Братский Музей Света - в здании "Элегант-Падун"

[Музей Света]

В нескольких берестяных грамотах упоминается слово корзно. По мнению исследователей, корзно - это длинный, почти до пят, застегивавшийся на правом плече плащ.
Кроме берестяных грамотах (№ 638 и №659/648), корзно упоминается также в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях: "…сскочи же Володимеръ с коня и покры корзном…".
Большинство упоминаний корзно в письменных источниках связано с князьями. В Повести временных лет в рассказе о начале княжения Святополка Окаянного в Киеве описывается эпизод, когда князь раздавал киевлянам "корзна а другым кунами и раздаю множьство". Есть упоминание корзно также в Печерском патерике и Хронографе XVI века.
Интересно, что в сербском языке слово крзница означает крестильную рубашку.
В грамоте №659/648 корзно упоминается в списке, вероятно, церковного, имущества, вместе со свитой, кожухом, оперсниками, покровами и другими предметами.




Берестяная грамота №659/648Это фрагмент описи вещей, лежащих в Васькиной тоболе. Тобола (чеш. tobola, польск. toboa) - это сумка, чемодан. (Это слово встречается ещё в грамотах №141 и №588).
Среди вещей упомянуты плащ, шуба (или шубы), свита (род рубахи или длиннополой верхней одежды). Названы затем оперсники (т. е. одежда, покрывающая грудь), которые из других источников неизвестны. По предположению Валентина Лаврентьевича Янина оперсником могли называть параманд - четырехугольный плат, который охватывает плечи монаха, обвивая и стягивая его одежду; покровец как церковная принадлежность - это то же, что воздух (покров на чашу и дискос). Но оперсником вполне могла называться и какая-то обиходная одежда, а покровцем называли также плат или покрывало различного бытового назначения.
Судя по грамоте № 638, корзно - относительно дорогая вещь. Его пошив стоит гривну.




Берестяная грамота №638В грамоте №638 описывается ситуация, когда портной собирается шить для заказчика корзно и выкрасить его в синий цвет. По археологическим материалам известна мужская одежда, выкрашенная красителем индиго, дающим синий цвет.
В.И. Даль объясняет слово "корзно" как устаревший термин, обозначающий верхнюю одежду, зипун. Зипун же в XVII в. - это мужская наплечная одежда типа куртки, которая в боярском костюме этого периода играла роль современного жилета. По свидетельству английского путешественника Дж. Флетчера, побывавшего в России в 1588-1589 годах, зипун - это часть боярского костюма, одевавшаяся на сорочку и под кафтан. Это легкая шелковая одежда, длиной до колен, которая застегивалась спереди. Учитывая эти сообщения, можно предположить, что корзно по своему покрою мог быть не только плащом, но и наплечной распашной одеждой, со сшитыми боковыми швами.




Святые князья Борис и Глеб в плащах-корзно. Икона XIII в.
Киевский музей русского искусстваПри написании поста автор активно пользовался сайтом gramoty.ru и книгой
Ю.В. Степанова. Костюм древнерусского человека: реконструкция по данным археологии. Тверь, 2014.

[люБОЛЬ]

Помните такое высказывание: «Существуют ложь, наглая ложь и статистика». В общем то если задуматься то все верно. Для статистики есть много всяческих факторов и правил, которые меняют при соответствующей конъюнктуре. Да и те или иные цифры можно использовать по разному … или не использоваться вообще. Зачастую в разные времена и в разных странах статистика обслуживала интересы власти. Вспомните ипотечный кризис в США, что говорили про состояние экономики крупнейшие статистические агенства? И вот как им можно доверять теперь.
Но все же давайте посмотрим, что это за достижения советской власти по «статистике от советской власти»…





3



4



5



6



7



8



9



10



11



12



13



14



15



16



17



18



19



20



21



22



23



24



25



26



27



28



29



31



32





Виктор Ахломов, Проспект Калинина. Москва. 1977. Музей «Московский Дом фотографии
источник


И еще немного о СССР: вот например Советская Сексуальная Революция, а вот История диафильма. Посмотрите еще на Советские нагрудные знаки и на МЕМЫ из СССР

[Макаренко]

5 августа — день рождения Ильи Ефимовича Репина (1844—1930). По этому случаю — три советские пародии на его картину «Запорожцы». В 1923 году сатирический журнал «Красный перец» опубликовал известный шарж «Большевики пишут письмо аглицкому керзону», на котором вожди большевиков изображались в образе репинских запорожцев. Нарисовал его постоянный художник журнала, подписывавшийся Л.М., а подписался в этот раз как «Л. Межерепин».


Рисунок Л. М. (Межерепина). Журнал «Красный перец», 1923. «Большевики, пишущие ответ аглицкому керзону». Стоят: Будённый, главком Сергей Каменев, Лев Каменев, Раковский, Сталин, Зиновьев. Сидят: Рыков, Калинин, Радек, Красин, Бухарин, Чичерин, Троцкий, Демьян Бедный (спиной), Литвинов

Сложно сказать, видели ли Ильф и Петров этот шарж, но очень похожая на него «картина» упомянута в их романе «Двенадцать стульев» (1927). Великий комбинатор Остап Бендер размышляет о «гениально задуманной картине «Большевики пишут письмо Чемберлену», по популярной картине художника Репина — «Запорожцы пишут письмо султану». В случае удачи этот вариант мог бы принести рублей четыреста... Могли встретиться чисто технические затруднения. Удобно ли будет рисовать т. Калинина в папахе и белой бурке, а т. Чичерина — голым по пояс. В случае чего можно, конечно, нарисовать всех персонажей картины в обычных костюмах, но это уже не то. — Не будет того эффекта! — произнёс Остап вслух».
Но реальный художник, как видим, такими мелочами не смутился, и нарисовал полуголого Радека ещё в 1923-м... Шарж «Л. Межерепина» отлично передаёт дух, родственный духу запорожской вольницы, который существовал между большевиками в годы революции.

Прошло четыре года... В августе 1927 года в журнале «Крокодил» появился рисунок А. Глаголева «Рабочие пишут ответ Чемберлену».


Рисунок А. Глаголева (почти по Репину). «Рабочие пишут ответ Чемберлену». 1927 год

Конечно, при сравнении с первым рисунком бросается в глаза, что уменьшилась острота шаржа. Вместо конкретных вождей ВКП(б) — безымянные рабочие... Да и то: рисовать вождей оппозиции (Троцкого, Зиновьева, Льва Каменева и Раковского), которые в августе 1927 года уже балансировали на грани исключения из партии, рядом с их оппонентами — вождями большинства, было несподручно.

А это — в завершение мини-подборки — рисунок 1956 года.


Рисунок И. Семёнова. 1956 год. «Пишут письмо Вашингтону... Народы стран социалистического лагеря с презрением отвергают «рождественское послание» государственных деятелей США, призывающее к восстановлению капиталистических порядков в этих странах».

Ну, и если кто забыл, как выглядела исходная картина Ильи Ефимовича, то вот, чтобы освежить её в памяти (кликнув на изображение, можно увидеть его в большем размере)...


Запорожцы. 1880—1891

( С )

[Музей Света]

В Помпеях, в V районе, открыт термополий — типичная забегаловка, уличное кафе, какие во множестве водились в городах Римской империи. О том, как были устроены подобные заведения, чем они были украшены и каким спросом пользовались, читайте ниже.





В V районе Помпей, где уже больше года идут работы по укреплению грунта, а также археологические исследования так называемого «клина» площадью один гектар, на углу переулка Балконов и переулка Серебряной Свадьбы открыт термополий. Это античная точка общественного питания, где можно было перекусить или купить еду на вынос.
Б***243;льшая часть населения Помпей жила в небольших комнатах при табернах-лавках без кухонь, поэтому термополии, предлагавшие недорогие и незатейливые горячие блюда местной кухни имелись во всех районах города.
Отличительным признаком такого заведения была стойка с утопленными в нее большими горшками, в которые то и дело добавляли свежеприготовленную еду из кухни термополия. За счет того, что керамический сосуд был погружен внутрь прилавка и закрывался крышкой, он сохранял пищу горячей довольно долго безо всякого подогрева.




Самый известный помпейский термополий, принадлежавший Ветуцию Плациду. В конце прилавка — расписанный ларарийТермополии — вовсе не помпейское изобретение, они были распространены по всей империи, просто в Помпеях, Геркулануме и Остии они сохранились лучше всего, поскольку археологические памятники тут избежали поздней застройки.




Термополий в Геркулануме с разрушенным прилавком. Хорошо видно его устройствоНа фотографиях Археологического парка Помпей традиционный прилавок термополия еще не освобожден от продуктов извержения вулкана до конца, зато они дают представление о том, что увидели археологи, расчищая это помещение.




Расчистка термополия
Parco archeologico di Pompei




Расчистка термополия
Parco archeologico di PompeiС внешней стороны прилавка так и остались стоять в лапилли больше десятка разнокалиберных амфор, среди которых затерялся бронзовый ковшик. Их, конечно, унесут отсюда, а вот настенные росписи и напольные мозаики, если они здесь есть, будут реставрированы, укреплены и останутся на месте.




Расчистка термополия
Parco archeologico di PompeiВот и первые фрески термополия — ими украшена стойка со стороны посетителей.




Росписи прилавка термополия
Parco archeologico di PompeiОдна из них изображает нереиду на морском коне-гиппокампе с лирой в руках в компании двух рыб, а другая — фантазийную сценку из жизни древнеримского «макдональдса», на которой амфоры стоят с внешней стороны прилавка точь-в-точь, как в последние часы жизни этого заведения.




