят. Я сразу понял, что к чему. Говорю: «Похоже, это „Стингеры“».
Т

Тот самый захваченный «Стингер». «Made in USA», — приписка Черемискина

— Как вы их узнали?


— На сборах показывали фотографии. В общем, ребята нашли два «Стингера» и один британский переносной зенитно-ракетный комплекс «Блоупайп». Я докладываю о находке своему начальству, тут же мне ответ: «Высылаем вертолёт!» В нашей роте был фотограф, потому что мы часто снимали местность из засад, и, пока ждали вертушку, меня сфотографировали на память со «Стингером» на плече. «Трубы» забрали, а уже ночью командование вновь со мной связалось, чтобы я сообщил фамилии солдат, кто непосредственно нашел эти ПЗРК. Когда же мы вернулись в пункт постоянной дислокации, то нас всех собрали и сказали, что командир, то есть я, и вся досмотровая группа — Рюмцев, Балдакин и Раджабов — получают по «Звезде» Героя Советского Союза. Нас потом ещё подкалывали сослуживцы, всё «Героями Советского Союза» называли. И на этом дело заглохло. Один Игорь Балдакин получил награду. Правда, вместо обещанной «Звезды» ему вручили медаль «За отвагу». 30 лет прошло, мы одно время предпринимали шаги, писали в разные инстанции, но приходили одни отписки. И вот на днях как гром среди ясного неба — по телевизору говорят, что «Звезду» Героя России за первый «Стингер» получил командир другого разведподразделения — в Кандагаре.
— Так может, группа Ковтуна раньше вас нашла эти «Стингеры»?
— Судите сами. В многочисленных сообщениях в СМИ сказано, что группа Ковтуна захватила «Стингер» 5 января 1987 года в провинции Кандагар. А мы то же самое сделали 26 декабря 1986 года. То есть раньше на 11 дней, чем кандагарский спецназ. Кроме свидетельств непосредственных участников той спецоперации, есть документальное подтверждение (Черемискин кладёт на стол справку Центрального архива Минобороны РФ за подписью начальника отдела хранения О. Панкова. — EADaily). Читаем: «В наградном листе к Указу Президиума ВС СССР от 23 июля 1987 года, по которому Балдакин награждён медалью «За отвагу» записано:

«26 декабря 1986 года при проведении реализации разведывательных данных в провинции Нангархар действовал в составе группы, ведущей разведывательно-поисковые действия. Группа, преодолев сопротивление мятежников, захватив их позиции, обнаружила склад с вооружением, в том числе две пусковые установки ПЗРК „Стингер“. Вывод: за мужество и отвагу, проявленные при выполнении боевой задачи по оказанию интернациональной помощи ДРА, достоин награждения орденом Красной Звезды».

Это представление командира 66-й отдельной мотострелковой бригады Жарикова. Однако в заключении старших начальников врио командующего 40-й общевойсковой армии генерал-майор Греков написал: «Достоин награждения медалью „За отвагу“». Читаем дальше архивную справку: «Причина, по которой был изменен вид награды, в наградном листе не отражена».


Андрей Черемискин и Игорь Рюмцев в Афганистане.

— Если есть такая бумага, почему же чиновники Минобороны так подставили главнокомандующего?
— Можно только догадываться, почему в министерстве выбрали Ковтуна. Ведь в свое время куда мы только не обращались. Вот целая пачка запросов. Последний раз написали Сергею Миронову, он же десантник. Но по существу никто ничего не сказал. Получали одни отписки, в которых говорится, что — цитирую — «пересматривать, а также подвергать сомнению справедливость решений о награждении воинов-интернационалистов, принятых командованием тех лет, не представляется возможным».
— А как отреагировали ваши бывшие бойцы на известие о награждении Ковтуна?
— Да как: все ошарашены. Меня обзвонили ребята почти со всего бывшего Советского Союза, из нашего боевого братства: «Командир, как же так?!» Хотя некоторые уже большие начальники, для них я остался командиром. Несправедливость. Помните, в 60-е годы была телепередача «Подвиг», вёл ее журналист Смирнов — о забытых героях Великой Отечественной войны? Вот, мы тоже оказались забытыми. Повторюсь, нам не нужны высокие награды, на свой век мне подвигов хватит (Андрей Черемискин награжден двумя орденами Красной Звезды и орденом Красного Знамени. — EADaily). Но нужно восстановить историческую правду. В итоге мы решили обратиться в суд, чтобы он подтвердил факт — наша разведрота первой захватила «Стингеры». Есть группа Ковтуна и есть моя группа. И все живы. Пусть каждый выступит на суде и расскажет, как и когда было дело.




Андрей Черемискин (стоит) с Аристархом Ливановым.


— Как я понимаю, история со «Стингерами» — не единственная удивительная, почти киношная в вашей афганской судьбе.
— Мы работали на границе с Пакистаном. Одни горы, до 4 тысяч метров. Это не Кандагар, где пустыня, там солдаты на мотоциклах ездили. В горах всё сложнее. Заминируешь тропу в ущелье, духи стадо баранов прогонят и всё разминировано. Когда шли на задание, мы — разведчики — сами переодевались в духов, бороды нам клеили гримёры из «Беларусьфильма», они как раз там фильм снимали. Я в одной палатке с Аристархом Ливановым жил, он так хорошо пел по утрам. Все ротные до меня погибли, и меня — молодого лейтенанта — поставили командовать. Как узнал, ну всё, решил, не выживу. Был тяжело ранен. Видел себя со стороны, по всей видимости, душа уже рассталась с телом. Потом духи ушли, меня бросили, потому как решили, что не жилец.
— Расскажите.
— Нас с вертушки сбрасывали на укрепрайон. Вертолёт зависал на несколько секунд, а мы с высоты 3-4 метров прямо на духов прыгали. «Налёт» называлось это действие. Я всегда первым прыгал, меня на этот раз духи сразу и шлёпнули. Три ранения, кишки торчат. Душманы попинали меня и ушли. Шесть часов пролежал, понимал, что уже не выживу. Шесть уколов промедола для обезболивания сам себе ввёл в бедро. И впервые в жизни закурил. Когда помощь подоспела, меня бросили в носилки и понесли, как покойника, вперёд ногами. Я очнулся и закричал на них. Они: «О, живой! Несём к медикам».


Андрей Черемискин в наши дни.

— Я вижу в вашем архиве журнал «Ньюсуик» на английском языке…
— Это уже другая, почти мирная история. В конце 90-х годов ко мне в Калининград неожиданно пожаловали американцы. Отрекомендовались журналистами «Ньюсуик». Говорят, решили сделать серию репортажей о нас, бывших афганцах, как сложилась наша дальнейшая жизнь. Сказали, что я как командир разведгруппы оказался самым профессиональным. Это правда. За два года службы у меня погибло всего два солдата. Таких малых потерь не было ни у кого. И то эти потери были из-за того, что я дважды вытаскивал ребят из ДШБ.
— А как они узнали ваш адрес?
— Тогда же мы «дружили» странами. А на деле, конечно же, сдали нас всех с потрохами, потому что они наведались ко всем моим бойцам — от Таджикистана до Прибалтики. И никакие не журналисты это были, а цэрэушники. После интервью редактор пригласил меня, а затем всех ребят в посольство США в Москве. Мол, отметить 10-летие вывода войск из Афгана. Мы согласились. Времена были тяжёлые, когда, решили, ещё соберёмся вот так вместе за чужой счёт. Приём был, как в кино. Скажем, приземлился в аэропорту — меня встречает машина с американским флагом.
— Подкупали, в общем.
— Вербовали! В посольстве во время банкета начали обрабатывать. Стали звать меня и мою группу в Афганистан.
— Зачем?
— Они же в отличие от нас из Афгана не ушли. Тогда, в конце 90-х, американцы не могли захватить у талибов большой укрепрайон Торы-Боры. Вот они мне и предложили — давай с разведгруппой к нам в Афганистан. Я отказался.


Статья в «Ньюссуик» о разведгруппе Черемискина.

Беседовал Андрей Выползов

[Макаренко]

Владимир Николаевич Топоров (1928-2005) — советский и российский лингвист, филолог, действительный член АН СССР (1990). Занимался исследованиями в области славистики, индологии, балтистики и индоевропеистики. Один из основателей московско-тартуской семиотической школы. Создатель (совместно с Вяч.Вс. Ивановым) «теории основного мифа». Ниже размещен фрагмент из беседы Владимира Топорова с Улдисом Тиронсом. Полностью ее можно прочесть на сайте R***299;gas Laiks. Интервью состоялось в Риге в 2003 г. во время съемок фильма о Пятигорском «Философ сбежал».



- Я очень высоко ценю Пятигорского, но человек он крайне легкомысленный – и в своем жизненном поведении, в отношении с женщинами и т.д. У него было бесчисленное количество друзей, и он тратил массу времени на разговоры, большей частью – монологи. Это было его стихией, тут он был в своей тарелке.

- Может, это и есть его осуществление?

- Вы правы, Пятигорский осуществил себя, но вот сейчас он мыкается по свету, у него нет своего пристанища и на старости лет как бы начал новую жизнь, но с очень низкого, во всяком случае, материально-бытового уровня.

- Но это же нельзя ставить в упрек... Возможно, должна быть какая-то жизненная задача, а уже исходя из ее осуществления, мы можем расценивать человека как осуществившегося или неосуществившегося?

- Я совершенно согласен с вами и в некотором отношении не согласен с самим собой. Просто потому что он был как такой яркий метеор, который промелькнул на горизонте и исчез. От него ждали большего и в таком совершенно конкретном, чисто научном плане. Но он избрал другой путь, другую стезю, и избрал, видимо, правильно, потому что в этом он был более силен. Но, конечно, мы переживали, когда он уезжал из Советского Союза. Я хорошо помню прощальный вечер у него, присутствовал его старик-отец, мать, которые время от времени приезжали к нам втайне от сына и говорили: «Что делается с Сашей, мы просто боимся, что он погибнет. Сына своего назвал почему-то Максимом, ну что это за безумие?» И все было вот в таком духе. Саша раздал нам, моей жене и мне, много книг, причем большей частью библиотечных. Я не знаю, вам говорит что-нибудь имя Юрия Николаевича Рериха?


- Безусловно.

- Рерих приехал в Россию, осуществляя желание уже покойного тогда его отца, который, как вы знаете, был тесно связан с Латвией, и в Риге было большое собрание его картин. Юрий Николаевич Рерих получил блестящее образование в Оксфордском университете и в Париже. Он феноменально знал и говорил как на современных индийских языках, так и на санскрите (что уже совсем из ряда вон выходяще), прекрасно говорил на тибетском, на монгольском, на китайском и японском. Короче говоря, читал на всех языках, на которых были буддистские тексты, – и те, которые были открыты еще в XIX веке, и те, которые были открыты в Восточном Туркестане, отчасти в Таджикистане, уже в середине XX века. На самом деле Юрий Николаевич был убит. И в некотором роде виной этому был я. В 1960 году, в марте месяце, вышел мой перевод «Дхаммапады», памятника раннего буддизма, и ответственным редактором был Рерих. У Рериха был высокий покровитель Хрущев, который почему-то – знаете, такая странность – очень его любил.

В это время в Москве послом Цейлона был профессор Малаласекара – один из лучших буддологов середины XX века. И он по-стоянно устраивал приемы в цейлонском посольстве, там часто бывала моя жена. (Посол преподавал буддийский санскрит узкой очень группе людей, в том числе и моей жене.) И когда появилась «Дхаммапада», заместитель директора Института востоковедения, такой Ильиновский, который отсидел 25 лет в лагерях и был выпущен по амнистии при Хрущеве, сказал Рериху: «Лучше бы вы сюда не приезжали, мы не потерпим вашего присутствия в нашем институте!» Положение было бы гораздо более тяжелым, если бы Малаласекара, друг Рериха, сразу же, буквально в тот же день не послал сообщение о выходе «Дхаммапады» в самые разные западные страны.