Росписи прилавка термополия
Parco archeologico di Pompei

В такой разнокалиберной таре хранилось подаваемое в лавке недорогое вино, рыбный соус гарум, масло и тому подобное. Из-за частого использования емкости в течение рабочего дня могли стоять прямо в торговом зале, никого не смущая.
Вероятно, расписанный прилавок может сопровождаться и соответствующим декором стен термополия. По крайней мере, на это хочется надеяться, поскольку некоторые помпейские заведения общепита сохранили свое росписи. Например, в одной из таких столовых на стенах нарисован почти что комикс из трех частей, изображающий обычные занятия горожан в термополиях — встречи, застолья, азартные игры.




«Комиксы» в термополии ПомпейЕсли помещение позволяло, то в нем стояли столики для желающих перекусить на месте. Тут же в зале могли висеть связки луковиц или головок чеснока, колбаски и прочая снедь, которую не нужно было готовить непосредственно перед подачей на стол. Стены занимали полки для посуды или тех же амфор.
Иногда при термополии была комнатка, которую сдавали для желающих переночевать — Помпеи были портовым городом. Часто тут оказывали и дополнительные услуги, включая проституцию. Ею мог заниматься обслуживающий персонал столовой.
В среднем термополии в Помпеях обычно занимают одно-два помещения на первом этаже, и в одном из них почти всегда есть ларарий — место для подношения даров хранителям заведения. Убранство ларария зависит от зажиточности лавочника — это может быть небольшая ниша, а может — и расписанный фрагмент стены, как в термополии Плацида.
Хозяин заведения обычно жил над своей лавкой, на втором этаже. Хотя иногда лавочка была настолько небольшой, что для жилья владелец оборудовал что-то типа полатей или нар непосредственно в помещении, где происходила торговля. Образец такой лавки сохранился в Геркулануме.




Лавка в Геркулануме с реконструированным фрагментом перекрытия для кровати владельца, ее ножка видна слева.На фотографиях из района V также хорошо видно и другие детали устройства термополия. Например, пол сделан в технике cocciopesto — разноцветные плитки мрамора в строительном растворе, а в каменных блоках дверного порога сделана колея для двери-«гармошки», скрепленной петлями из нескольких полотен под размер проема.




Порог термополия
Parco archeologico di PompeiВ течение всего дня термополий был гостеприимно открыт для приема посетителей. Наверняка в нем толпился народ, особенно в вечерние часы после работы. После окончания трудового дня хозяин задвигал дверь-«гармошку» и запирал ее, однако жизнь термополия продолжалась и после закрытия — следовало убрать торговый зал и кухню и приготовить их к следующему дню.




Вход в термополий: сразу за порогом посетителя встречает прилавок
Parco archeologico di Pompei



"Комиксы" из столовки в Помпеях

Предприятия общественного питания - термополии, каупоны, остерии, попины и прочие забегаловки - были очень посещаемы как в Помпеях, так и в других городах Империи. А все потому, что большая часть городского населения страны не имела возможности готовить дома, а еда в этих забегаловках стоила недорого, ее мог позволить себе любой работающий человек.
Интерьер в таких заведениях часто украшали связки еды - лук, чеснок, травы, колбасы и прочее, что можно было сразу заказать и съесть. Прямо в торговом зале стояли и амфоры - с вином, с рыбным соусом. При раскопках во многих местах находили "батареи" таких сосудов.
Хозяева этих заведений не сказать чтоб много зарабатывали, но на жизнь хватало. Часто они пытались придать своим владениям нарядный вид и заказывали росписи стен и мозаичные полы. Мозаика, конечно, была дешевой, часто т.н. коччопесто - в цементный раствор добавляли кусочки цветного камня. У кого-то было больше денег, и тогда пол украшали геометрические мотивы.
Стенам тоже не очень уж много доставалось - шикарных росписей, как в богатых домах, в термополиях не увидишь. Чаще хозяева просили изобразить что-нибудь, притягивающее удачу (апотропеи, каких-то богов, ларов), иногда "картинки из жизни".
Иногда (не так уж и редко) у термополиев (каупон, остерий, попин и т.п.) имелись задние комнаты - для сдачи внаем (например, переночевать или встретиться с проституткой, к которым причисляли всех работниц таких заведений оптом) или для устройства игорного дома.
Вот, например, натуральные комиксы из серии "Один день в нашем термополии" из задней комнаты остерии в Помпеях. Комикс состоит из нескольких картинок, одна, к сожалению, осталась только в рисунке - погибла во время бомбежки Второй Мировой войны, другую удалили во время раскопок. Традиционно их содержание восстанавливают так (слева направо):

• За столом идет игра в кости (или подобная ей).
• Двое мужчин говорят о вине. Тот, что слева - в желтой тунике и голубом паллии, протягивает двумя руками чашу. Тот, что справа, в коричневой одежде, держит кувшин или другой сосуд. Над этой картинкой было граффито-диалог, не до конца понятый. Но, возможно, что правый человек говорил "Здравствуй", а левый - "еще сетинского*".
• Компания пирует в остерии. Сверху свисают как раз те самые продукты на продажу, о которых я упоминала. Справа стоит мальчик на побегушках - служка в кабаке.

В одной из гостиниц в Помпеях есть похожие комиксы. При желании их даже можно сложить в рассказ.
*Ничоси - сетинского! Это, пожалуй, лучшее вино в Империи, его делали в Сетии (это Лаций). Сетинское вино обожал император Август (не оттого ли оно и лучшее?)


О бомбардировках Помпей во время Второй Мировой войны можно почитать на сайте "Помпеи: шаг за шагом".

Древности нашей ойкумены

[Макаренко]

Дневник вела женщина, которая родилась почти сто лет назад, 7 октября 1928 года. Хозяйкой дневника - Нина Георгиевна Соловьева, человек, судя по записям и той информации, что есть у нас, с очень непростой судьбой. Она родилась в Боровске, в семье учителя. Известно, что из Калужской области ее с мамой отправили в Сибирь, не по доброй воле, конечно. Скорее всего, автор дневника – дочь расстрелянного боровского учителя Георгия Петровича Соловьева, 25 июля 1942 года его приговорили к высшей мере наказания за сотрудничество с фашистами. Реабилитирован Соловьев в 2003 году. Этими данными с нами поделился известный боровский художник, человек, который много лет занимается историей репрессий, Владимир Овчинников. По его мнению, жену учителя и его дочь Нину Георгиевну вполне могли сослать как членов семьи изменника Родины. Так Соловьевы оказались в деревне Ермиловке Дзержинского района Красноярского края. Сколько они там прожили, неизвестно. Спустя годы Нина Георгиевна вернулась в Калужскую область, поселилась в Козельске, где и умерла. Возможно, кто-то ранее знал и вспомнит Нину Соловьеву: она работала в козельской школе механизаторов, на консервном заводе и, наконец, в районной газете, когда она еще называлась «Вперед».
На редакционном совете мы решили публиковать дневник в газете. Во-первых, так мы чтим память своей коллеги, во-вторых, в этих откровенных записях подлинная история нашей страны с 1946 по 1965 годы.
Это тяжелое послевоенное время, но это же и период оттепели. Как раз на закате оттепели Соловьева работала корреспондентом. Мы нашли в архивах ее материалы, их со временем также обнародуем.
Публиковать дневник мы будем по порядку, начинаем с первых страниц, где Соловьева рассказывает о выпускном, «первом замечательном вечере за мои 17 лет», восторгается сибирской природой, а также говорит о тяжелой жизни, в которой «бесы из района» жалеют молоко для заболевшей девушки.





15 июня 1946 года
Сегодня сдали последние экзамены по зоологии. 16 июня 46-го года был устроен для нас, выпускников, вечер-акт. Прихожу я часа в 3 дня из Ермиловки в Канарай. Тамара и Мая стоят на крыльце. Говорят мне: «Пришла поздно, уже все закончилось». Потом смеются, говорят: «Нет, еще не начинали, раздевайся, пойдем, уже все готово». Разделась я. Потолклись маленько, учителя, почти что насилком, впихивают в класс, где еда.
Сели по стенкам, еще не начинают. Вали и Любы нет, Петя Гурский так и не пришел. Посидели, посмеялись. Володька все зубы скалил, что-то крикнул мне. Евгения Алексеевна говорит: «Старые друзья» или «По старой дружбе», что-то в этом роде. Опять посмеялись. Потом идут по дороге Валя и Люба. Директор говорит: «Давайте начинать, они подойдут». Уселись за стол, а на столе «всякой всячины напячено». И чего только нет, все на свете, ешь в волю: рыба жаренная, облитая яйцом, каша просяная, сладкая, масленая, кисель молочный, картофельное пюре. Хлеба полная корзинка: пшеничный, «мировой», пироги сладкие, ватрушки с творогом. Творог сладкий! Объедайся только!!
Учителя отдельно сели на один край стола, а мы отдельно на втором краю стола. Стали отдавать свидетельства.
Директор вручает. Мне первой дали, пожелали всего хорошего. Посмотрела, вижу: по военному делу «3». Конечно, сразу настроение упало. Все отметки хорошие, а по военному «3», обидно. Ну ладно, положила на парту свое свидетельство. Налили нам по кружке морса. встали мы, чокнулись, стали есть. Сидим, смеемся. Жалко Пети не было, тот бы повыкамаривал. На столе была черемша, смеемся над этой черемшой. Пробуем всё: «-Приятный аппетит! -Не жевано летит!» Володька сидит напротив, закатывается. Толька на всю нашу аудиторию кричит: «А где моя большая ложка?» Ему подали. Наливают морса, сколько угодно. Ели, ели, наелись до отвала, прямо по горло. Говорим: «Давайте вылезать?» «Ну подождите еще». Положили нам еще кашу, маслом намазали. Мы сидели, сидели: «Что масло будет пропадать, давайте еще есть». Еще давали нам по печенюшке, шибко хорошей. Потом стали класть, ну а мы только положат – сразу себе на вилку. Толька смеется: «Вот как подчищают!». Взяла я пирог и рассматриваю, с чем он. Толька сидит, смеется: « Эх, Соловей, Соловей, нарвалась ты на пирог с картошкой!» Наелись, вылезли. Тут Михаил Мартынович играл на гармони. Учительницы плясали. Танцевала и я «Светит месяц». А больше ничего не умею. Только сижу, таращусь, как люди танцуют.
Свидетельства у нас взяли обратно, расписываться учителям. Я все же поднимаю дело о тройке. Говорю сначала В. Ст., она крутнулась. Сказала Ев. Ал., она хорошо отнеслась, спросила у военрука. Он говорит, что поставил мне за год «4», а это она, В.С., просто или с умыслом, или перепутала по своей ветрености. Ев. Ал. говорит, что есть запасное свидетельство, нужно переписать.
Тут с девочками насчет книг поговорили. Пошла к директору. Он говорит, что как же это, она испортила и что перепишут. Сразу пошла к Мане Цар.
Конец акта скомкался, не такого я хотела. Ни с учениками не поговорила, не попрощалась.
Жалко, что такой конец несклепистый. Ну, а вообще, вечер был замечательный, за мои 17 лет первый.