Этот перевод вышел в знаменитой серии памятников северного буддизма, которая была основана еще в конце XIX века в Петербурге Ольденбургом и Щербацким – знаменитыми буддологами и в более широком смысле индологами. Последний номер серии, 30-й, вышел в 1931 году – в этом году много что вышло в последний раз. Так вот, Малаласекара позвал разных представителей из Союза советских писателей, официальных лиц на прием в честь «Дхаммапады» в цейлонское посольство, и они с кислыми выражениями лица там присутствовали. Юрию Николаевичу Рериху было 59 лет, и он был необыкновенно бодрый. Каждое лето он ездил в Монголию (в другие страны его, естественно, не пускали) и там жил в юрте, ездил только на коне и т.д. Для него было важно полностью адаптироваться в той восточной стране, в которой он находился. Больше всего он, конечно, любил Тибет. Вы знаете, что еще в 20-х годах было путешествие через весь Тибет? К сожалению, как это выяснилось в последнее время, эта экспедиция инспирировалась Лубянкой.

- И это на самом деле доказано?

- Да, доказано. Это доказано, к сожалению, абсолютно бесспорно. Николай Рерих был человек очень наивный и верил в то, что в России особый путь и этот особый путь осуществляется именно новой коммунистической властью. Ловил все положительное, касающееся культуры. А вообще в 30-е годы, отчасти в первой половине 40-х годов еще сохранялось поколение, и в частности, востоковеды и не только востоковеды, старое, дореволюционное поколение. И он ориентировался на них и не хотел обращать внимание на то, что происходит. А цель была в Тибете описывать английские объекты и т.д. У нас задолго до того, как это стало известно, было очень подозрительно, что он из Тибета прошел в Среднюю Азию, перешел границу и оказался в Москве. Он имел дело именно с Лубянкой, и он там говорил, что индийские и тибетские махатмы признали Ленина великим Махатмой, хотя Ленин уже давным-давно умер. И это было совершенно искреннее убеждение.

- И эти же письма махатм он же или его жена и сочинили.

- Да-да. Сейчас у нас два таких процесса полярных. С одной стороны, есть люди, которые... Такой вот вакуум духовности, для которых Рерих был единственным светочем, из которого они черпали что-то, чего душа их жаждала, но не могла получить иным образом. Таких людей иронически называли рерихосвихнувшимися, т.е. свихнувшимися на почве Рериха. Другая сторона настроена более критически.

- Когда я читал Рериха, меня поразило, что все это говорение о культуре – одно пустозвонство, новая идеология какая-то.

- Я совершенно согласен с этим, и вообще все, что я читал у Рериха-отца, проявляет его поразительную наивность. Известна его переписка с таким известным художником (он умер в начале века) Грабарем, родственником Андре Грабара, французского искусствоведа, специалиста по раннехристианскому искусству. В этой переписке наивность Рериха-отца совершенно поразительна. Однако его сын, Юрий Николаевич Рерих, действительно был выдающимся ученым. Сейчас многие его труды переизданы, переведены. Познания его были совершенно поразительны. Я много занимался буддологией, статьи переводил, и я должен сказать, что из западных буддологов я мог назвать два-три имени, которые по эрудиции были бы равны Юрию Николаевичу. Я подчеркиваю – по эрудиции. Я бы назвал прежде всего двух немецких ученых – Вальдшмидта и Веллера. Моя жена была знакома и с тем, и с другим. Веллер ее принимал у себя. Он категорически отказался жить в Западной Германии и перешел в Восточную из-за того, что американская авиация сровняла с землей Дрезден. В Дрездене вообще не было никаких военных объектов, и уже война кончалась... Более того, они не знали, где находится знаменитая Дрезденская галерея, и слава богу, что она была спрятана. И потом долгие годы, до 1956-го, она хранилась в России, в Музее изящных искусств, а потом ее Хрущев отдал в Восточную Германию.

- Вы не закончили рассказ о том, как вы убили Рериха.

- Мы понимали, что все кончится плохим. Это было с марта по начало мая. Мы понимали, что над Рерихом висит какая-то очень большая опасность, именно опасность его жизни. Его не могли публично бичевать в печати, критиковать – на это они были не готовы. Поэтому единственный выход был в тайном устранении. И вот тут начинается мистика. Дело в том, что 15 мая 1960 года родилась наша старшая дочь. А на следующий день я пришел в родильный дом, и моя жена говорит: «Ты знаешь, мне всю ночь снился Юрий Николаевич, и он так ласково со мной говорил и прощался». Я говорю ей: «Это связано с твоим состоянием, таким очень восприимчивым». А это действительно в натуре моей жены. На следующий день – это был понедельник – я утром спускаюсь к почтовым ящикам, газету беру, и там краткое сообщение: «Скончался известный востоковед Юрий Николаевич Рерих». Вы понимаете, это было в ночь накануне, когда Рерих явился моей жене во сне. А он чувствовал нечто родственное с внутренним миром моей жены и как-то выделял ее, в основном говорил именно для нее, потому что для других больший интерес представляли просто рассказы из жизни Тибета, Северной Индии.

Как вы понимаете, никаких документов нет, но общее мнение людей достаточно эрудированных известно. Кроме того, здание на Лубянке, один из новых корпусов, стоит впритык к теперешнему Институту востоковедения, а над ним, буквально на расстоянии 15 метров, такой узенький двор. И вот стоит это высокое здание, на котором масса всяких огромных тарелок, улавливателей, все это контролирующих. Достаточно сказать, что потом директором стал... Мы там подписывали всякие письма в защиту тех, кого травили, увольняли, поэтому мы были персоной нон грата, никуда за границу нас, естественно, не выпускали и все прочее. Потом назначили директором института такого Гафурова. Это был очень оригинальный человек. Он был первым секретарем партии Таджикистана. Его уважал Сталин. Зная, что когда Бабаджан Бабаджанович приезжает в Москву, у него бывают незаконные связи с женщинами, он вызвал Гафурова и сказал, что у нас этого нельзя.

Гафуров был человеком неграмотным. Он прошел медресе, школу в Таджикистане, по-русски умел только подписываться, но был академиком. Когда издали библиографию по востоковедению, оказалось, что у него в два-три раза больше работ, чем у самых выдающихся ученых. Работы были такие: «Борьба за урожай в Таджикистане в тысяча девятьсот таком-то году», «Крепим марксистскую идеологию в кишлаках» и все в таком духе. Он был председателем Советского комитета востоковедов, участвовал в международных конгрессах, притом что люди, заблаговременно уехавшие из России, публично против этого протестовали. Но он был, если угодно, таким восточным мудрецом, таким созерцателем. И он сам ушел из Института востоковедения, сказал близким людям, что умирать он хочет в Таджикистане и хочет, чтобы его похоронили по мусульманскому обряду. И он действительно уехал, и вместо него директором института назначили Примакова. А этот был нашим шпионом на Ближнем Востоке. В Сирии его обнаружили и должны были интернировать; он вынужден был убить одного из людей, который должен был его арестовать. И его вывезли тайным образом из Сирии в Москву.

Он был человек отнюдь не глупый, по происхождению из Тифлиса; отца его расстреляли в 1937 году. В хрущевское время он был, так сказать, умеренным либералом. Он был в близких отношениях с таким известным грузинским востоковедом Гамкрелидзе. Гамкрелидзе поговорил с Примаковым, и результатом этого разговора было то, что вдруг Примаков вызвал Татьяну Яковлевну к себе. Она была младшим научным сотрудником – это самая низкая категория, хотя несколько книг к тому времени у нее уже было. И Примаков стал с ней по-отечески беседовать и сказал, что больше не будет никакой дискриминации, никаких преследований, но при одном условии – если вы никому не скажете об этом и вообще не скажете, что вы виделись со мной. И действительно, все изменилось. Ей дали старшего научного сотрудника, те рукописи, которые лежали в издательстве, пришли в движение и т.д.

Но естественно, что на этом месте он долго не продержался, потом его востребовали на Лубянку. И с психологической точки зрения его фигура, фигура переходного времени такого советского чиновника высокого уровня интересная, там было и очень много отрицательного, я бы сказал, преступного, криминального, и вместе с тем какой-то попытки... Понимаете, советский режим себя сам изживал. Среди людей, среди детей и внуков тех, кто делал революцию, кто руководил в 1937 году, уже было ощущение, что дальше так жить нельзя. Все-таки нужны уже были какие-то либеральные реформы, нужно было более тесное общение с Западом, ведь Запад представлял необыкновенный соблазн. Для меня Запад – это были те книги, которые я читал... Я изучал Париж или Рим по дореволюционным путеводителям, но я не представлял, что я когда-нибудь окажусь в этих городах. Меня дочери спрашивали, до каких пор будет сохраняться такая ситуация, и я говорил: «Я падения коммунистического режима уже не увижу, не доживу, а вы доживете». И я ошибся, дожил и я, хотя опасность, конечно, существует. Сейчас Россия обречена дружить с Западом, с Америкой, потому что мы не сможем заплатить наших долгов никогда.

- Считаете ли вы себя человеком культуры?

- Трудно сказать. Во всяком случае, по критериям не только советским, но даже и теперешним, когда очень расширились горизонты культуры, западной культуры, культуры Востока, в том числе античной культуры, я могу себя считать культурным человеком, человеком культуры. Но вы понимаете, мне мешает, во-первых, моя биография. Я пошел в науку не оттого, что меня наука так уж интересовала. То есть она, бесспорно, интересовала, но, может быть, я бы избрал другой путь. Но наука для многих была просто прибежищем, чтобы не избирать другой путь. Я никогда не был комсомольцем, не был партийным, хотя меня неоднократно уговаривали, просто затаскивали.

Как-то раз, когда я окончил университет, меня пригласили вдруг на кафедру заочного изучения марксизма-ленинизма в старом здании на Моховой. Я пришел туда, я был рекомендован в аспирантуру. И меня... Это удивительная вещь, ведь мы распознавали таких вербовщиков по лицу, по манере речи и т.д. И он стал меня расспрашивать, а я сразу понял, к чему он клонит, и поэтому, нарушая заветы скромности, я всячески подчеркивал, как я интересуюсь наукой, что меня рекомендовали в аспирантуру... Он спросил, какие языки я знаю. Строго говоря, я читаю на многих, даже очень многих языках, я могу изъясняться по-немецки, по-английски, пофранцузски и по-литовски, даже в былые годы чуть-чуть по-латышски, но я твердо знаю, что с ответственностью я говорю только на русском языке. Тут он вдруг перешел на английский язык и попросил меня рассказать свою биографию. Я на таком скудном английском языке изложил свою биографию. Он сказал: «Вы нам подходите. Сколько вы будете получать денег в аспирантуре?» – «Ну, положим, 400 рублей», старыми. Он сказал: «Будете получать в десять раз больше». Я говорю: «А что вы мне предлагаете?» – «Когда вы согласитесь, я вам скажу, и вы будете работать за границей».

Я сказал: «Вы знаете, я решительно отказываюсь. Не пойду, и все». Он говорит: «Кто ваш научный руководитель?» – «Самуил Борисович Бернштейн, известный словесник». – «Хорошо, вы услышите от Самуила Борисовича, что он вам рекомендует принять наше предложение». Я говорю: «Вы знаете, это ничего не изменит». Тем не менее, распрощавшись, я ушел с опаской, что могут быть большие неприятности. Неприятностей у меня не было. Видимо, решительность моего отказа произвела некоторое впечатление. Но когда я окончил аспирантуру, меня снова вызвали туда и снова допрашивал другой человек, но той же самой профессии. И тут я изображал из себя дурачка и полуидиота, который не годится ни для чего. И меня отпустили с миром и без всякого нажима.

- Вы ушли в науку, чтобы не делать другое. Является ли культура для вас такой ценностью, которая может стать задачей, обосновать жизнь?

- Вы знаете, я понимал, что это хороший вариант, но не лучший. Дело в том, что вся моя семья, мои родители, моя бабушка были настроены резко антисоветски. И они прекрасно понимали, что вынуждены будут прожить свою жизнь в положении маргиналов. Так оно и было. Это очень много для меня значило. Меня крестили. Мне было три или четыре года, я знал, что люди умирают, но никогда не думал, что и мне предстоит умереть. И когда я это понял, меня охватил дикий страх, какая-то истерика, и отец меня повел в ближайший храм Флора и Лавра в том же квартале, где находился наш дом. После этого мы должны были пересечь Мясницкую и зайти на почтамт, купить конверты. И я говорю: «Неужели не было ни одного человека, который не умер или, умерев, не воскрес?» И папа... Я, естественно, знал Иисуса Христа, знал молитвы, у нас с дореволюционных времен сохранился огромный иконостас с иконами, перед которым всегда вечером зажигали свечи, семья была религиозная, и я молился. Отец рассказал мне об Иисусе Христе, о котором я, в принципе, знал, и почему-то меня это необыкновенно успокоило. И вдруг наступил момент не просто спокойствия, а некоторой благостности. На душе стало легко, светло...

Я знаю, как тяжело было людям расставаться с религией. Я помню, как люди уже понимали, что христианству приходит конец. Церкви в Москве закрывались, ломались. Я еще застал храм Христа Спасителя. Было известно, что его уничтожат, и примерно за две недели, как его взорвали, родители во время вечерней прогулки меня повели к нему. Там была масса народу, церкви посещались гораздо в большем количестве, чем до революции, потому что понимали, что настал момент прощания. Было очень много юродивых, нищих. Это то, что можно было бы назвать Святой Русью в последнем ее варианте.

Помню, какие были мучения во время коллективизации, голод был и в Москве – конечно, не сравнить с Украиной, где просто умерло несколько миллионов от голода. Единственной возможностью достать еду было в таких учреждениях, как Торгсин, где велась торговля с иностранцами и куда сдавали золото, серебро, драгоценности. И вот вечером, накануне того, как идти в Торгсин, снимали оклады. Золотых окладов не было, но золотыми были обручальные кольца родителей, их сдали. А потом было как такое святотатство: вечером собирались за самоваром и обсуждали, снимать оклад с иконы или нет. Сначала говорили: «Нет, ни в коем случае нельзя», потом другой виток: «Ведь так просто с голоду погибнем». Потом утешение: «Мы ведь иконы оставляем у себя, пусть они без окладов будут». Но было осознание того, что совершается преступление, грех на душу берем. На следующий день мы с мамой шли в Торгсин, нам выдавали деньги. Я помню, что за эти деньги мы могли купить маленькую баночку сметаны и маленький такой брикетик сливочного масла. Доставали картошку, и это было блаженством. Сидели и ели. Хватало на день-два.

Я все-таки сказал бы, что культура может быть и бездуховная. Для себя я бы выстроил такую иерархию: первое – это духовность. Я тут должен сказать... Успехи русской науки – и дореволюционной, и даже после революции – и успехи классической русской литературы – все это все-таки очень сильно связано с духовностью и желанием отгородиться от власти, от бюрократии и от участия в каких-то грязных или сомнительных делах. И есть некоторая широта горизонта. Поэтому мне наряду с русской, российской культурой одинаково – именно одинаково – близка и античная культура, и восточная культура, которую я знаю, – древнеиндийская, древнеиранская – и западные культуры. Когда я впервые оказался в Риме, я ходил сутки; думаю, я спал часа четыре, все остальное время я ходил, потому что для меня это был святой город. Большей святости я не предполагаю. Может, если бы я откликнулся на предложения и посетил Иерусалим, был бы такой же эффект. Но, к сожалению, время для поездок для меня кончилось, кроме двух посещений Италии и одного посещения Парижа, к тому же коротких.

- Я вспомнил Вифлеем, вернее, вспомнил о палестинцах, которые там прятались в храме. Я хотел спросить, можно ли спрятаться в церкви от смерти?

- Вообще говоря, можно. И такой опыт был. Очень много пострадало во время войны ксендзов, которые укрывали евреев и не только евреев. В такой родовой перспективе, моя дочь побывала в Иерусалиме и обошла все святые места, это было лет семь назад, хотя ей советовали ни в коем случае не ездить в Вифлеем, что это очень опасно. Проcтите, боюсь, я заговорился...

- Вопрос был: можно ли спрятаться в церкви от смерти?

- Если говорить в очень элементарном плане, можно, хотя и не всегда это зависит от мужества священника. А второе – это то, что когда взрывали храм Христа Спасителя, я относился к этому нейтрально, я знал только, что родители переживают. А меня это непосредственно не затрагивало. Но во время войны проступила память об этом и я что-то для себя написал, какое-то сочинение, касающееся христианства. Это было в провинции, в городе Коврове Владимирской области, где мы были в эвакуации и где все женщины были верующими, все до одной ходили в церковь, хотя каждые два-три года священника забирали и препровождали в Сибирь. Так что какая-то преемственность есть. Это не моя заслуга, это было проступание подсознания. И естественно, я вижу разницу, но не вижу противоречия между культурой и религией, духовностью.

- Что вас больше всего интересует в мире и жизни?

- Это трудный вопрос. Я бы сказал, что меня больше всего интересует сфера культуры, включая сюда и науку, и живопись, и художественную литературу. К сожалению, у меня большой пробел в музыкальном образовании. Вам покажется это странным, я не берусь объяснить это, но я хорошо представляю себе музыку на уровне идей. Это странное такое заключение. Вообще, есть сфера культуры в широком плане, в широком плане и предметно, и в широком плане, имея в виду разные традиции, которые я никак не могу выделить. По образованию я русист.

- Есть ли какие-либо вопросы, к которым вы возвращаетесь снова и снова?

Я бы мог назвать пять-шесть направлений моих занятий, которые я продолжаю и сейчас. Если говорить о сферах, то это языкознание, фольклор, литературоведение, миф и ритуал, история, отчасти философия, семиотика. Вот всем этим я стараюсь заниматься и поэтому сейчас нахожусь в трудной ситуации, поскольку явно мне будет отпущено меньше лет жизни, чем это потребно хотя бы для того, чтобы просто записать, что у меня осталось в рукописях.

- А можно идиотский вопрос? Что такое язык?

- Во-первых, язык – это самая сильная, самая мощная, самая активная идентификация человека в мире. Пока существует латышский язык, есть латышская культура. Если вы утратите латышский язык, то культура начнет агонизировать, прервутся корни, прервется последовательность культуры, преемственность этой культуры. Самое страшное, что происходило в России, – это то, что язык вырождался, и не потому, что было какое-то влияние западных языков, наоборот, сфера русского языка расширялась, потому что в национальных республиках знание русского языка было необходимо, потому что это было гарантией, что тебя не посадят и т.д., ты входил в национальную элиту. А в России язык был ужасным. Например, в 20-х годах – чему был свидетелем и я – и в 30-х это были сплошные аббревиатуры, сокращения. Это какой-то был дикий... Это все равно что изъясняться только химческими формулами. Это была какая-то дегуманизация языка. Это ощущалось чрезвычайно сильно, и было внутреннее сопротивление. Иногда придешь из школы и что-то скажешь – и вдруг видишь, что родители как бы подтянулись и говорят: «Ты знаешь, мы не хотим слышать этих слов» и т.д. <...>

- Видите ли вы смысл – и если да, то какой – в борьбе с языком?

- Я считаю, что язык может изменяться эволюционно, и это естественно. Во время этой эволюции он теряет часть старого лексического состава, а отчасти вводит новый состав. Но важно, чтобы это было органическое явление.

А если говорить о борьбе с языком как с готовыми мыслительными формами?

- Если брать такой аспект, что в языке есть творческое начало... Надеюсь, что вы не протестуете против того, чтобы язык все-таки оставался... Я хорошо знаю возражения против этого философские, другие, но тем не менее я не вижу здесь проблемы при презумпции того, что в языке есть спонтанное, не зависящее от нашего желания. Мы какие-то слова узнаем и употребляем их, а какие-то... Ну я вам говорю, компьютер или телевизор так и останутся в русском языке. И очень хорошо, что так это есть. Но вместе с тем есть и какой-то сор в языке, есть желание казаться оригинальным и современным и говорить по-современному. Иногда это даже сказывается на артикуляции, как будто у них рот не раскрывается. А сфера творческого языка... Естественно, есть люди талантливые в звуковом смысле, есть люди, талантливо говорящие по-русски. А есть люди, которые говорят на среднем, обывательском уровне. Нужны тексты, прежде всего тексты художественной литературы. Например, для меня русский язык существует, начиная с первых его памятников, самых ранних, то есть в течение тысячелетия. Нелингвист абсолютно не обязан его знать, а я знаю. Для меня весь русский язык живой.

( @ )

[Музей Света]

Немецкий дипломат побывал в библиотеке русской поэзии имени В.С.Сербского и оставил автограф...

[Макаренко]

Брошюра "Политические задачи немецкого солдата в России в свете тотальной войны"( 1943 г.), подготовленная для занятий с личным составом частей и подразделений штабом 3-й танковой армии гласит:

"При характеристике русских нельзя поддаваться первому впечатлению. Внешний вид русских, их образ жизни следует отнести за счет систематической пролетаризации масс, что типично для Советской России.
25 лет в Советском Союзе производились наиболее необходимые предметы потребления, так как все хозяйственные силы страны были мобилизованы на вооружение. Поэтому понятно, что внешность русских говорит о крайней бедности и обнищании.
То, что трудно отличить офицера от солдата, инженера от рабочего и напрасно искать тип культурного русского, - вполне понятно. Большевики систематически уничтожали старую русскую интеллигенцию. Современная интеллигенция в большинстве своем вышла из народа и развивалась в современной изоляции от Европы, не имея перед собой примера культурного человека.
Нельзя отрицать талантливость русского человека. Только этим и можно объяснить отдельные выдающиеся достижения русских. Характерной чертой русских является богатство чувств и аффектов, иначе говоря, интенсивность внутренней жизни.
Богатством внутренней жизни и объясняется удивительное сочетание противоположных черт русского характера. Честность, правдивость, доброта и верность сочетаются с замкнутостью, лживостью, хитростью, насилием, жестокостью и фанатической ненавистью.




Русский живет не умом, а чувством. Он следует своему сердцу. Этим и объясняется его большая религиозность. Русские веруют, они хотят веровать во что-нибудь или в кого-нибудь: это надо понимать не только в религиозном смысле. Если нам не удастся заставить русских поверить в нас, то вряд ли подействуют разумные аргументы.
Поэтому основное - своим поведением завоевать неограниченное доверие русских. При этом они очень хорошо отличают естественное от фальшивого.
Далее, одной из характерных черт русских является выносливость, непонятная для немцев. Русский человек привык переносить страдания и обиду. Это не значит, что у него атрофировалось чувство обиды; причиненная несправедливость вызывает глубокие моральные переживания, хотя внешне это незаметно.
В то время как европеец старается отомстить за обиду, русские научились переносить страдания с фанатическим терпением. Если же чаша переполнена, русский человек восстает и долгое терпение разражается с бешеной безумной силой.
Характерно также и то, что русским необходимо крепкое руководство (сильная личность). Они радостно следуют за энергичным и признанным ими вождем, который личным примером и теплым чувством сумеет завоевать их доверие. Они готовы на жертвы и являются храбрыми бойцами.



Особенно русские благодарны за сердечную теплоту со стороны руководства. Если русский верит и чувствует справедливое отношение к себе, он готов перенести строгость и даже жестокость. Он обладает свойственным туземным народам чувством справедивости. Хорошее и справедливое обращение для него важнее, чем благоприятные условия жизни.
Русский - восторженный. В своих действиях они всегда ищут идеи. Особенно популярны патриотические идеи, так как русские - патриоты. Простой человек в большинстве случаев подсознательно настроен патриотически, поэтому большевики с очевидным успехом апеллировали к национальному чувству русского народа.
Каждому русскому свойственна глубокая любовь к родине, к "матушке России". Эта любовь к родине меньше всего носит национально-политический характер, она относится главным образом к необъятным просторам и естественным богатствам страны. Русские гордятся широтой своей территории и характера. И в действительности отличаются этим во всех отношениях. С европейской точки зрения эта широта беспредельна.