страница из дневника Нины Соловьевой20 июня 1946 года

Хожу и не могу никак выхлопотать документы. Веры Ст., классного руководителя, дома нет. Еще ничего не оформлено. Какой-то беспорядок насчет документов. Разбросаны везде. Халатность. Хочу взять паспорт. Спрашивала прежде в с/с, но он бюрократ. Не знаю, добьюсь ли чего?
Читаю все объявления о наборе в техникумы, не могу выбрать ничего. Охота мне уехать из этой пропасти, из проклятой Ермиловки.
Огород весь засажен. Теперь все, и капуста, и брюква, посажены. Понемногу всходят картошки. Остальное (мелочь) зеленеется. Мак, что мох на грядке, горох дружно взошел, стоит зелененький, а всего больше виднеется салат. Его всякий замечает.
Погода стоит холодная, несмотря на летний месяц. Идут дожди. И проклятые, холодные сибирские ветра, не примолкая, дуют. Удастся какой-нибудь один хороший денек, да и тот к обеду изменится. Насупится, и пойдет дождь.
Природа сибирская замечательная!! Я все время ходила в Канарай на экзамены. Сначала выйдешь из деревни, елянку пройдешь. Ковер голубых незабудок, туда, дальше к лесу, кусты белые в цвету. Стоят ярко-зеленые, изумрудные лиственницы. Дальше проходишь мостик через болотце. Здесь поднимаешься на горку и входишь уже в лес. Лес состоит главным образом из молодой поросли березок, больших сосен, и изредка попадаются лиственницы. Потом сходишь с горки и идешь в низине. С одной стороны (левой) болото и густой ельник, с другой – как бы возвышается лес сосновый. Но удивительно, говорят в нем ничего нет! А в ельнике есть смородина и кислица.
Поворот. Опять с одной стороны ельник, с другой – лес. Но чем дальше, тем ельник становится реже и уступает место сосне. Проходишь первый ложок. От первого ложка есть просека на старую мельницу. Очень красивое место. За первым, маленьким ложком – второй большой. Во время пала сгорел там мост. Недели 2 горел. От второго близко находится третий ложок. Потом идешь до поворота, дальше довольно прямая дорога. По стороне ельника –осинник вперемежку с березами и кустами.
Дойдешь до зимней дороги. Идешь около деревни через болото. Все слышно, что делается на деревне. С километр пройдешь- и Канарай.
26 июля 1946 года
Ходила, ходила, еле выходила свои документы. Аттестат сначала получила, потом табель. Заболела. Сначала морозило, потом ударило в жар. Температура поднялась до 40,5.
Хотели ехать в больницу, но нет лошади. Потом получшило, спал жар. На следующий день опять температура взлетела. Я сначала думала, что у меня головной тиф, потому что это не простуда. Потом оказалось, что это малярия или лихорадка. Она меня била-трепала через 48 часов. Мама обегала все на свете, и Ермиловку, и Канарай, достала хины. Я ее пила почем зря – прошло. Но очень ослабла. Надо питание, поддержка. В колхозе сначала давали, мне как больной, по пол-литра молока, а потом какой-то бес из района приехал, отказал и от этого. Говорит: «Она получает зарплату-купит». Паразит несчастный!
13 июля 1946 года
Мама справку из сельсовета достала, нужно идти получать паспорт. Сегодня хотела идти, да идет без остановки дождик. Невозможно идти, всю до костей промочит. Все пишу в разные техникумы. Написала в Канский сель/техникум, в Ачинский элеваторный, в Абаканский торговый, в Рыбинский пчеловодческий. Есть курсы в Красноярске, 3 месяца, да не знаю, поспею ли туда. Часто хожу в Канарай, там девочки тоже собираются куда-нибудь ехать. Мы все с Маней Кордапольцевой и Любой Астафьевой обсуждаем дела о нашей поездке. А Ермиловка глухая, даже никто и не думает куда-нибудь ехать. Я дала завет, как болела малярией, уехать куда-нибудь, да не знаю, как выполню. И туда, и сюда нужны средства, а их нет. Одежда, обувь, проезд, питание, да и там тоже на одной стипендии не проживешь.
Мысли разные, просто можно сказать, «край моей голове». На время болезни моей у мамы нога болела, огород окончательно зарос. Огород у нас паршивый, разве поправится? Картошку пропололи кое-как, обтяпали, может, пойдет. Проса посеяли много, да что толку, вероятно, будет плохое. Маку у меня завались. Так, кое-что по мелочи есть. Лето бежит незаметно. Многие курсы начинаются уже в июле и с 1 августа. Нужно готовиться к испытаниям. Отдыхать некогда. Даже не знаешь, за что и браться.
Обуви нет. Сидела-сидела, сшила самодельные себе тапочки, теперь хожу в них.




Рисунок из дневника Нины Соловьевой

Ермиловка
Деревня, в которой я живу, до того глуха и некультурна!!
Темень, сырость. Часто идут свадьбы. Только что какой-нибудь приедет с армии – готово уже, поженился. И то интересно, что все уезжают из Ермиловки.
Но мне не удалось никак посмотреть свадьбу. Гулянки видела. Играет кто-нибудь на гармони однообразную мелодию «подгармонную», а тут наплясывают. Только топот идет, как дробят дроби. Кто-нибудь, мужчина или женщина, выкрикивает частушки-прибаутки. Ну, а мы все толпимся у дверей, глазеем. В общем-то, интересно смотреть нравы и обычаи. На «сабантуе» была, не поглянулось.
В Канарае народ приветливее и обходительнее, мягче. А здесь не шибко-то мне глянется. Если здесь кто-то уехал из дома, то на второй же день будет все разворочено. И печка разлетится по кирпичу, и доски половые, все, все на свете в доме переломано будет. Фандины одни все разорят.
От родных письма приходят редко. Недавно получила письмо от Вали Б. и фотокарточку Томы. Изменилось все , вероятно, в Боровске.
Получшело немного от малярии, пошла 17 июля в Дзержинск за паспортом. Пошла до Борков, в самый полдень напекло голову. Идти все время полем, а день был, как назло очень жаркий. Собиралась гроза, парило. Совершенно не могу идти. До этого были все время дожди. Земля сырая, на дороге в некоторых местах стоят лужи. Я пройду 3 шага и лягу. Встану, шатаясь, пройду 3 шага, опять лягу. С величайшим трудом, через силу, добралась до Боровков. Провалялась там у Шуры Меншаковой с обеда и ночь, на утро тронулась в путь.
На топольскую дорогу не попала, вышла на денисовскую, около Денисова подвезли. От Денисова до Дзержинска доехала на машине. Сфотографировалась. Пошла к Зинаиде Ин. В этот же день сходила на почту и в районный редсоюз, все разузнала о годичных курсах. Председатель отнесся хорошо. Говорит: «Давай документы отправим». Вечером чувствовала себя неважно. А ноги совсем отломились. Утром проснулась, чувствую – плохо мне. Ничего не хочу, кроме молока. Поспрашивала там, там – нет. Пошла к фотографу. Там купила и через силу выпила пол-литра молока. Еле-еле хожу. Ноги не переступают, тошнит.
Сдала документы в милицию. Пришла на квартиру, упала на постель. Голова болит, никакого нет спасения, потрепала меня в этот день лихорадка. К вечеру оправилась, пошла в милицию, паспорт испортили, написали – «родина – Ермиловка». Сдала опять переправлять. Утром получила правильный. Пошла опять к фотографу, с негатива заказала три карточки, через 2 часа получила.
Посчастливилось – довезли до Борков. В Борках переночевала. Утром, еще не взошло солнышко, пошла домой. Знаю, что часам к 10-11 будет трепать, так надо успеть. До своих избушек кое-как дошла. От избушек до деревни три километра. Дойти не смогу. Пошла, чувствую, сейчас начнет колотить, пробегает по спине дрожь, чуть-чуть ноги тащу, совершенно не могу идти. Только и думаю: «Как бы не упасть. Как упаду – не поднимусь». Никак не могу дойти до деревни. Наконец, дошла, добрела до дома. У меня и горло все пересохло, не могу кричать, так, чуть слышно говорю. Взошла, тапки сбросила, ноги вымыла, пришла в дом и повалилась на постель. Сразу начало трясти. Опять всеми шубами, всем, что есть, накрываться. Пролежала, как пласт, три дня. Головы от подушки не могла оторвать. Сейчас начала болеть с 26 июня, немного получше. Нужна поддержка, а у нас экономия. День, когда трясло, нет аппетита, не ем, а день – есть нечего. Вот так и живем!




“Говорят, здесь воруют”. Дневник журналиста районки Нины Соловьевой.






Неделю назад мы начали публикацию личного дневника Нины Георгиевны Соловьевой, бывшего корреспондента козельской газеты «Вперед». Откровенный документ вызвал неподдельный интерес у читателей, причем по всей стране. По комментариям на первую часть на нашем канале автора дневника за живой народный язык даже сравнивали с Василием Шукшиным. Интерес у читателей Нина Георгиевна вызывает не только из-за несомненного литературного таланта, но и как человек, которому вместе со всей страной пришлось пережить эти непростые послевоенные и оттепельные годы.
Надо сказать, что за эту неделю нам удалось кое-что разузнать про Соловьеву. Во-первых, ее последняя квартира находилась в Козельске по адресу Красноармейская, дом 2А. По тем обрывочным сведениям, которые нам удалось добыть, замужем она никогда не была, жила со своей мамой, с которой всегда была в теплых, близких отношениях.




Козельске Красноармейская, дом 2А

После смерти мамы Нина Георгиевна осталась одна. Видимо, отчасти из-за своего одиночества, отчасти из-за проблем с ногой, которая ее сильно мучила, Соловьева часто ездила в санатории, подолгу лежала в больнице. В палатах и прошли последние дни ее жизни… После смерти хозяйки, ключ от квартиры соседи передали в домоуправление. Удалось выяснить, что когда работники коммунальной службы освобождали квартиру от старых вещей Соловьевых, предназначенную уже для новых жильцов, ими были найдены несколько толстых рукописных тетрадей, но взяли они почему-то только одну. Эта рукопись и оказалась дневником Нины Георгиевны. Возможно, со временем нам удастся найти и другие тетради нашей коллеги.
Мы публикуем продолжение дневника: голод, унижение, героиня покидает село, в котором живет с мамой, и едет в ближайший город Канск, чтобы поступить в техникум.


2 июля 1946 г.
Погода стоит дождливая, вот только два дня не было дождя. Дождя даже в избытке, а в России, говорят, засуха. Боимся, как бы картошки не начали гнить. Картошки у нас постепенно выпрямляются. А маку я насадила! Хожу теперь, любуюсь, как он цветет. Цветет разными цветами: обыкновенными белыми, розовыми, красными, только жалко махрового нет. Так что ситец такой пестрый расстелен. Говорят, здесь воруют. Подсолнухи еще не зацвели, но уже отдельные расцветают. Ем горох и бобы. Поспела давно земляника, сейчас поспевает клубника. Но мне в этот год ходить не приходится, очень боюсь застудить малярию, она мне тогда не даст никакого спасения. И в том дело, что потеряю год, а может быть, уже все проворонила. Сходить бы потом по чернику! Да нет, это несбыточно.
2 августа 1946 год




Сегодня пасмурная погода, моросит мелкий дождик. Холодно. Мама утром пошла в Дзержинск, и всё пешком топать 36 километров. Пошла с огурцами да с сырой картошкой. Хлеба нет ни крошки. Утром ходила занять муки у соседки, но разве здесь дадут! Такие люди, которые ничего не переживали, они и несознательные.
Мой день
Утром поели картошек с огурцами, мама собралась и ушла.
Я хотела замазать на потолке щель, из которой все время сыпалась земля. Да и вся-то изба никудышная, повсюду сыпется, везде протекает. Потом пошла на огород, дошла до конца, поела гороха и бобов. Пришла домой, еще ничего не прибрано, пошла под окна, накопала глины. С большим усердием и усилием влезла на чердак. Посмотрела, а там, как водится почти во всех сибирских домах, светит. Там посмотришь, сям, везде надо ремонт производить, плюнула, слезла. Прибрала дом.
Взяла кастрюлечку, пошла в огород за горохом. Есть охота. Думала, думала. Решила нарвать гороха и сварить. Рвала, да больше ела. Все зелень, да зелень, даже живот заболел.
Перемыла и начистила картошек, налущила гороху, наколола дров. Затопила на шестке, поставила варить, сама села писать в эту книжонку. Сварились картошки, намяла с молоком, наелась. Поспел горох, с молоком да с картошкой натолкла и опять наелась до отвала. Уже, по-видимому, вечер. Часов нет, солнышка нет, не знаешь сколько времени. Пришла Галя Акулова, просит газету, в которой какая-то консультация, не нашли. Пришел В., стал сидеть, читать, поговорили. Тоже хочет ехать куда-нибудь в техникум. Начистила картошек. Получила письмо от А.В., давно не писал. Почитала газету. Уже совсем темнеет. Пошел дождь. Хочу идти за водой, не могу найти замок. Искала-искала, наконец, нашла, сходила за водой. Наколола дров. Сходила за молоком. Пришла, поела и спать. Конец дня.
Недавно мама ходила в Дзержинск, в район за зарплатой и за мануфактурой, которую выделили всем-всем учителям. Пришла на третий день. Зарплаты не дали, ввиду того, что отпуск всего на неделю, потому что зачислена с 1 апреля. И зачем было ходить три раза в Канарай, хлопотать про техническую? Ходила пять раз, делала подворный обход, собирала учеников полоть. Сама сколько раз ходила, полола? А за что?!
Всем выделяли по две вещи: 4 метра мануфактуры или платье, или калоши, а нам дали только 2 метра какого-то гав-а барахла. Мама спрашивает, что, почему, жить как. Говорят, что о вас дело решалось на исполкоме. Подавились бы они несчастным куском! Поперек горла бы встал!
Поездка в Канск
Подсобрали все, денег своих 250 рублей и еще 100 рублей заняли, хлеба 2 булочки, сухарей. Собралась, в общем. Чемоданчик, одеяло сверху привязала к нему.
15 августа 1946
Поехала с отгрузчиками. Выехали часов в 10 утра. Приехали в Дзержинск к вечеру. Немного прихватил дождичек. Пришла к Зинаиде Инок., переночевала, высохла.
В дороге случилось несчастье, которое испортило все мое настроение: ехали по лесу, я как-то загляделась, мне деревом ноги прижало, да неудачно, за подметку. Подметку оторвало. Утром чуть свет пошла к Голякову, он ее подбил, 10 рублей содрал.
Пошла в больницу, там просидела, наверное, больше часа, взяла справку о состоянии здоровья. Зашла в милицию. Там заговорила с Нюрой Ребровой. Стала машину ждать. Позвали обедать на станцию. Не хотела идти, стыдно, а голод не тетка – пошла. Пришла как раз вовремя. Поговорила с мамой по телефону. Мама говорит в Рыбинск не ездить, а устроиться в Канске. Пришел вызов в техникум Ивантеевке. Пишут, что б приезжала. Только ушла – и машина. Села. Народу, что сельди в бочке. Не повернуться, ни ноги протянуть. Едим на чурочках.
Проезжали очень красивые места. Ехали по объездной дороге. И все по восточной стороне горы и горы. В одном месте с гор ключи бегут. Там люди из окрестной деревни воду исключительно из ключей берут. Реки нет. Живописно. Ехали мы, ехали, буксовали мы, буксовали, наконец, подъехали к Канску. Уже вечер, больше восьми времени. Я не знаю, что мне в дальнейшем предпринимать, куда идти? Абсолютно незнакомый город. Да он ведь и немаленький! И все, со мной едущие люди сразу поедут в Красноярск. Спрашиваю об улицах, адресах. Приехали. Высадили нас, не доезжая моста, в самом начале Канска. Ходила-ходила, сначала шла со своими людьми, приехавшими. Потом ото всех отстала. Зашла к чужим людям, переночевала. Проснулась не рано. Спросила, где находится техникум. Пошла туда. Директора нет. Сказали в бухгалтерии: прийти после.




“Живу голодом. Мечта об ужине: может, подфартит?”
Еще несколько страниц из дневника Нины Соловьевой






15 августа, 1946 год
После обеда (толкалась все это время на базаре) пошла опять в техникум. Отдала все свои документы заместителю директора. Сидела там у них, в директорской, ждала прихода коменданта. Потом меня сам этот заместитель отвел в комнату девушек в общежитии. Девушки эти на последнем 3 курсе полеводного отделения, сдают государственные экзамены. Я записалась на строительный отдел. Пожила там, в Канске, всего четыре дня. Жить в техникуме без помощи нельзя. Купила на базаре штиблеты мужские с калошами за 194 рубля. Денег только на дорогу оставила 80 рублей. Прожила два дня голодом. Думаю, как жить? Правда с собой есть сухари, но на одних сухарях тоже недалеко уйдешь. Экзамены еще сдавать не начинали, все отлынивают, а мне жить нечем. Вот утром встала, пошла в столовую, съела их завтрак: рыбки с пальчик штучки четыре и с ложку капусты. Деньги только на дорогу. Решила не трогать – «железный паек». Живу голодом.
Думаю: пойду по адресам, может на мое счастье накормят.
Пошла, и кто ее знает, где находилась сестра ермиловской знакомой! По Московской улице, на самом-то конце. Шла, шла, а улица – что болото, да еще и дождик шел. Пробираешься возле домов, а по середке улицы грязь да кочки с травой.
Нашла все же.