Русские по природе не шовинисты, ненависть на национальной почве среди русских непопулярна. Их гигантское государство состоит из множества народов и рас, и общение с людьми других обычаев и культуры для них привычно. Русские также незнакомы с антисемитизмом и расовой точкой зрения, хотя проводят между собой и евреями известные границы.
Они видят в евреях в первую очередь поддержку и пособников большевизма и поэтому своих врагов. Из характерных черт русских следует отметить еще гостеприимство. Ранее столь известное гостеприимство сохранилось и в условиях современной бедности.
Правильное обращение с русскими поможет вселить в них веру в немецкого солдата, еще раз подчеркнет его превосходство перед ними. Чтобы русские признали немецкое господство, необходимо заставить их поверить нам и добиться полнейшего доверия с их стороны там, где нам это выгодно.
Этого можно достигнуть в первую очередь безупречным поведением наших солдат и внимательным отношением к русским с учетом их личных желаний и потребностей. Немецкий солдат должен вести себя с русским как с европейцем.
Немецкий солдат должен стремиться показать себя перед русскими с лучшей стороны; русские стремятся к справедливости, которой они были лишены при большевиках. Если немецкому солдату удастся убедить русских в своей правоте, то наше превосходство перед большевиками станет им совершенно очевидным.
Каждое недозволенное изъятие имущества у русских рассматривается ими просто как воровство. Наша уверенность в том, что русский за период существования большевизма привык к подобным кражам, совершенно несправедлива.



Русские ничего не имеют против военных налогов, если они упорядочены и обеспечивают им прожиточный минимум. Превышение отдельными немецкими солдатами их власти ставит русских в бесправное положение. Также необходимо принимать во внимание личные и национальные привычки русских, дабы не задевать последних.
Следует быть тактичными и вежливыми в обращении с ними. В глазах русских вежливость является признаком культуры. Немецкий солдат должен держать себя по отношению к русским вежливо, но с надлежащим достоинством. Лишь тогда он добьется доверия и внимания со стороны русского.
Грубый и дерзкий тон может обеспечить только временный успех и вызывает у русского чувство страха. Он рассматривается русскими как пренебрежение к их личным и национальным привычкам и обычаям. Из истории русские хорошо знают, что культура и цивилизация пришли в Россию с запада.
Грубое и бестактное отношение рассматривается в России как некультурность, начинает наводить русских на мысль, что так принято вести себя в Европе, и подрывает веру у русских в немецкого солдата.



Уважение к немецкой армии, послушание по отношению к немецким властям достигаются путем быстрых и строгих, но справедливых наказаний. Русский послушен и исполнителен, если он чувствует превосходство немецких властей. Русский народ нуждается в постоянном руководстве. Государственная власть в России очень авторитетна и стала для простого русского необходимостью.
Следует постоянно наблюдать за настроением русских, которое часто меняется в зависимости от отношения к ним. Тот же самый русский, от которого путем хорошего отношения можно было добиться доверия, честности и преданности, при чересчур жестоком и несправедливом отношении к нему превращается в замкнутого, недоверчивого и фанатически ненавидящего нас врага.
Во избежание необдуманных действий со стороны русских необходимы строгость и твердость. И то, и другое должно быть справедливым. Действовать нужно холодно и разумно, не слушаясь собственного чувства…"



Немецкий штабной документ под названием "Источники военной мощи Красной Армии"( Лето 1942 г.). В нем делаются следующие выводы:

"Большевистская система сумела азиатско-деспотическими средствами возбудить фанатизм и стадное чувство, развить их и использовать.
Фанатически убежденная в большевизме часть личного состава, находящаяся под руководством отлично обученного, политически посредственно подготовленного, но вполне надежного офицерства, составляет ядро Красной Армии, ее движущую силу, основу системы, придающую силу и энергию всем ее частям.
Огромную массу безвольно следующих за ней, подхлестывая, она сплачивает и ведет за собой. Над этой основой, или, лучше сказать, за ней, стоит политрук, комиссар. Он следит за тем, чтобы сооружение не трещало по швам.
Военная мощь Красной Армии, с одной стороны, опирается на стадное чувство, отсутствие самостоятельной воли и бездумное упорство, сочетающееся с восточным фанатизмом и политической убежденностью, и, с другой стороны - на тщательно отобранный, по-солдатски воспитанный командный состав.
Все это находится под надзором активных деятелей или людей, извлекающих выгоды из политической системы. Поэтому красноармеец и воюет так упорно, но не в качестве одиночного бойца, а "скопом", в массе.
К уничтожению такого противника может привести только исключительно жестокая, безжалостная война, в которой надо применить все современные средства разрушения и морального подавления. Только таким способом можно полностью расстроить планы вражеского командования и уничтожить его живую силу".



Из документов германского генштаба под общим названием "Военно-географические данные по Европейской России. Москва" ( 1941 г.):

"Сама по себе Москва, благодаря своему центральному положению в коренных областях русского пространства, является метрополией русского (великорусского) народа; однако наряду с великорусами здесь можно встретить представителей всех многочисленных народов, народностей и племен, объединенных в Союзе ССР. Разумеется, евреи очень широко представлены и занимают в партии и государстве все руководящие посты".
Тон городскому населению задает великорусский народный характер, который гораздо более чужд немецкому, чем это принято обычно считать.
Наиболее заметны следующие качества великоруса: недоверчивость, терпение, отсутствие имеющегося у нордической расы личного своеобразия каждого отдельного человека, оживленная разговорчивость и быстрое изменение настроения от одной крайности к другой.
Вопреки своему, часто большому, личному мужеству, он всегда боится ответственности. Под надзором в большинстве случаев прилежный работник. Но очень склонен к тому, чтобы оставить работу при всяком подходящем случае, и его поэтому не без основания третируют как ленивого. Сильнейшей воле русский охотно подчиняется".



"Густонаселенный миллионный город Москва со своей пестрой смесью русских, евреев, украинцев, татар, поляков, белорусов, латышей, армян, восточных азиатов и т.д. представляет картину тесного перенаселения при самых примитивных жизненных условиях. В единичных комнатах запущенных в большинстве жилищ живут семьи со многими детьми на официально указанной им жилплощади, на которой недостаточная опрятность приводит к немыслимому загрязнению".
"Для целей расквартирования войск следует в первую очередь иметь в виду казармы Красной Армии. Принципиально исключая частные квартиры, следует, кроме того, занять гостиницы, театры, школы, выставочные залы, клубы и общежития промышленных предприятий. Материальные парки можно разместить в многочисленных парках и на стадионах".
"Русское население, испокон века стоявшее на низком жизненном уровне, всегда выставляло небольшие притязания на жилищную площадь. Сильный прирост городского населения чрезвычайно усилил в последние годы жилищный кризис. Вновь выстроенная жилплощадь составляет 40% жилплощади 1917 года, в то время как население выросло почти втрое. В настоящее время на каждого жителя выпадает 3,5 кв. метра жилплощади".
"Возможное оставление Москвы советскими учреждениями оставило бы остающееся население прежде всего в хаотическом состоянии. Поэтому с самого начала нужно иметь в виду широкие полицейские мероприятия".



"Обеспечение продуктами питания сплошь да рядом недостаточно, так что большие слои населения должны часто недоедать. Хлеб, гречневая каша и щи составляют для многих людей важнейшие виды пищи. Таким образом, сильно понижается биологическая сопротивляемость, что становится правилом.
При этом положении вещей неудивительно плохое состояние здоровья населения. Опасность заразы велика, распространение заразы во всех отношениях находит благоприятную почву. Имеющиеся статистические данные о заразных заболеваниях следует считать недостаточными.
Насколько можно судить по числу заболеваний, на первом месте стоят малярия и туберкулез. Затем следуют оспа, тиф, сыпной тиф, скарлатина, дифтерия, возвратный тиф, трахома и бешенство. Чрезвычайно распространены венерические болезни. Следует считаться и с холерой, а при случае также с занесенной с востока чумой".
"Для охраны здоровья иностранных войск важно: необходимо избегать всякого тесного общения с местным населением. Всякие половые сношения, в связи с широко распространенной среди населения заразой, чрезвычайно опасны (помимо этого следует считаться с систематическим использованием проституции в целях шпионажа)".



"Нужно постоянно подчеркивать то, что Германия является только врагом большевизма, но ни в какой мере - врагом советских рабочих. Напротив, победа Германии принесет также и здесь освобождение и положит конец бесстыдному рабству рабочих.
Вместо большевистской стахановской системы, которая за невероятно жалкую плату (точно по своей покупательной способности) несправедливо выжимает максимальную долю эффекта рабства из порабощенных людей, немецкое командование наведет такой порядок, который даст каждому рабочему, как это имеет место в Германии, справедливую долю за его работу.
Приличная заработная плата придет на смену обману в плате. Будет покончено с методами тюремных администраторов и рабовладельцев, которые применялись до сих пор, в пользу благоразумной, справедливой организации работы".
"Постоянно нужно вколачивать именно в головы молодых рабочих, которые склонны следовать советским приказам, что тот, кто разрушает свои машины, устраняет предпосылку для своего существования и этим практически совершает самоубийство.
Не говоря уже об этой стороне вопроса, что каждый, кто разрушает машины и важное для жизни имущество, совершает враждебное действие против немецкого государства. Однако всем должно быть в достаточной мере известно, что немецкие вооруженные силы не оставят не отмщенными враждебные действия, направленные против них".



"Пожалуй, нет ни одного города в мире, в котором было бы скучено такое множество административных инстанций, как в Москве. В центре города сконцентрирован гигантски разросшийся аппарат учреждений и инстанций, которые контролируют СССР в политическом, мировоззренческом и хозяйственном отношении.
Москва - господствующий узел железнодорожных и воздушных путей сообщения и телефонно-телеграфных линий по всей России. В Москве, в самом крупном промышленном городе Союза, и в прилегающих районах сконцентрирована военная промышленность, и, наконец, город является крупнейшим гарнизонным центром русских вооруженных сил с множеством военных учреждений и заведений.
Внезапное (быстрое) перемещение центральных государственных учреждений во время войны в русских условиях можно считать исключением".
"Общий жизненный уровень постоянно страдает от несоответствия между постоянным приростом населения и возрастающими трудностями в обустройстве этого прироста. В средствах сообщения люди толкутся неимоверно, даже на подножках и буферах пассажиры стараются захватить место.
Несмотря на все старания, проблема быстрой и дешевой перевозки пассажиров в Москве еще не решена. Строительство средств сообщения не может угнаться за скачкообразным возрастанием населения.
К этому следует добавить, что московскому населению больше приходится находиться в разъездах по сравнению с населением других столиц, ибо в результате плохой организации советского хозяйства жителям приходится из-за каждой мелочи преодолевать большие расстояния.



Поэтому состояние московского городского сообщения является исключительно аморальным явлением по сравнению с другими крупными городами. Ни один город в мире не имеет столько регулировщиков уличного движения, как советская столица. Кроме собственно регулировщиков движения, на тех же улицах применяются дюжины "милиционеров", которые должны следить за потоком пешеходов".
"Промышленность Москвы и ее близких и дальних окрестностей в значительной степени зависит от нынешнего производства электроэнергии. Разрушение, прежде всего электростанций Шатуры, Каширы, Сталиногорска, так же как и линий высоковольтных передач, чувствительно нарушило бы промышленное производство Москвы и других промышленных пунктов.
Сосредоточение промышленности делает Москву чрезвычайно уязвимой целью, прежде всего для воздушных налетов. Разрушение важнейших оборонных и других заводов лишило бы Советский Союз важнейших предприятий военного хозяйства".