До этого, забыла сказать, встретила на базаре Топольских: Марину Дорбеку, Соню Бураковскую и Мишу Мысленкова. Они уезжают на восток, пожелала им успеха в жизни.
Ну, пришла я к этой сестре, о том, о сем говорим. Вижу, мои мечты идут крахом, на подкормку даже надеяться нечего. Сижу, а живот уже голод перетерпел, а боль перешла в желудок, сидеть не могу, болит. Сижу и высиживаю. Пришел ее сын глухонемой. У сына жена тоже глухонемая и трое ребят, но не глухонемые.
Сидела на крыльце, вошла в избу. Сами хозяева заняты делами. Сижу, качаю их девочку. Сын дал 1/3 подсолнуха. Я рада, хоть маленечко поем семечек. А есть охота, что это, ведь с самого утра ничего не ела. Ходила на базаре с полотенцем, думала, продам и на эти деньги хоть в столовой поем. Но не вышло ничего.
Ну, сижу я у сестры до вечера, а пришла я к ней, только что обед прошел. Вижу, готовятся к ужину. Дрова колют, картошку чистят. Мечта об ужине: может, подфартит?
Уже темнота на улице. Как идти в техникум? До него, дай Бог умному добраться, поди около километров три. Ноги все истерла в своих сапожищах.
Затопили русскую печку. Поставили картошки. Я форменным образом набралась нахальства и сижу, дожидаюсь есть. Наконец-то дождалась великого счастья- вынули из печки горячие картошки. Поставили на стол. Я до того проголодалась, ну, думаю, все бы поела. Сижу без приглашения, конечно, стыдно руки протягивать, а руки-то, как на зло, так и тянутся. Они уже есть начали. Потом она говорит: «Ешь». Я с радостью схватила картошку. Наелась досыта, и картошку, и суп с мясом. Не столь я и есть уже хотела, перетерпела, сколько хотела спать. Устала, разомлела. Они мне постель постелили. А на дворе ночь. Легла и уснула как убитая. Утром рано проснулась, боюсь за чемодан. Пришла благополучно. Решила окончательно и твердо, что еду домой. Пошла обратно, взяла документы. Ох, как же не хотелось их отдавать завучу! Сначала был такой любезный, а потом, как я сказала: «Дайте документы обратно», так он: «Возьмите, товарищ Соловьева!». Переменился. Ждала, ждала коменданта сдать постельные принадлежности. Отдала. Пошла искать машину в Дзержинск.
Спрашиваю тасеевскую заезжую. Потом пошла сразу за мост. А мост отвратительный.
Во-первых, узенький, только проехать одному автомобилю. Если, например, встретятсяна мосту два автобуса, то один пятится раком назад, уступая ход другому. А по стороне специальной для пешеходов, идёшь, того гляди провалишься, дощечки жиденькие, а под низом сразу вода. Как больше Протвы. Еле дождались машину. Ехали в большой опасности. Шоферы пьяные, машина перегружена. Сидим, свесивши ноги за борт, все друг за друга держимся, смеемся, что умирать не страшно. Так и думали, переопрокинет где-нибудь. Доехали благополучно. Хотела в тот же день ехать с Борковскими ночью, но приехали наши ермиловские отгрузчики. Я переночевала, а утром поехала домой. В обед прибыли домой.




Сентябрь, 1946 год
Погода стояла больше все время пасмурная. С 8 сентября ударил мороз и все загубил. Весь быт надземный завял. Начали копать картошки. Думала я поехать числа 10 сентября, но маме одной убирать огород трудно. Картошки ничего. Только крот разоряет. Я отыскала его нору, там нашла более ведра картошек. Потом соседская кошка поймала самого паразита-крота. Он какой-то буро-коричневатый.
18 сентября, 1946 год
С огорода понемногу все убираем. Я все собираюсь ехать в Россию. Потому что наше положение невыгодное. Картошку самую хорошую вырыли. Этот год у нас всех овощей достаточно, кроме помидор. Перетаскиваем картошку к соседке Дуне Кузнецовой в подполье.
20 сентября, 1946 год
Вот сидим мы с мамой за столом (дело после обеда или обед), прибегает к окну Тамарка Молоканша, говорит: “Вам есть место в Дзержинск. Быстрее туда идите, мне говорила директора жена Анна Иванна”. Что такое, ничего не поняли путём. Мама сейчас же собирается и едет в Канарай. Я одна. Думаю, наверное, ночевать не приедет. На улице осенняя слякоть. Дожди и снег, под ногами незнамо что. Пошла под вечер к немцам Шауфлерам. А у меня в этот день чудо случилось. Когда мы копали с утра и дотемна, устанешь, спины не разогнуть. Руки болят! Все чёрные, не отмываются, потрескались. Солидолом каждый вечер мажем, да не помогает. Пальцы не согнуть. Целые ночи не спим. И кости- все больно. Ну что ж, это все время не до себя было. Я и не расчесывалась дня по 3-4. В конце концов, не расчесать мне никак волосы. Поставили мы в печь щелок. Вечером вымыла голову. Мама легла спать на кровать, а я волосы расчесывать на печку. Сидела-сидела, расчесывала-расчесывала, одну сторону ещё кое-как расчесала, ну а другую нет. Часа три так и сидела. На утро посмотрели – ну войлок и войлок, просто жутко даже. Тянут всю голову. Все утро расчесывала, нет возможности и все тут. Послала маму к Дуне за маслом. И с маслом расчесывала – никак и все тут. Пришла Дуня, говорит: “Нет, девка, ты их и не думай расчесывать, это тебе твой хозяин косы заплел”. (Это дедушка-соседушка, то есть домовой).”К хорошему это, к хорошему”. Да начала рассказывать всякие напасти про нашу избу, как в них скалками кидались, да те по углу лезли. Пришлось мне волосы отрезать. И удивительно, что и вторая сторона так-то закаталась. Пошла я к немцам, неохота одной вечером сидеть. Пришли я с Музой. Потом мама приходит. Муза ушла, рассказывает, что говорила по телефону с Козловым-зав.районом, назначает учительницей в Ботовскую школу. Но слыхать было плохо и ничего непонятно. Спрашивала у людей, где этот Ботов, говорят, что отсюда, от Ермиловки, километров 25. Расспрашиваем у людей, что и как за деревня, говорят, в тайге, в самой глуши. Мама разговаривала по телефону с Бортовым, с председателем колхоза. Лошадей обещались прислать в четверг.



Продолжение следует...

Публикация подготовлена редакцией газеты "Козельск"

[люБОЛЬ]

«Ярем он барщины старинной оброком лёгким заменил», – в этой строке Пушкин хотел показать читателю «прогрессивность» Евгения Онегина и его следование заветам Адама Смита. Оброком в царской России назывался своеобразный «налог», который крепостной крестьянин платил своему владельцу. И вопреки устойчивому мнению, эта сумма не была «неподъёмной».

Оброк как форма повинности

В эпоху императора Николая I крепостное право в России переживало кризис, и оброк стал преобладающей формой крестьянской повинности. В статье оппозиционера Александра Герцена «Русское крепостничество», написанной в 1852 году, приводятся данные последней на тот момент ревизии: в стране проживало 11 млн 380 тысяч крепостных мужского пола.
«Две трети этого числа принадлежат помещикам, владеющим не менее чем тысячью крестьян; от своих крепостных они обычно не требуют ничего, кроме оброка, т.е. денежной ренты, за которую предоставляют землю в полное распоряжение крестьян», – отмечал Герцен.

Таким образом, оброк платило большинство русских крепостных (около 7-7,5 млн глав семейств). В сущности, он представлял собой арендную плату за землю, принадлежавшую помещику. В древности, до XV века, само слово «оброк» как раз и означало аренду, и платить его мог не только крепостной, но и вольный наниматель земли или недвижимости (кузниц, мельниц, торговых лавок).
Ставки оброка варьировались в зависимости от стоимости земли и экономических условий той или иной местности. Оброк выплачивался раз в год натуральным продуктом, а ближе к концу крепостного права преимущественно деньгами. Чтобы уплатить оброк, во многих областях нечерноземной полосы России распространилась «отходничество» – практика ухода деревенских жителей на заработки в города. Крестьяне работали на фабриках, строили дома, становились извозчиками. Именно необходимость уплаты оброка привела к появлению знаменитых на всю страну ремесленных сёл.
«Часто целые деревни и села специализировались на том или ином промысле. Так, село Павлово на Оке, вотчина графов Шереметевых, славилось мастерами-замочниками и кузнецами, среди которых было немало зажиточных», – отмечает Борис Тарасов, автор книги «Россия крепостная. История народного рабства».

Стоимость оброка

Денежную сторону оброка можно рассмотреть на примере имения знаменитого адмирала Павла Нахимова. С 1847 года флотоводец владел частью деревни Костюнино в Вологодской губернии, где проживало больше сотни крестьян обоего пола. С каждой души Нахимов поначалу получал 2 рубля 85 копеек серебром. Например, 21 августа 1853 года за присылку оброка (100 рублей) Нахимов направил благодарственное письмо старосте Гордею Фёдорову и всем крестьянам.
«Приказываю быть на будущее время также исполнительными», – напутствовал адмирал крепостных.
О какой же сумме шла речь? Приблизительно её можно рассчитать по металлическому эквиваленту рубля. В ходе денежной реформы Канкрина 1839-1843 годов правительство установило твёрдое обеспечение серебряного рубля – 4 золотника 21 доля, т.е. 18 граммов серебра. На сегодняшний день стоимость грамма серебра составляет около 39 рублей, значит, николаевский рубль равен 702 нынешним рублям. Таким образом, крестьяне Нахимова платили ему около двух тысяч рублей в год.

Данный расчёт подтверждают и цены той эпохи. Известно, что в 1840-х годах на два рубля можно было купить 500 яиц. Сегодня оптовая цена яйца составляет 4 рубля за штуку. Несложно подсчитать, что 500 яиц обойдутся покупателю в те же самые 2000 рублей. На первый взгляд, оброк был не слишком велик, однако нужно учитывать кардинальные различия в уровне техники и структуре экономики. Заработать рубль в середине XIX века было гораздо сложнее, чем сейчас.
Между тем, Нахимов действительно до поры до времени щадил своих крестьян. Но 18 февраля 1855 года адмирал объявил старосте о повышении оброка до шести рублей (около 8-10 тысяч рублей в сегодняшних ценах).
«Напрасно ты говоришь, что вам тяжело платить оброку по шести рублей с человека. Состояние ваше мне хорошо известно. Знаю также, что из соседних с вами крестьян все платят более вашего. <…> Если же и в самом деле вы не можете высылать по 6 рублей с человека, то это означает, что вы дурно себя ведёте и мало работой занимаетесь», – выговаривал Нахимов Гордею Фёдорову. Он заявил, что если крестьяне не заплатят ему полной суммы, то он продаст имение. Это была серьёзная угроза, так как другие помещики справедливостью не отличались. Бывало, когда, сильно поиздержавшись в столицах, господа резко повышали сумму оброка. В воспоминаниях бывшего крепостного крестьянина Николая Шипова есть эпизод, когда барин обложил селян непосильной данью после того, как его вышли встречать нарядные девушки. Скромные женские украшения он счёл признаком «богатства» крепостных и потребовал «свою долю».