[люБОЛЬ]

Празднование 8 марта 1938 года


1930-е




Застолье на берегу. Колхозники. Владислав Микоша, 1952 год, Абхазская АССР


Сергей Образцов, Симона Синьоре, Ив Монтан. 1956 года, г. Москва


Всеволод Тарасевич, 1964 год, Молдавская ССР, г. Тирасполь


Виктор Ахломов, 1975 год


Презентация Хопер-инвест
Виктор Ахломов, 1990-е


В парке на Елагином острове
Неизвестный автор, 19 июля 1925 года, г. Ленинград


Сотрудники редакции журнала «Юность»
1961 год


Всеволод Тарасевич
Защита диссертации




1964 год
Магнитогорский металлургический комбинат.

[Музей Света]

Интересный документ за авторством генерального прокурора СССР Вышинского направленный Сталину и Молотову.В документе Вышинский информирует руководство о перегибах на местах в вопросе борьбы с контрреволюционной агитацией, указывая на ряд характерных случаев, вроде оболганного из-за жилплощади офицера и рекомендует к пересмотру дела по контрреволюционной агитации.














РГАСПИ Ф.82, Оп.2, Д.884 Л.33-39

Достаточно характерный документ.
С одной стороны показаны перегибы на местах, когда в основе "политического дела" могла лежать самая обычная бытовуха (привет трюизму на тему того "Но кто-то же написал 4 миллиона доносов").
С другой стороны хорошо видно, что проблема осознавалась и предпринимались усилия по борьбе с перегибами на местах и часть дел прекращалось за отсутствием состава, так как причины оказывались надуманными.
Особенно стоит отметить вывод Вышинского, что подобными обвинениями могут пользоваться нечистоплотные люди, чтобы используя систему, сводить личные счеты.
Чем хороши такие документы 1934-1936 года - изучая их можно понять генезис тех проблем, которые вылезли в ходе репрессий 1937-1938 года и которые потом еще несколько лет мучительно устраняли через пересмотр дел и амнистии.

@

[Макаренко]

С момента возникновения в России в 1870-х колоний для несовершеннолетних преступников они так до Революции и оставались частными. Основой перевоспитания там был труд на земле или кустарничество. Самым известным учреждением стала Петербургская земледельческая колония, руководимая народовольцем Беклешовым.

Число сирот и брошенных детей с конца XIX– начала XX века стало увеличиваться год от года. Кроме этого десятки тысяч детей осиротели, были потеряны или брошены во время русско-японской войны, революции 1905–1907, переселенческой деятельности Столыпина, в период первой мировой войны.На I съезде представителей русских исправительных учреждений в Москве в 1881 году отмечалось «подавляющее и безусловное влияние на преступность малолетних, с одной стороны, окружающих их обстоятельств и среды, а, с другой, состояние их умственного и нравственного развития, развращённость и преступность родителей или совершенное их отсутствие, полная бесприютность и глубокая нищета, а, следовательно, неудовлетворенность самых насущных потребностей, отсутствие нравственного развития. Лишённые крова и надзора родителей, они должны стать бродягами; лишённые родительской опеки и средств к жизни, понятно они станут нищими и ворами».


И если борьба с причинами преступности представлялась в конце XIX века недоступной, так как требовала изменения социального строя, то борьба с детской преступностью считалась возможной, так как педагоги считали ребёнка «пустым сосудом», в который ещё не поздно вложить нравственность.
В ходе подготовки «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» 1866 года государство обратилось за содействием к земствам, благотворительным обществам, известным духовникам и частным лицам и призвало к устройству заведений принудительного воспитания. Общегосударственное дело перевоспитания малолетних преступников с самого начала было возложено на частную благотворительность. Забегая вперёд, скажем, что до Февральской революции 1917 года колонии для несовершеннолетних преступников так и оставались частными.
Российские заведения принудительного воспитания официально назывались исправительными приютами, но в действительности представляли собой или земледельческо-ремесленные колонии, приюты со школами садоводства, огородничества, пчеловодства и хмелеводства, или городские ремесленные приюты.
Первыми исправительными заведениями стали Московский Рукавишниковский приют и Санкт-Петербургская земледельческая колония, которые считались лучшими не только в России, но и в Европе. Здесь содержались осужденные бесприютные и беспризорные дети от 8 до 18 лет.

Питерская земледельческая колония открылась в октябре 1871 года на станции Ржевка, а с 1913 года переехала в имение Извары Царскосельского уезда и была рассчитана на 200 воспитанников. Дети поступали в заведение по решению суда. По сословной принадлежности более 70% воспитанников составляли крестьянские и солдатские дети, по вероисповеданию 95% были православными. В 90% случаев совершаемые преступления были преступлениями против собственности, т. е. дети совершали их, побуждаемые инстинктом выживания.
Воспитанники были разделены на семьи, каждая со своим воспитателем и хозяйственными угодьями. Режим колонии предусматривал обучение в школе, занятия гимнастикой, пение, чтение, игры, работу в мастерских – слесарной, столярной, тележной, сапожной, портняжной.
За хорошее поведение их награждали книгами, инструментом для ремёсел, а за хорошую работу платили 3-5 копеек в день (общая сумма заработанного выдавалась после выхода из колонии). Рецидивы в Петербургской колонии составляли 25%. По мировым меркам это был выдающийся результат.

Девизом колонии были слова Виктора Гюго: «Кто открывает школу, тот закрывает тюрьму».
Очерк в журнале «Нива» кратко описывал жизнь в земледельческой колонии:
«Колонисты встают в 6 часов утра; дети сами убирают за собой постели и около 7 часов собираются на общую молитву, после молитвы сходятся на завтрак, а с 8часов следует урок, с 9 ***189; до 12 часов – работы. С 12 до 1 часу – обед, а после обеда – два часа свободного времени. С 3 до 5 ***189; ч. – опять работа, с 6-7 часов – урок, в 8 часов ужин, а в 10 часов дети уже спят. Летом во время сенокоса уроки бывают прекращены.
К урокам дети относятся очень хорошо, и многие из них проявляют прекрасные способности. К физическому труду некоторые из вновь поступающих чувствуют иной раз отвращение (особенно те, кто работал на фабриках), но потом общая работа втягивает и их».
На примере Петербургской земледельческой колонии хорошо видна хозяйственная часть таких заведений. В 1914 году в колонию поступило в качестве платы за содержание питомцев: от Тюремного ведомства – 21.365 руб., от Санкт-Петербургского воспитательного дома – 772 руб., от Московского воспитательного дома – 750 руб., от Новгородской земской управы – 949 руб.; от Государственного казначейства – 12.000 руб., от Городской думы – 10.000 руб., от Санкт-Петербургской губернской земской управы – 2.050 руб.; членских взносов – 172 руб.; от членов императорской фамилии 1.400 руб.; кружечного сбора – 20 руб.; процентов с капиталов – 3.146 руб.; доходов колонии денежными поступлениями – 13.621 руб. (из которых около 9 тыс. руб. приходилось на сельскохозяйственное производство, остальное – на кустарное).

Питерская колония расцвела при директоре Михаие Павловиче Беклешове, который был народовольцем. Его система перевоспитания малолетних преступников во многом легла в основу знаменитого педагогического опыта Макаренко в 1920-30-е годы.
Беклешов родился в 1866 году в Старой Руссе. После неудачно закончившейся военной карьеры (в 1887 году он привлекался по делу о военно-революционных кружках, содержался в Петропавловской крепости, был в ссылке), выйдя в отставку, Беклешов прослушал педагогические курсы при Казанском университете, и ездил за границу для ознакомления с постановкой воспитания дефективных детей. Затем занимался школьной статистикой в Вятском губернском земстве; далее стал директором Вятской исправительной колонии.
В 1901 году Михаил Павлович – директор Вятского исправительного детского приюта. В 1906 году он был приглашён в Петербург, где стал организатором и вдохновителем строительства детской трудовой колонии нового типа.

(Михаил Беклешов)
Беклешов прожил долгую жизнь (умер в возрасте 80 лет в 1946 году), не был затронут сталинскими репрессиями – напротив, в 1924 году он стал проректором Петроградского, потом Ленинградского педагогического института, получил звание профессора.
К 1876 году в России было открыто 7 исправительных заведений, а в начале XX века их стало уже 52, из которых пять – для девочек. Все колонии были открыты частными лицами или общественными организациями. Исправительные учреждения для несовершеннолетних в России одновременно курировали четыре министерства: народного просвещения, внутренних дел, земледелия и государственных имуществ, юстиции.
В 1871 году Петербургская земледельческая колония обратилась к доктору уголовного права, профессору Петербургского университета Н.С.Таганцеву, с предложением разработать вопрос об ответственности малолетних. Юрист считал, что ответственность для малолетних преступников должна иметь характер иной, нежели для лиц взрослых, что здесь и речи не может быть о каре, а наказание должно заключать в себе элементы воспитания и исправления. Работы Таганцева стали основой для исправления малолетних преступников не только в России, но и в некоторых странах Европы.

В 1875 году в Петербурге открылось тюремное отделение малолетних преступников при Коломенском полицейском доме, в котором размещали отдельно от взрослых малолетних преступников и бродяг. «В отделение набирали всякий сброд – в течение года перебывает до 250 человек от 10 до 17 летнего возраста на сроки от нескольких дней до одного года. Причины заключения – кража и проявление порочных наклонностей во всех видах. Из всех перебывавших в отделении детей большинство по первой судимости, 1/6 часть по второй, 1/12 по третьей», – сообщалось в сборнике «Призрение детства. Сведения по общественной и частной благотворительности в России и за рубежом» (1886 год). – «Например, судья города Царское Село, разобрав уголовное дело по обвинению солдатского сына Степана Панченко, 10 лет, в кражах железа, приговорил его подвергнуть тюремному заключению на 2 месяца, но не подвергать Панченко наказанию, взамен заключения отдать его в Санкт-Петербургскую исправительную колонию для малолетних преступников, вплоть до исправления».
В 1880-е годы в губерниях были созданы Общественные наблюдательные советы, которые отслеживали судьбу малолетних арестантов. К примеру, предводитель дворянства Э.Д.Нарышкин «17 июля 1890 года после посещения тюрьмы, где увидел 13-летнего заключённого Илью Олекина, осуждённого по приговору мирового судьи за кражу железных дверных петель на 2 месяца тюремного заключения, обратился в Санкт-Петербургское губернское правление к графу С.А.Толю с просьбой вместо тюрьмы отправить его в одну из существующих колоний. Граф Толь, заручившись поддержкой Минюста, удовлетворил эту просьбу.

Вопросы содержания малолетних были предметом заботы и со стороны благотворительных организаций. Председательница дамского благотворительного тюремного комитета Е.А.Нарышкина 17 февраля 1895 года в письме Санкт-Петербургскому губернатору графу А.С.Толю просила «не отказать в содействии к ознакомлению надлежащих лиц и учреждений о порядке помещении в приют несовершеннолетних преступников». По её ходатайству было принято Положение о прекращении содержания не только в тюрьмах, но и под стражей на время следствия несовершеннолетних девочек (они помещались в колонии, а за неимением таковых в губерниях – в монастыри).
Либерализация в отношении содержания малолетних преступников, начиная с 1890-х годов, привела к неожиданному эффекту: росту преступности среди несовершеннолетних, а также к желанию бедняков умышленно толкать своих детей на преступления, чтобы те попали «на казённых кошт».
С конца XIX века детская преступность стала значительно опережать взрослую. Так, с 1884 по 1894 годы общая преступность увеличилась на 7%, а детская – на 15%; с 1901 по 1910 годы – общая на 35%, детская – на 112%.