Примечательно, что после отмены крепостного права экономическое положение многих вчерашних «оброчников» заметно ухудшилось. С 1861 года они стали платить не шесть рублей, а 8-12 рублей в год в качестве выкупа за земельный надел.


Автор: Тимур Сагдиев

[Музей Света]

Дворец Моллар-Клари (Вена)
Мы расскажем вам об Австрийской национальной библиотеке. И, конечно, о Международном эсперанто-музее, который ей принадлежит. #92днялета
В 1723 — 1726 годах на территории дворцового комплекса Хофбург, на Йозефплац, по распоряжению императора Карла VI, было возведено отдельное здание для императорской библиотеки в барочном стиле — Hofbibliotek. Автором проекта стал придворный архитектор Иоганн Бернхард Фишер фон Эрлах. После его смерти строительством руководил его сын, Йозеф Эммануил.
Hofbibliotek (Фото: wikimedia.org)
Центральный фасад здания украсил массивный портал
Hofbibliotek (Фото: everipedia.org)
и скульптура Аполлона, управляющего квадригой.
Hofbibliotek (Фото: https://www.hawkebackpacking.com)
История библиотечного фонда началась задолго до возведения здания. В 1368 году герцог Альбрехт III Австрийский (1349 — 1395) начал собирать коллекцию книг. К такому выводу пришли ученые, обнаружив, что самая древняя книга в собрании – это Евангелие Яна I Рациборжского из Опавы (1332 — 1380/82), созданное как раз в 1368 году. Коллекция хранилась в часовне Хофбурга, вплоть до возведения отдельного здания библиотеки.
Молитвенник, Флоренция, начало XVI в. (из собрания Австрийской национальной библиотеки)
В 1575 году в коллекции насчитывалось уже 9 тысяч единиц хранения, в том числе рукописи на древнегреческом и латинском языках, и старые карты.
Карта Балканского полуострова, предположительно итальянского происхождения, XVI в. (из собрания Австрийской национальной библиотеки)
Первым библиотекарем (почти в современном понимании) стал юрист Гуго Блоциус. Произошло это только в 1598 году. Он создал алфавитный каталог и составил рекомендации по использованию фонда.
Молитвенник кардинала Альбрехта Бранденбургского, украшенный миниатюрами Альбрехта Глоккендона. XVI в. (из собрания Австрийской национальной библиотеки)
Наиболее существенный вклад в расширение коллекции внесли наследники принца Евгения Савойского (1663 — 1736), передав в общественное пользование примерно 15 000 томов, хранящихся теперь в Парадном зале (Prunksaal) Hofbibliotek.
Prunksaal (Фото: https://thewellredmage.com)
Потолочные фрески парадного зала были созданы придворным живописцем Даниэлем Граном к 1730 году:
Prunksaal (Фото: wikimedia.org)
В центре зала — высокий постамент со статуей императора Священной Римской империи Карла VI (1685 — 1740):
Prunksaal (Фото с сайта Австрийской национальной библиотеки: onb.ac.at)
Интерьеры помещения украшают и скульптурные изображения других императоров дома Габсбургов. Оригинальная композиция аллегорических фигур, по мысли авторов и заказчиков, должна была прославлять величие династии и подчёркивать ее добродетели. Книжные шкафы зала вмещают 200 тыс. томов.
Prunksaal (Фото с сайта Австрийской национальной библиотеки: onb.ac.at)
А вот как он выглядел на гравюре XVIII века:
Prunksaal в XVIII в. (гравюра из собрания Австрийской национальной библиотеки)
Это Императорский читальный зал (Augustinian Reading Room) в Hofbibliotek:
Императорский читальный зал (Фото с сайта Австрийской национальной библиотеки: onb.ac.at)
А главный читальный зал Австрийской национальной библиотеки расположен в другом здании, дворце Нойебург (то есть Новом дворце) на Хельденплац. Работы по его возведению начались в 1881 году под руководством Земпера и Карла фон Хазенауэр и были завершены Фридрихом Оманном, Эмилем Фёрстером и Людвигом Бауманном к 1913 году, как раз к Первой мировой войне, после которой, как известно, Австро-Венгерская империя приказала долго жить.
Нойебург (Фото: соцсети)
Длина зала — 80 м, высота — 20 м.
Главный читальный зал в Нойебурге (Фото с сайта Австрийской национальной библиотеки: onb.ac.at)
Сегодня фонды Австрийской национальной библиотеки насчитывают свыше 12 миллионов единиц хранения, в том числе 3.9 миллионов книг и 180 тысяч папирусов, древнейший из которых — Книга мёртвых Сезостриса (то есть одного из фараонов) — датируется XV в. до н. э. Папирус включён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Книга мёртвых жрицы Тарумы. II в. до н.э. (из собрания Австрийской национальной библиотеки)
Посетителям и читателям доступны для осмотра и пользования архивы графики, картин, газет, фотографий, литературный архив. Гордость библиотеки — около 8 000 инкунабул (четвёртая по объему коллекция в мире) и одно из самых больших в мире собраний старинных гравюр. Все каталоги библиотеки оцифрованы, часть собрания доступна в электронном формате на сайте Австрийской национальной библиотеки.
Фото с сайта Австрийской национальной библиотеки: onb.ac.at
Ещё в одном здании — дворце Моллар-Клари на Херренгассе, 9, с которого мы начали свой рассказ об Австрийской национальной библиотеке, размещены коллекции редких музыкальных изданий — печатных и рукописных. Дворец был построен в 1686 — 1689 годах для графа Моллара. В 1760 году здание было выкуплено графом Францем Венцель фон Клари-Алдрингеном. Австрийской национальной библиотеке дворец передали в 2005 году.
Людвиг ван Бетховен. Титульный лист кантаты Der glorreiche Augenblick к открытию Венского конгресса 1 ноября 1814 года (из собрания Австрийской национальной библиотеки)
Здесь же открыт единственный в мире музей глобусов. В коллекции насчитывается 695 глобусов, не считая прочих астрономических инструментов:
Музей глобусов (Фото с сайта Австрийской национальной библиотеки: onb.ac.at)
Международный эсперанто-музей находится в этом крыле дворца Моллар-Клари:
Международный эсперанто-музей (Фото: wikimedia.org)
Музей был основан в 1927 году советником Хуго Штейнером (1878 — 1969), австрийским эсперантистом, редактором, издателем и преподавателем.
Хуго Штайнер и президент Австрии Вильгельм Миклас, 1936
Это одновременно музей, библиотека, архив эсперанто и ещё 500 плановых языков. Каталог (известен как Trovanto) доступен на веб-сайте Австрийской национальной библиотеки с 1998 года.
Выставочные залы музея невелики — в общей сложности около 80 кв. м:
Международный эсперанто-музей (Фото с сайта Австрийской национальной библиотеки: onb.ac.at)
Зато собрание музея — крупнейшее в мире.
Открытка X конгресса эсперантистов, который должен был состояться в Париже 2 — 9 августа 1914 года, но из-за начала Первой мировой войны так и не состоялся. Между прочим, заявку на участие в конгрессе подали 3 700 человек (из собрания Международного эсперанто-музея в Вене)
Сейчас коллекция насчитывает 35 тысяч книг, 25 тысяч статей, 3.7 тысячи журналов, 10 тысяч документов, автографов и рукописей, 22 тысячи фотографий, 1.5 тысячи плакатов, 40 тысяч брошюр и буклетов на 500 искусственных языках: от Lingva Ignota Хильдеграды Бингенской (XII в.) до волапюка, интерлингвы, идо и клингонского языка из Star Trek.
Первая женщина-лауреат Нобелевской премии мира (1905) Берта фон Зуттнер и её роман «Долой оружие!» (1889), переведённый на эсперанто в 1921 году (из собрания Международного эсперанто-музея в Вене)
Сопроводительные таблички в музее на 3-х языках: английском, немецком и эсперанто.
Международный эсперанто-музей (Фото с сайта Австрийской национальной библиотеки: onb.ac.at)
Цель музея — показать, что плановые языки возникают в определённом историческом и культурном контекстах и являются частью мировой истории и культуры. Постоянная экспозиция музея и мультимедийные презентации вполне убедительно доказывают, что эсперанто — не изолированное явление, а важный аспект языкового творчества, и в естественных языках тоже немало искусственных элементов, которые роднят их с эсперанто и другими плановыми языками.
Подробнее об истории и принципах грамматики эсперанто — в нашем посте Эсперанто — идеальный язык или утопия?