Журнал Министерства юстиции отмечал, что «если раньше страх перед уголовной карой, боязнь увидеть своё дитя одетым в арестантский халат всё-таки до некоторой степени вызывали в простом люде чувство беспокойства за участь подрастающего поколения и заставляли обуздывать дурные наклонности путём разных исправительных мер, то теперь родители на вопрос об их проворовавшихся детях беззаботно пожмут плечами, как будто речь о самом обычном, не интересующем их явлении» (А.Бутовский, «Закон о несовершеннолетних и его применение в судебно-мировой практике», Журнал Министерства Юстиции. №6, 1900).
Многим судьям приходилось сталкиваться с явлениями, когда новый закон служил не гуманной мерой для облегчения участи молодых преступников, «а орудием в руках их родителей для удовлетворения самых хищнических и своекорыстных инстинктов. Родители нередко посылали на кражу подростка-сына. Если его поймают, – беда невелика; всё равно ведь мальчика в острог не посадят, а пришлют обратно для исправления» (выше цитированная статья А.Бутаковского).
Всё это привело к возобновлению жёстких мер в отношении несовершеннолетних. В исследовании юриста М. Теодорович «Дети-преступники и суды для них. Популярные этюды. Варшава, 1914) говорилось:
«Ежегодно 4/5 и даже более малолетних идут в тюрьмы и арестные помещения и только 1/5 помещается в воспитательно-исправительные учреждения. В 1911 году в тюрьмах, арестных домах, полицейских арестах и пр. содержалось 14 тысяч 818 несовершеннолетних в возрасте от 10 до 17 лет. Из этого числа: свыше 6000 детей помещалось в общих камерах со взрослыми; свыше 13,5 тысяч оставались без обучения и работы, проводя время в полной праздности; свыше 500 детей в возрасте от 10 до 14 лет содержались в тюрьмах за недостатком мест в воспитательно-исправительных заведениях».

Позднее с той же проблемой столкнётся и советская тюремная педагогика. Первое время либерализация наказания даёт положительный эффект, но затем приводит к всплеску преступности. Такая система может держаться лишь на отдельных великих педагогах (как Беклешов в царское время, доведший уровень рецидива среди воспитанников своей колонии до 7-10%; или Макаренко в 1920-30-е, в колонии которого этот показатель был тоже около 10% – против 35% в то время по стране).

(via)

[люБОЛЬ]

Само явление ППЖ не было массовым. Но оно осталось в памяти многих, особенно когда речь идет о воспоминаниях рядовых бойцов, кормивших вшей в окопах. Для них романы, которые крутило во фронтовых условиях командование, были чем-то запредельным.
К примеру, у знаменитого коллаборациониста генерала Андрея Власова, создавшего под крылом гитлеровцев Русскую освободительную армию (РОА), до перехода на сторону врага были две ППЖ.
Первая - военврач Агнесса Подмазенко, на которой Власов даже собирался жениться. Именно она помогла генералу в 1941 году выбраться из его первого окружения - киевского котла.
Двигаясь вместе с Власовым по немецким тылам, чтобы соединиться со своими, "жена" разведывала дорогу, доставала продукты питания и одежду у местных жителей. Два с половиной месяца продолжалась эта эпопея.





Подмазенко пробыла рядом с Власовым до января 1942-го, а затем генерал отправил свою беременную пассию в тыл. Там военврач родила сына, которого назвала Андреем. В дальнейшем Помазенко дали пять лет - "за связь с изменником родины". Впрочем, законной супруге Власова повезло не больше: "за мужа" она получила больший срок - восемь лет.
Власов же, едва отправив Помазенко в тыл, нашел ей замену в лице поварихи Марии Вороновой. В июле 1942 года он вновь попал в окружение, и опять, как годом ранее под Киевом, пошел навстречу своим в компании ППЖ. Однако в итоге попал в плен и перешел на службу к немцам. Его спутницу отправили в лагерь, откуда Воронова бежала.
Повариха добралась до Риги, узнала, что ее генерал в Берлине, и отправилась туда. Прибыв же в столицу Третьего рейха, убедилась, что Власову она не нужна: лидер РОА в ту пору обхаживал Агенхельд Биденберг, сестру личного адъютанта Генриха Гиммлера.



Забавную историю отношения фронтовиков к ППЖ описала Нина Смаркалова, фронтовичка-минометчица. Однажды к ней пришел комполка со своей девушкой и объявил, что привел нового бойца, которому надо показать, как стреляют минометы.
Смаркалова решила подшутить над "новобранцем". Для этого она вывела расчет минометчиков вместе с ППЖ комполка в поле. Стоял апрель, земля была мокрой. Если в таких условиях стрелять из миномета, то из-под его опорной плиты вылетают фонтаны грязи.
"Я ей (ППЖ) сказала встать точно в том месте, куда все это полетит, и скомандовала: "Беглый огонь!" - вспоминала Смаркалова. - Она не знала, что нужно закрывать прическу, лицо, форму. Я дала три выстрела". Смаркалова думала, что после такого “боевого крещения” комполка отправит ее саму на гауптвахту, но обошлось.
Мария Фридман, служившая в разведке Первой дивизии НКВД, вспоминала, как ей пришлось повоевать с однополчанами-мужчинами. "Не дашь по зубам - пропадешь! В конце концов разведчики сами стали меня оберегать от "чужих" поклонников: раз никому, так никому", - говорила Фридман.



О том, как тяжело было устоять, рассказала в своей книге Екатерина Романовская, прошедшая войну простой связисткой. Она первая среди женщин-ветеранов откровенно описала жизнь девушек на фронте: от боев до сексуальных домогательств и любви.
Романовская оказалась объектом притязаний пожилого командира дивизии. Чтобы затащить девушку в постель, тот распорядился, чтобы молодая связистка дежурила по ночам у телефона в его землянке. В одно из дежурств ее ждал накрытый стол.
"Появилось пол-литра коньяка в хрустальном графинчике, жареный картофель, яичница, сало, банка рыбных консервов и два прибора", - пишет Романовская. В то время под Сталинградом, где происходили описываемые события, красноармейцы голодали, а тут такие яства.
После четвертой рюмки комдив предложил девушке стать его ППЖ. Обещал одевать, кормить, возить на машине и, где возможно, представлять женой. Романовская отказала полковнику, который был старше ее на 22 года, ответив, что пошла на фронт воевать, а не романы крутить.
Комдив отступил. Однако впоследствии предложил Романовской выйти за него замуж. Получив и здесь от ворот поворот, полковник разозлился, неудачно попытался взять ее силой. А после стал пакостить.
У Романовской были романтические отношения с капитаном соседнего полка, и когда полковник узнал об этом, он отправил связистку в штурмовую роту. А соперника под давлением комдива перевели в другое соединение.



Результат таких ухаживаний, как правило, - беременность и отправка в тыл, что на языке военных канцелярий называлось "поездка по приказу 009". Правда, по приказу 009 уходили не только ППЖ - нередко беременность была следствием настоящих чувств. Тем более что на фронте они обострялись.
Вот что об этом говорила санинструктор танкового батальона Нина Вишневская. Однажды со своей частью она попала в окружение.
"Мы уже решаем: ночью или прорвемся, или погибнем. Думалось, что, скорее всего, погибнем. Сидим мы, ждем ночи, чтобы сделать попытку прорваться, и лейтенант, лет ему 19 было, не более, говорит: "Ты хоть пробовала?". - "Нет". - "И я тоже еще не пробовал. Вот умрешь и не узнаешь, что такое любовь".
Ветеран-санинструктор подчеркивала, что это и было самым страшным - не то, что тебя убьют, а то, что умрешь, не узнав всей полноты жизни. "Мы шли умирать за жизнь, еще не зная, что такое жизнь", - вспоминала Вишневская.



Интересные устные воспоминания-размышления участников Великой Отечественной войны приводит Б. Шнайдер. Автор интервьюировал респондентов по вопросу об отношении советских солдат во время войны к сексу. В итоге он получил ряд неожиданных, даже обескураживающих ответов.
Василь Быков ответил на вопрос следующим образом: "На передовой людям было совсем не до этого. К примеру, я никогда не загадывал дальше, чем до вечера. Я мечтал только дожить до темноты, когда бой стихал. После этого можно было перевести дух, расслабиться.
В такие часы хотелось только спать, даже голод не так ощущался - лишь бы забыться...Думаю, в основной массе солдаты были настолько подавлены, что и в более спокойной обстановке не вспоминали о женщинах.
И потом, в пехоте были совсем юные бойцы. Те, кто постарше, кому было по 25-30 лет, у кого уже была семья и какая-то профессия, попадали в танкисты или устраивались шоферами, на кухню, в денщики, в сапожники и могли остаться в тылу. А семнадцати - восемнадцатилетним давали в руки ружья и отправляли их в пехоту.
Эти юнцы, вчерашние школьники, ещё не достигли того возраста, когда человек хочет и может жить активной половой жизнью. Миллионы таких полегли, так и не зная женщины, а некоторые - даже не испытав радости первого поцелуя".



Виктор Некрасов, автор повести "В окопах Сталинграда", в ходе интервью отметил, что "в немецкой армии, какая бы она не была, солдаты регулярно получали отпуска; были там и бордели, так что солдат где-то расслабиться, заняться любовью. У нас же - ни увольнительных, ни публичных домов.
Офицеры жили с медсёстрами, со связистками, а рядовому оставалось только заниматься онанизмом. В этом отношении советскому солдату тоже было очень нелегко".
Генерал М.П. Корабельников, доктор психологических наук, рассказал: "Когда я пришёл в армию, мне ещё не было и двадцати и я ещё никого не любил - тогда люди взрослели позже.
Всё время я отдавал учёбе и до сентября 1942 г. даже не помышлял о любви. И это было типично для всей тогдашней молодёжи. Только в двадцать один или в двадцать два года просыпались чувства.
А кроме того... очень уж тяжело было на войне. Когда в сорок третьем - сорок четвёртом мы стали наступать, в армию начали брать женщин, так что в каждом батальоне появились поварихи, парикмахерши, прачки... но надежды на то, что какая-нибудь обратит внимание на простого солдата, почти не было".



Однако, как отмечает Б. Шнайдер, самый потрясающий ответ он услышал от генерала Николая Антипенко, который во время войны был заместителем маршалов Г.К. Жукова и К.К. Рокоссовского по вопросам тыла.
Он сообщил, что летом 1944 г. в Красной Армии были открыты с согласия Верховного командования при его непосредственном участии два публичных дома.
Само собой разумеется, что эти публичные дома назывались иначе - домами отдыха, хотя служили они именно этой цели и предназначались только для офицеров. Претенденток нашлось не так много. Эксперимент, однако, завершился трогательно - и очень по-русски.
Первая группа офицеров провела свой трёхнедельный отпуск по плану. Но после этого все офицеры вернулись на фронт и всех своих подруг взяли с собой. Новых уже не набирали.










ЕЩЕ СТАТЬЯ

[Макаренко]

Каждый меняет мир вокруг себя по-своему. Кто-то сажает цветы, кто-то идёт в политику, кто-то становится полицейским или врачом. Но есть люди, чьи поступки меняют весь мир.



Колин Мёрдок - настоящий новозеландский герой: изобретатель одноразового шприца, неоткрываемой для детей крышкой, ружья-транквилизатора, сигнализации от взлома и пожара и многого другого (всего 46 патентов). Как и многие изобретатели, он не получил известность и наград, но достоин восхищения.

Будучи фармацевтом и ветеринаром, Мёрдок знал об опасности повторного использования шприцов. Существовала высокая вероятность передачи инфекции от одного пациента к другому среди людей и животных, если стеклянный шприц не стерилизовали должным образом. Желая устранить эти риски и сделать вакцинацию ещё более эффективной и безопасной, в 1956 году Мёрдок создал одноразовый шприц для инъекций, пластиковую версию своего стеклянного предшественника. Он представил дизайн Департаменту здравоохранения Новой Зеландии, служащие которого были настроены скептически и посчитали, что такой шприц "слишком футуристичен", что врачи не станут его использовать. Разработку пластмассовых шприцов сдерживали в течение нескольких лет из-за отсутствия финансирования. В конце концов, когда Мёрдоку удалось запатентовать шприц, его шприцы нашли мировое признание, и в 1975 году он получил за своё изобретение премию генерал-губернатора.





В течение последующих 15 лет с начала разработки одноразового шприца, Мёрдок занимался модернизацией своего изобретения и патентованием его в других странах. Ему же принадлежат патенты на транквилизаторное ружьё, стреляющее инъекционными шприцами, для инъекций диким и агрессивным животным.



Он также экспериментировал с различными лекарственными средствами, используемые в таких ружьях, чтобы найти те, которые будут успокаивать животное с наименьшим риском.



В 1976 году Колин получает награду на Всемирной выставке изобретателей в Брюсселе за дизайн колпачка, который защищает лекарства от детей. Дизайн Мёрдока был основан на отсутствии силы и координации у детских пальцев, вследствие чего, дети не могут одновременно нажать и повернуть крышку баночки с лекарствами.

Сейчас изобретённые Колином Мёрдоком одноразовые пластиковые шприцы используются во всём мире и являются одним из наиболее часто применяемых предметов медицинского оборудования. Несмотря на повсеместное использование его творений, Колин Мёрдок не был богатым. Он сознательно решил не судиться с компаниями, которые нарушали его патенты, и был удовлетворён тем, что его изобретения нашли хорошее применение.

Колин Мёрдок скончался от рака в 2008 году в возрасте 79 лет.

via

[Музей Света]

Плакат "Мешочник — враг транспорта, враг республики». Неизвестный художник. Москва, 1920 год

100 лет назад, 8 марта 1919 года, Совнарком принял декрет о прекращении с 18 марта до 10 апреля пассажирского сообщения для увеличения подвоза продовольствия и угля к крупным городам. Конечно, с точки зрения тогдашних и нынешних буржуев и их подпевал, это был ужасный тиранический акт, мешавший отдельным гражданам возить продовольствие из деревни в город своим ходом, в мешках.
На самом деле эта мера, в числе других, спасала городское население от голодной смерти. Просто потому что никакие мешочники (то есть частные граждане с мешками), чисто арифметически, не cмогли бы доставить в города количество продовольствия, нужное для выживания горожан. Не говоря уж о том, что далеко не у всех горожан была возможность покупать хлеб по завышенным ценам, которые диктовали спекулянты.
Во Франции в аналогичной ситуации, после отмены термидорианцами якобинского "максимума" цен, по данным академика Е. Тарле, погибло от голода около миллиона городских санкюлотов, то есть наименее обеспеченных слоёв населения. Это составляло около 4% всего тогдашнего населения страны (25 млн). Так было бы и в Советской России, если бы большевики предоставили решение продовольственного вопроса благословенной "Невидимой Руке Рынка". К счастью, они этого не сделали...




Почтовая открытка с сатирическим рисунком, изображающим мешочников

А желающим узнать, каковы в действительности были экономические взаимоотношения сельского и городского населения, и могло ли последнее прокормиться и выжить за счёт "мешочничества", советую читать весьма красноречивый рассказ Михаила Зощенко "Попугай".

Михаил Зощенко. Попугай

Нынче нам, братцы мои, великолепное житье. Все-таки еда хорошая: щи там или что другое… Мясо опять же. А которым по праздникам бабы, может, и пироги с капустой пекут. Вот оно какое великолепие!
На таких харчах мы, братишки, и позабывать стали, что это за голод такой. Позабывать начали, как это мы голодовали раньше, скажем, в девятнадцатом году.
А ведь и голодовали же мы, братцы, в свое время! Хлеб был в диковинку. Вспомнить удивительно.

А впрочем, не все, скажем, голодовали. Которые мужички, крестьяне то есть, – не плохо те жили. Все им из города везли: инструмент и драгоценные изделия и ценности всякие.

Уж и покланялся же город деревне. Покланялись городские мужичкам. А шельма же, братцы, мужичок наш, полюбовно будет это сказано! Ах ты, шельма какая!

Баба моя — кокетка, надо сказать, — зеркало повезла раз в деревню. Небольшое такое зеркальце, но, скажем, рожу всю видно. Повезла, братцы мои. Думала, к празднику мало-мальски пуд мучки сволокет назад. Плакалась еще, дура такая: как это, говорит, тяжесть такую повезу.
Приехала в одну деревню. Куда там!
Часишки, зеркала, рояли — в каждой избе. А тут, извините за выражение, небольшое зеркальце.
Ткнулась баба моя в одну избу — шесть куриных яиц дают. В другую ткнулась — опять шесть куриных. Вот, думает, клюква.
— Куда же, спрашивает, мне куриные яйца в дорогу? Дайте хоть крупы какой-нибудь или мучки, что ли.
Не дают.
— А нет, говорят, за зеркала у нас официальный тариф — на куриные яйца.
Так и вернулась баба моя ни с чем.
Мужик-то, впрочем, один прельстился зеркалом.
— Эх, говорит, жалко, что махонькое зеркальце. Я бы, говорит, для тебя нарушил все нормы, дал бы тебе крупой. Ну да неподходящее зеркальце. Мне, говорит, такое надо, чтоб и ноги видать было.
И зачем ему, братцы мои, ноги нужно видать?
Ах, шельма какой мужик!
А я вот тоже раз съездил. За Вологду. Смешно вспомнить. Попугая вез.
И ни за что бы я не поехал, да опять-таки баба моя пристала.
Баба моя — кокетка, надо сказать, — от хлеба с малороссийским сальцем нипочем не откажется… Пристала и пристала. Поезжай да поезжай.
Ну и соседи тоже:
— Поезжайте, говорят, Семён Семёныч. Вы человек разговорчивый — вкрутите мужичкам.
А мне что? Я и поехал.
А перед отъездом-то разговоры всякие были. Чего везти в деревню. Одни говорят: ленты вези, кружева. Другие — ситчик попестрей. Третьи — бусы. Что дикарям, ей-богу.
Пошёл я на толкучку. Думаю, куплю-ка, в самом деле, такую вещь, чтобы сразу в рожу кидалась.
Вот и купил, братцы мои, попугая в клетке.
Сидит, представьте себе, на толчке многоуважаемая дама такая (может быть, бывшая графиня) и домашним барахлом торгует. И тут же при ней клетка, а в клетке попка. И сидит эта попка на кольце, качается и орет по-французски: шармант, что в переводе на русский язык — прелестно значит.
Вот, братцы мои, я и приобрёл птицу эту. То-то, думаю, удивлю деревню.
И удивил, слов нету.
А купил я эту попку за недорого. Хлебом, не помню — восемь, не помню — десять фунтов дал.
И вскоре после этого и поехал. В теплушке ехал. Разговор, помню, поднялся вокруг меня, смех.
— Куда, спрашивают, везёшь птицу? Зачем?
— Везу, говорю, в деревню на хлеб менять. Почем, спрашиваю, попугаи в этих местах ходят? В какой цене? Не продешевить чтобы.
Смеются.
— Товар, говорят, неизвестный.
Предложил мне тут какой-то субчик полпуда ядрицы за птицу, да не отдал я.
Приехал в одну деревню. Народ вокруг меня столпился. Хохочут. Ребята тоже хохочут. Прутьями дразнят птицу. Под перья ей дуют.
«Ну, думаю, понравился товар».
Принялся я с бабой одной торговаться и совсем было в цене сошелся, да явился какой-то инвалид, что ли. Из армии.
— Стоп, говорит, братцы! Обман. Попка эта — ненастоящая. Настоящая попка «дурак» орёт, а эта, говорит, что-то невнятно произносит.
Ну и смутил сделку, чертов инвалид. Пуд только стала давать баба.
Дальше я пошёл.
В одну, в другую деревню — не берут. Хохочут, под перья дуют, а не берут. А которые бы и взяли, да обижаются, зачем «дурак» не произносит.
Два дня мотался я, братцы мои, с птицей, запарился, утомился — сказать невозможно. Прямо бы за полпуда отдал. Но и полпуда перестали давать.
— Вид, говорят, у птицы плохой.
А это верно: птица тоже запарилась. Всё-таки дорога, да и под перья дули, да и ронял я её раза два.
И вот посоветовал мне один старичок в дальнюю деревню идти. «А то, говорит, народ тут при железной дороге балованный, чего хотят — сами не знают».
Вот я и пошёл.
А путь дальний. Жара. Пылища в нос бьёт. Чересчур я тогда утомился. Вижу, и птица моя утомилась до невозможности. С кольца своего сошла, сидит внизу, нахмурившись, и хлеб не клюет.
«Ну, думаю, не скончалась бы раньше времени. Плохой вид. Вот, думаю, глупость какая будет, ежели так».
А сам всё нажимаю, всё быстрей да быстрей.
И вот пришёл к вечеру в нужную деревню.
— Ну, говорю, попка, подбодрись.
В одну избу зашёл.
— Не нужно ли, говорю, попугая?
— Нужно, — говорит мужик. — А почем товар? Покажи.
Стал я ему попку показывать, смотрю: лежит моя птица брюхом кверху, и лапки у ней врозь.
Обиделся мужик.
— Что ж, говорит, это ты дохлой птицей торгуешь?
Ох, чуть я не прослезился тогда. Вывалил попку из клетки, клетку бросил.
А мужик хохочет надо мной.
— Перестань, говорит, клетку бросать. Я тебе за неё шесть куриных яиц дам.
И дал.
— А жалко, говорит, что скончалась птица. Я бы, говорит, за неё четыре пуда дал. Мне, говорит, очень последнее время попугаи нужны. Если, говорит, у тебя ещё будут продажные попки — валяй, приноси.
Я говорю:
— Ладно. Принесу. Держи карман шире.
В общем, я вернулся домой в полном огорчении и больше в деревню не ездил."

( @ )

[люБОЛЬ]

Почему в СССР скрывали, что Гагарин приземлился на парашюте

К 85-летию первого космонавта планеты «КП» впервые публикует документы, связанные со спортивной составляющей его полета [фото, видео]

Из-за того, что руководство Советского Союза очень хотело зафиксировать мировые рекорды на долгие годы были засекречены подробности очень рискованного возвращения Гагарина на землюФото: фотохроника ТАСС.

- А ты знаешь, что в СССР почти двадцать лет скрывали о том, что Гагарин не приземлялся в корабле «Восток»? – спросил я более юного коллегу, когда готовил этот материал.
- Зачем? – поползли у него брови вверх. – Что плохого в том, что он возвращался на парашюте?
Плохого, конечно же, абсолютно ничего. Но вот что было – то было.
Юрий Гагарин. Первый в космосе.9 марта исполнилось бы 85 лет первому человеку в космосе - Юрию Гагарину. Но много ли вы знаете об этом герое, изменившем историю человечества? Итак, кто такой Юрий Гагарин? В курсе ли вы, что он родился в семье крестьян? А знаете, что его хотели отчислить из авиационного училища? Из-за маленького роста... Знаете, что тот же маленький рост (всего 165 см) позволил ему войти в отряд первых космонавтов? Что Гагарин не конкурировал, а дружил с Титовым? Что первым Гагарин стал благодаря своей честности? А помните ли из школьной программы, почему Юрий Алексеевич Гагарин произнёс своё знаменитое Поехали ? А что увидел Гагарин в космосе? Как приземлялся? И как переживал испытание славой после полёта? А как Гагарин умер? Биография Юрия Гагарина - точнее самое важное и интересное из неё - это вы найдёте в нашем комиксе правды . А кто для вас Юрий Гагарин? И что в его биографии для вас самое удивительное?