[Макаренко]

Женщина за прялкой





Орнамент прялки


Жилой дом






«Круглый» дом


«Круглый» дом. Крыльцо


Внутренний вид двора




Двухэтажный амбар


Двухэтажный амбар (деталь)


Деревянные вилы


Деревянная скамья


Двухколесная телега


Двухколесная телега «одер»


Четырехколесная телега


Рыболовная сеть


Рыболовная снасть «наметка»




Стена в кухне


Полка в кухне


Вязаный мужской пояс


Окрестности деревни

1957.«Земля, забытая временем» (Второй этнографический отряд Ангарской экспедиции).Часть 1. Братск-1
1957.«Земля, забытая временем» (Второй этнографический отряд Ангарской экспедиции).Часть 1. Братск-2
1957.«Земля, забытая временем» (Второй этнографический отряд Ангарской экспедиции).Часть 1. Братск-3
1957.«Земля, забытая временем» (Второй этнографический отряд Ангарской экспедиции). Часть 2. Кобляково

[люБОЛЬ]

Русская наука в большом долгу перед туалетоведением. Я не нашел на языке родных осин ничего, что можно было бы полагать академическим трудом по этой части. А на английском, между прочим, литературы полно: вот есть даже, по меньшей мере, 2 книги (ОДИН, ДВА), которые исследуют крайне узкую проблему — откуда взялся обычай прорезать отверстие в форме молодого месяца в дверях сельского нужника?.




Если располагаете лишними 65-ю долларами и знанием богомерзкого наречия, можете прочесть их сами. А экономным сообщу: в XVIII ущербная луна помещалась на дверях харчевенных сортиров Америки в комплекте с изображением солнца — ну, то есть, возводили там рядом два дощатых ящика: один выделяли женщинам, другой — мужчинам, и соответствующим образом метили.




В Новом Свете, как и всюду, Y-хромосомные при оправке легко обходятся без укрывищ и владельцы наливаек вскоре просто перестали сооружать второй сортир, кроме меченного месяцем. Авторы еще указывают, что Луну выбрали не случайно — это древний символ Дианы, знак хтонического и женского. Оно очень вряд ли - откуда бы в американских пропойсках взяться в количестве людям с классическим образованием? У нас на сельских нужниках я, кстати говоря, никакой луны не помню — обычно в двери просто зияет дыра для освещения и вентиляции.




Стоп-кадр из какого-то культового американского фильмаУ голландцев к заведениям данного профиля какие-то по-особенному теплые чувства. В стране что-то около 10 уличных писсуаров объявлено архитектурными памятниками национального значения. Они все довольно молоды — не исполнилось им еще и сотни лет. Но в сортах человеческих выделений голландцы разбираются с учетом тончайших нюансов. Вот, скажем, кирпичная будка в Лейдене создана, как указывает памятная табличка, в архитектурном стиле «школьный модерн».




Школьный индустриальный, прошу любить и жаловатьВ Амстердаме же писсуар является представителем класса «уличный индустриальный». Эти памятники 20-30-х годов примечательны еще и тем, что они не музеефицированы: заходи кто хошь, пользуйся как можешь. Единственно, женщинам не рекомендуют туда заходить — все равно без толку, да и вонько.




Уличный индустриальный, тоже шедеврВ Иллинойсе стоит диковинный объект, очевидно порожденный фантазией какого-то архитектора-мизантропа. Этот двухэтажный нужник системы «дыра в полу» был возведен в 1869 году. Стоял он подле универсама типа «дженерал стор» - то есть, заведения, где продавалось только самое необходимое: скудный ассортимент, случайные покупатели из числа прохожих-проезжих…




А вы говорите "пирамиды", "храм Артемиды", "храм Зевса", колосс Родосский...В нижнем отсеке предложено было оправляться гостям магазина, верхнее отводилось хозяевам. Есть загвоздка: ты, конечно, можешь питать самое живое отвращение ко всему человечеству, но оно, целиком или в лице отдельных своих представителей, вряд ли позволит гадить себе на голову. В создателе двухэтажки явно остервенело боролись презрение к миру и желание получать с него доход. Победили оба: дыры разнесли по сторонам сортира, а нижний отсек разделили фальшстенкой. То есть, когда пользовались нужником двое, верхний опрастывался почти на голову нижнего, но тому на плешь ничего не попадало, проносясь в считанных дюймах от макушки.




Я бы назвал этот нужник философским: тут, фактически, создана модель социокосма, в котором удалось эффективно примирить взаимоисключающие интенции акторов (или дефекакторов?). Сам придророжный универсам давно снесен, а уникальный сортир сохранился и стал памятником культуры общенационального значения. И, кстати, он является лучшей метафорой американского общества, чем пресловутый «плавильный котел»: в Штатах всякому хочется быть наверху, но, даже если не повезло, минимальный набор прав тебе и внизу гарантируют.




Идеологически выдержанный сортирВ стране, кстати, на удивление много памятников такого свойства. Штат Вашингтон прославлен своим: здесь была в 50-е сооружена бензозаправка в виде ковбойской шляпы диаметром 15 метров. Рядом стоят два сапога-пара — ну, вы понимаете за какой надобностью.




Тот, что пониже да посубтильнее, предназначался дамам, а который вознесся голенищем непокорным на высоту в 7 метров — соответственно, мужчинам. Сюда валом валил подивиться чуду американский турист и в 62-м здесь оправлялся сам Элвис Пресли.




В 82-м дорогу пустили стороной и заправляться стало некому. Но сапоги и шляпу перенесли в столицу штата, где они продолжают служить вящей славе «Вошингтэн-стейт».




Поэзия и сортир — что, вроде бы, отстоит друг от друга дальше? Но есть, оказывается, гений, который известен человечеству исключительно стихами, что были начертаны на стене уборной. Монастырь Рождества Христова в мексиканском Тепостлане был превращен в музей около столетия тому назад.




Аббатство-музейВ ходе реставрации и расчистки отыскался там невероятный художественный объект: стены отхожего места были исписаны сверху донизу и, при тщательном изучении этих письмен, обнаружилось, что тут начертана невероятной композиционной сложности поэма.




Тогда провели архивные разыскания и установили: некто Хосе Донасиано в 1895 каллиграфическим почерком и яркими красками нанес на штукатурку стихи, сложенные одним из братьев. А Хосе Мануэль де Мата создал свой Опус магнум в 1840-м и просуществовало это сочинение полвека в пересказах, как когда-то Одиссея с Илиадой.




Теперь сортирная поэма включена в золотой фонд мексиканской литературы и знают ее не только лишь все. На испанском этот текст звучит не хуже, чем... я не знаю... творения Лопе де Веги. В переводе он много теряет, конечно, но рука гения видна: «Никто не оспорит, что нет на земле наслаждения выше, нежели вкусить изысканные яства, а потом со вкусом от них избавиться»…




Или: «Если пищу ты принимаешь со всем благородством, следя за изысканностью одежды и манер, то избавляясь от нее в уединении, не срамись!». Короче, всюду обретается божья искра, и вообще — когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда!




В Англии увидела в 1937 году уникальная книга. Времена были еще пуританские, потому даже в названии тома обнаруживается некоторая стеснительность: «Для вашего удобства» - и все. Автор выбрал себе псевдоним Пол Прай, но недолго он был анонимен: подлинное имя установили быстро — Томас Бёрк.




Фолиант в несколько сот страниц содержит подробный перечень с пространным описанием всех общественных туалетов Лондона. Увы, это сочинение не имело целью одну только бескорыстную помощь ближнему. Вернее, оно не всякому ближнему адресовано. Тут ведь в чем дело: мужеложество тогда было в Королевстве уголовным преступлением.




Но потребности-то были, особенно у аристократической публики, а оную на Острове ущемлять не принято. Короче, общественные уборные были тогда местом знакомств для очень специфической публики. Эдакой панелью, где на несколько часов находили себе пару перверсанты. Соответственно, книжка была, скорее, списком адресов, по которым читатель мог отправиться в надежде утолить содомскую страсть.




Но, может, и не только за этим. Англичане, кроме специфического юмора, обладают еще и исключительным высокомерием — в разговоре с ними даже не поймешь порой: они сейчас с тобой шутки шутят или вызывающе грубят? Вот посудите сами: в том же Лондоне есть целая категория баров и ресторанов, первоначальное и главное назначение которых - служить общественным туалетом.




Паб гостеприимно распахнул свои двериОни расположены, в основном, неподалеку от вокзалов и настоятельно рекомендуются туристам. Ладно бы это просто использовались после реновации сами помещения. Но нет: там старинные писсуары любовно сохранены и занимают чуть ли все не красные углы. И чашечку кофе вам сервируют прямо на вычурном фаянсе викторианской эпохи, который джентльменами в течение многих десятилетий использовался по совсем иному назначению, не кухонному.
Что-то мне подсказывает, что в заведение, скажем, на Бродвик-стрит туземные джентльмены последние 50 лет заходят нечасто — а друзьям с материка его, однако, настоятельно рекомендуют.




А вот в Азии к таким заведениям относятся со всей простодушной любовью, которая туземным народам свойственна. Был в южнокорейском городе Сувон градоправитель, который много способствовал премногоукрашению этого населенного пункта. Акценты в своей деятельности он расставлял недвусмысленно – зря, что ли, его прозвали «Мистер Тойлет»?




Дом мистера ТойлетаАнглофоны, кстати, прозвали, что позволяет подозревать в этом титуле не столько уважение, сколько сарказм. Сам господин мэр немало своего увлечения не смущался: он, в частности, всегда подчеркивал, что мама произвела его на свет в сортире. И вот, в зените карьеры и славы он снес родительский дом да выстроил новый: просторный, светлый, изнутри — сплошь белый фаянс и туалетная плитка.




Ага, именно так: его жилище было исполнено именно в форму унитаза, только в десятки раз просторнее обычного. Чтоб уж совсем не возникало сомнений, садовая скульптура инсталлирована соответствующая — некий безымянный декоратор навалил мэру под каждым деревом гигантские медные, бронзовые и мраморные кучи.




Лет 10 тому назад Мистер Тойлет проследовал в Страну вечного отправления естественных надобностей, а дом его превратился в городской музей. Тут, однако, никакой иронии не обнаружишь, как ни ищи: корейцы — люди серьезные и шутить над собой не умеют.
Есть подозрение, что и тайваньская ресторанная сеть с названием «Современный туалет» - это отнюдь не демонстрация скатологического юмора, а очень серьезный, созданный со всем к себе уважением бизнес-проект. Филиалы уже есть в Гонконге, открываются в Малайзии и Макао.