АЛЕКСАНДР МИЛКУС

ЧИТАТЬ ПОДРОБНЕЕ

[Музей Света]

"Свет ПИНК ФЛОЙД" - 9 от Братского музея Света и Юрия Бордонского



Настольная лампа-пепельница "Закуривайте!" ("Have a cigar"), по песне с девятого альбома "Pink Floyd" "Wish you were here", вышедшего 12.9.1975 года.
( Читать дальше... )

[Макаренко]

В годы Великой Отечественной войны на оккупированных территориях Советского Союза и стран Восточной Европы гитлеровцами и их приспешниками из числа местных предателей было совершено множество военных преступлений против мирного населения и пленных военнослужащих.
Что стало потом с местными полицаями, который согласились служить фашистам?


Поскольку разоренная войной страна нуждалась в рабочих руках, смертная казнь применялась лишь к наиболее отъявленным и одиозным палачам. Многие полицаи отсидели положенное и вернулись домой в 1950-е – 1960-е годы. Но кому-то из коллаборационистов удалось избежать ареста, выдавая себя за мирных жителей или даже приписывая героические биографии участников Великой Отечественной войны в составе РККА.



Еще не закончилась Великая Отечественная война, а на освобожденных от немцев территориях начались процессы над полицаями и другими пособниками оккупационных властей. Большинство были осуждены по статье 58 УК СССР и получили различные сроки в колониях. Те, кто шел на службу полицаями, носили на рукаве белую повязку.

А это те кого многие жалеют до сих пор. Заключённые, приговорённые по статье 58, назывались «политическими», по сравнению с обычными преступниками («уголовниками», «бытовиками»). После освобождения заключённые не имели права поселиться ближе чем в 100 км от крупных городов (в оговорённые судом сроки).



Как вспоминают следователи, которые занимались этими делами, сразу после войны страна очень нуждалась в рабочих руках, нужно было восстанавливать народное хозяйство, поэтому было рекомендовано смертную казнь не применять. Отсидев, эти люди вышли из мест заключения, некоторые даже по амнистии раньше срока, и вернулись в родные места. Были и такие, которым довольно долго удавалось уходить от правосудия, скрывая свое прошлое. Как же жилось этим людям в СССР?

Один из первых процессов над гитлеровскими военными преступниками состоялся 14—17 июля 1943 года в Краснодаре. Еще шла полным ходом Великая Отечественная война, а в краснодарском кинотеатре «Великан» проходил процесс по делу одиннадцати нацистских пособников из зондеркоманды СС «10-а». В душегубках – «газенвагенах» были уничтожены более 7 тысяч мирных жителей Краснодара и Краснодарского края. Непосредственными руководителями расправ были офицеры немецкого гестапо, но осуществляли казни палачи из числа местных предателей.



Василий Петрович Тищенко, 1914 года рождения, пошел на службу в оккупационную полицию в августе 1942 года, затем стал старшиной зондеркоманды СС «10-а», позже – следователем гестапо. Николай Семенович Пушкарев, 1915 года рождения, служил в зондеркоманде командиром отделения, Иван Анисимович Речкалов, 1911 года рождения, уклонился от мобилизации в РККА и после вступления немецких войск вступил в зондеркоманду. Григорий Никитич Мисан, 1916 года рождения, тоже был полицаем-добровольцем, как и ранее судимый Иван Федорович Котомцев, 1918 года рождения. В пытках и казнях советских граждан участвовали Юнус Мицухович Напцок, 1914 г.р.; Игнатий Федорович Кладов, 1911 г.р.; Михаил Павлович Ластовина, 1883 г.р.; Григорий Петрович Тучков, 1909 г.р.; Василий Степанович Павлов, 1914 г.р.; Иван Иванович Парамонов, 1923 г.р. Суд был быстр и справедлив. 17 июля 1943 года Тищенко, Речкалов, Пушкарев, Напцок, Мисан, Котомцев, Кладов и Ластовина были приговорены к высшей мере наказания и 18 июля 1943 года повешены на центральной площади Краснодара. Парамонов, Тучков и Павлов получили по 20 лет лишения свободы.



Однако, другим участникам зондеркоманды «10-а» тогда удалось избежать наказания. Прошло двадцать лет, прежде чем в Краснодаре осенью 1963 года состоялся новый процесс над гитлеровскими приспешниками – палачами, убивавшими советских людей. Перед судом предстали девять человек — бывшие полицаи Алоис Вейх, Валентин Скрипкин, Михаил Еськов, Андрей Сухов, Валериан Сургуладзе, Николай Жирухин, Емельян Буглак, Урузбек Дзампаев, Николай Псарев. Все они принимали участие в массовых убийствах мирных жителей на территории Ростовской области, Краснодарского края, Украины, Белоруссии.



Валентин Скрипкин до войны жил в Таганроге, был подающим надежды футболистом, а с началом немецкой оккупации записался в полицаи. Он скрывался до 1956 года, до амнистии, а затем легализовался, работал на хлебокомбинате. Потребовалось шесть лет кропотливой работы, чтобы чекисты установили: Скрипкин лично участвовал во множестве убийств советских людей, в том числе и в ужасной бойне в Змиевской балке в Ростове-на-Дону.

Михаил Еськов был черноморским матросом, участником обороны Севастополя. Два матроса в окопе на Песочной бухте стояли против немецких танкеток. Один матрос погиб и был похоронен в братской могиле, навсегда оставшись героем. Еськова контузило. Так он попал к немцам, а потом от безысходности поступил на службу во взвод зондеркоманды и стал военным преступником. В 1943 году его арестовали первый раз – за службу в немецких вспомогательных частях, дали десять лет. В 1953 году Еськов освободился, чтобы в 1963 году сесть опять.



Николай Жирухин работал с 1959 года преподавателем труда в одной из школ Новороссийска, в 1962 году заочно окончил 3-й курс педагогического института. Он «раскололся» по собственной глупости, поверив, что после амнистии 1956 года его не ждет ответственность за службу у немцев. До войны Жирухин работал в пожарной охране, затем был мобилизован и с 1940 по 1942 гг. служил писарем гарнизонной гауптвахты в Новороссийске, а во время наступления немецких войск перебежал на сторону гитлеровцев. Андрей Сухов, в прошлом – ветеринарный фельдшер. В 1943 году он отстал от немцев в районе Цимлянска. Его задержали красноармейцы, но отправили Сухова в штрафбат, затем он был восстановлен в звании старшего лейтенанта РККА, дошел до Берлина и после войны жил спокойно, как ветеран ВОВ, работал в военизированной охране в Ростове-на-Дону.



Александр Вейх после войны работал в Кемеровской области в леспромхозе – пилорамщиком. Аккуратного и дисциплинированного работника даже выбрали в местком. Но одно удивляло коллег и односельчан – за восемнадцать лет он ни разу не покидал пределы поселка. Валериана Сургуладзе арестовали прямо в день собственной свадьбы. Выпускник диверсионной школы, боец зондеркоманды «10-а» и командир взвода СД, Сургуладзе был повинен в смертях множества советских граждан.



«Уважаемые люди»

Как правило, бывшие полицаи выдавали себя за участников войны. Например, Павел Тестов присягнул гитлеровской Германии в 1943 году и служил в отряде, который занимался охотой на партизан. Свои «подвиги» он совершал в Новгородской области. Жители нескольких деревень Батецкого района скрывались в лесу от угона в Германию. Там их и отыскал Тестов со своим отрядом. Они расстреляли несколько десятков человек, а двух девушек разорвали, привязав за ноги к пригнутым деревьям. После войны этот человек перебрался в другой район, где его никто не знал, представлялся ветераном войны и даже имел медали «За Победу над Германией» и «20 лет Победы».

Полицай из Харьковской области Алексей Майборода после войны обосновался в Донецкой области. Он сменил имя, отчество и год рождения. Был не раз премирован за рационализаторские предложения, имел значок почетного донора, сдавал каждый год по 3-4 литра крови. Женился, воспитывал детей. Взять его удалось лишь благодаря тому, что его опознали свидетели совершенных им в годы войны зверств.

Павел Алексашкин командовал карательным отрядом в Белоруссии. После войны ему удалось отделаться небольшим сроком за службу у немцев, Алексашкин сумел скрыть от следствия истинный характер своей службы. Отсидев, он перебрался в Ярославскую область, где выдавал себя за ветерана войны, получал все награды и льготы, которые полагаются ветеранам и даже выступал перед детьми в школах, повествуя о своем боевом пути. Правда вылезла на свет, когда органам понадобились свидетельские показания Алексашкина по делу одного из нацистских преступников. Сделали запрос по месту жительства и с большим удивлением узнали, что отсидевший срок за службу немцам коллаборационист выдает себя за ветерана Великой Отечественной.



По городам и весям

Бывшие пособники фашистов, даже если им удавалось избежать наказания, редко чувствовали себя совершенно спокойно. Как правило, они меняли место жительства, колеся по стране и скрываясь от правосудия. Например, начальника тайной военной полиции Богодуховского района Харьковской области Скляра удалось спустя годы отыскать на Алтае. Он изменил фамилию, отрастил огромную бороду. С него даже портрет писал один известный художник, который пленился его колоритной, настоящей сибирской внешностью. Никто не сказал бы, глядя на этого почтенного старика, что в годы войны он вешал людей, вырезал на груди у партизан звезды. Одного украинского полицая по фамилии Бубело удалось отыскать уже после войны на Волыни. Он долго отпирался, несмотря на то, что его опознали свидетели. Выдал себя он следующим образом: когда в присутствии Бубело проводилась эксгумация одной из общих могил расстрелянных под руководством Бубело евреев, на свет подняли череп с длинной косой и лентой. Увидев это, полицай повалился на колени и запричитал: «Зося моя, Зося!». Оказывается, он был влюблен в еврейскую девушку, которая тоже была расстреляна. Еще один бывший каратель Михаил Иванов, родом из Старорусского района. Он оказался в окружении, а попав в плен, согласился помогать оккупантам. Вернулся в свою деревню, и стал урядником, потом вступил в карательный батальон. На его совести — десятки расстрелянных партизан и мирных граждан. После войны он долго скрывался, переезжая из города в город, жил в Минской области, в Ленинабаде, в Челябинске, в Архангельской области. Всюду выдавал себя за участника Великой Отечественной войны.

Очень показательна история известной «Тоньки-пулеметчицы» — Антонины Макаровой, которая в годы войны служила немцам на Брянщине, расстреливая военнопленных из пулемета. Когда подошли наши войска, Антонина Макарова сумела скрыться из тех мест, где творила свои злодеяния и выдать себя за обычную жительницу оккупированной территории. Она даже стала служить в госпитале санитаркой, где в нее и влюбился молоденький солдатик. Выйдя замуж, Антонина поменяла фамилию на Гинсбург, и 30 жила, пользуясь почетом и всеобщим уважением, как ветеран Великой Отечественной войны. Суд над Макаровой в 1978 году стал последним крупным процессом по делу изменника Родины в СССР, и единственным — над женщиной-карателем.



Осенью 1988 года был расстрелян Александр Посевин. Это был последний процесс над харьковскими полицаями. Как отмечает историк Валерий Вохмянин, некоторых преступников ищут до сих пор.

— Первыми на только что освобожденной территории разыскивали нацистов и их пособников сотрудники особого отдела, который потом назовут СМЕРШем, — напомнил Валерий Константинович. — Позже работу продолжали следователи НКВД. И сейчас в архиве СБУ хранятся незавершенные дела, открытые еще в то время. Это происходило, когда подозреваемого либо не нашли, либо установили, что он проживает в странах, с которыми у СССР не было договоренностей о выдаче преступников: США, Бразилии, Аргентине…

Так, Вальтер Раух, создатель газвагенов (газовые душегубки на колесах), которые впервые опробовали в 1942 году на улицах Харькова, бежал в Чили и там стал советником диктатора Августо Пиночета.



К слову, некоторые исследователи подчеркивают: среди извергов и садистов, помогавшим нацистам в казнях, были и просто малодушные люди. Ведь зачастую никто не спрашивал крестьянина, хочет ли он служить в полиции. Вариантов было обычно два: или надеваешь белую повязку, или получаешь пулю в лоб.