Здесь туалетно всё: мебель — унитазы побольше и поменьше; посуда — те же унитазы и немножко писсуары. Характерно, что и подача эксплуатирует те же образы: на тарелках и в соусницах лежат вполне узнаваемые объекты.




Пока не попробуешь, не распознаешь в этом месиве шиитаке, соевый соус, остро-сладкую курицу. Не знаю, как туристам, а местным всё это очень полюбилось. Ну, понятно: древняя культура… Навык не замечать мимолетное, но видеть в любом предмете вечное и неизменное, то бишь, суть...




Ну, да, сочетание продуктов на тарелке — это акциденция, а не субстанция… Хотя вперишься варварским европейским глазом — нет, все-таки и субстанция тоже.
Погружался я в эту тему с некоторой брезгливой опаской: ну, не перепачкаешься, так пропахнешь всякой пакостью – не физически, так метафизически. Ан нет, оказывается, дух блуждает, где хочет – дух не в смысле «аромат», а в смысле «горний ангелов полет».




источник

[Макаренко]

Фото: wikipedia.org


Порт, груз аммиачной селитры и невероятное человеческое разгильдяйство

Техас-Сити в середине 1940-х годов являлся одним из центров химической и нефтехимической промышленности юга США. Местный порт был до предела загружен. Отправка судов происходила в непрерывном режиме. Вокруг порта находились несколько крупных предприятий, складов и терминалов. На них были сосредоточены нефть и продукты ее переработки, сырье для химического производства и готовая продукция.
Удивительно, но население Техас-Сити относилось к такому соседству довольно спокойно. Граждане были уверены, что ничего чрезвычайного у них попросту не может произойти.
«Чистый, безобидный груз»

12 апреля 1947 года на погрузку в порту встало судно «Гранкан» под флагом Франции. Корабль типа «Либерти» был построен в 1942 году в Калифорнии. Его длина составляла 135 метров, ширина — 17,6 метров, валовая вместимость — 7176 регистровых тонн.
Капитан Шарль де Гийбон отдал приказ заполнять трюмы грузом — аммиачной селитрой, расфасованной в 100-фунтовые бумажные мешки.
Аммиачная селитра — классическое вещество двойного назначения. Оно может выступать и в качестве удобрения, и в качестве компонента взрывчатки. По какой-то непонятной причине на ее взрывоопасность не обращали внимания ни капитан Гийбон, ни грузчики в порту.
Погрузка шла в течение нескольких дней, и все это время рабочие порта устраивали перекуры рядом с мешками. Утром 16 апреля кто-то из грузчиков бросил непогашенный окурок в трюм «Гранкана».
Около 8 часов утра команда обратила внимание на дым, идущий из трюма. Началось тушение возгорания силами моряков и прибывших по сигналу городских пожарных.
Вслед за пожарными приехал и репортер одной из местных газет, поинтересовавшийся у Шарля де Гийбона, что происходит.

«Принимаем удобрение — аммиачную селитру. Чистый, безобидный груз. Уже погрузили две тысячи триста тонн», — спокойно ответил капитан.

Журналист, узнав, что ничего сенсационного не происходит, умчался в редакцию.
Руководивший работами по тушению помощник капитана запретил использовать воду, чтобы не испортить груз. Трюмы задраили, пустив в них пар, рассчитывая, что это остановит огонь.
Но всего через несколько минут крышки трюмов сорвало и из недр «Гранкана» вырвался открытый огонь. Команда покинула судно, и на его борту остался только Шарль де Гийбон.
Зато на берегу собралась внушительная толпа зевак. Любопытные не догадывались, что подписали себе смертный приговор.


Испарившаяся вода и летающая баржа



Фото: wikipedia.org


В 9 часов 12 минут по местному времени 16 апреля 1947 года прогремел взрыв. Мощность его специалисты впоследствии оценили в 2700 тонн тротила.
Взрыв был так силен, что на месте, где был пришвартован «Гранкан», мгновенно испарилась вода. Ударной волной сбило два самолета, находившихся в воздухе в районе катастрофы.
Двухтонную деталь от ходовой машины «Гранкана» впоследствии нашли в двух километрах от порта — она разнесла грузовик, убив на месте водителя. Искореженный металл убивал людей на большом расстоянии от эпицентра. Стекла вылетали в домах, расположенных в 40 километрах от порта Техас-Сити.
Одна из 50-метровых барж, находившихся в порту, взрывом была брошена на автостоянку в 70 метрах от причала. В результате раздавило несколько десятков автомобилей.
Жертвами взрыва, согласно официальным данным, стал 581 человек, более 5000 пострадали, 113 пропали без вести.
Техас-Сити оказался охвачен пожарами, которые некому было тушить — больше половины личного состава пожарной охраны города погибло при взрыве.
Город буквально выгорал. В ночь на 17 апреля сдетонировал груз на еще двух кораблях — «Хай Флайер» и «Уилсон Б. Кин». И хотя последствия этих взрывов оказались куда меньше, они вызвали в городе новые пожары.



Горе, сводящее с ума

Окончательно справиться с огнем удалось при помощи военных спустя трое суток.
Врачам, помимо раненых и обожженых, пришлось иметь дело с умалишенными, потерявшими рассудок от увиденного.
Рабочий порта Фрэнк Тейлор оказался в числе тех, кто пережил взрыв. Выбравшись из-под обломков склада инструментов, он бросился в воду, поплыв на другой берег залива, где находился его дом. Фрэнк сумел доплыть, но когда подошел к дому, то увидел, что его жена и дети погибли. Несчастного нашли с молотком в руке, судорожно прибивающего к дому обломки досок. Он что-то бормотал, не реагируя на окружающих. Тейлора отправили в психиатрическую клинику. Таких, как он, в те дни в Техас-Сити оказалось немало.




Фото: wikipedia.org


В итоге было разрушено 2/3 всех городских строений и более 75 процентов объектов химической и нефтеперерабатывающей промышленности. Взрыв и пожар уничтожили свыше 1100 автомашин и более 360 грузовых вагонов.
Сколько точно людей погибли в Техас-Сити, до сих пор неизвестно. Считается, что в результате взрывов и последующих пожаров всего погибли около 1500 человек, несколько сотен пропали без вести.


Верховный суд не нашел вины правительства, но Конгресс заплатил

Если говорить в ценах 2020 года, то общий ущерб от катастрофы составил более 500 000 000 долларов.
Порт и сам город восстановили довольно быстро, поскольку Техас-Сити имел крайне важное значение для промышленности и перевозок.
Комиссия Сената США по расследованию катастрофы в Техас-Сити пришла к следующим выводам.
Во-первых, были нарушены правила упаковки аммиачной селитры. Во-вторых, вопиющим образом была нарушена техника безопасности, вследствие чего рабочие курили непосредственно рядом с мешками с селитрой. В-третьих, ни администрация порта Техас-Сити, ни капитан судна не знали, что аммиачная селитра взрывоопасна. В-четвертых, пожарная служба города не была знакома с правилами тушения такого опасного вещества, как аммиачная селитра.

Источник

[Музей Света]

Новый авторский светильник Братского Музея Света «Wedding chandelier — свадебная люстра»



Мальчик вырос. Вроде недавно «обмывали» ему ножки при рождении, а уже свадьба! Восьмого августа Александр Колесник — сын и внук моих друзей станет семейным человеком. На память об этом дне, в качестве подарка молодоженам, придумали и материализовали новый авторский светильник « Wedding chandelier - свадебная люстра».
Люстра выполнена в виде букета из 51 розы обрамленного хрусталем. Материал: металл, костяной фарфор, египетский хрусталь. Диаметр — 55 см., высота — 45 см. Количество ламп — 6.
В комплект люстре на серебряную свадьбу сделаем настольную лампу — дело за молодыми! Совет да любовь!

Юрий Бордонский










( источник )

[Макаренко]

В 2015 году журнал Live Science опубликовал статью, что во французском регионе Шампань была обнаружена роскошная гробница, а также множество сногсшибательных артефактов, в том числе изысканная керамика, большой нож в ножнах и колесница. И да, внутри колесницы были обнаружены человеческие останки.
1 из 2








Этот вид с воздуха показывает место в Лавау, Франция, где была найдена гробница кельтского принца. Здесь можно увидеть большую траншею вокруг княжеской гробницы, которая датируется началом пятого века до нашей эры (Фото: Авторские права Денис Гликсман / Inrap)



По словам ученых, захоронению около 2500 лет.
Чья это могила?
"Вероятно, это местный кельтский принц", - заявил журналистам Доминик Гарсиа, президент Национального института археологических исследований (INRAP) Франции во время посещения этого места, сообщил BBC News.
1 из 2








Князь Лавау восседает на своей колеснице с золотыми драгоценностями. (Фото: Авторские права Денис Гликсман / Inrap)



Археологи из института заявили в письменном заявлении, что открытие может содержать ключ к разгадке того, как средиземноморские торговцы вошли в контакт с кельтскими общинами на континенте.
Это мнение подтверждает один из артефактов найденных на этом месте - винный котел из бронзы, диаметром около 3,3 фута (1 м), украшенный греческой иконографией.
1 из 2








Археологи осторожно выкапывают котел. (Фото: Авторские права Денис Гликсман / Inrap)

"Мы считаем, что этот котел, вероятно, сделан в этрусском или греческом стиле", - сказала The Telegraph Эмили Милле, одна из археологов.

2 из 2








Здесь крупный план головы кошки, украшающей бронзовый котел, найденный в княжеской могиле в погр****ьном комплексе в Лавау. (Фото: Авторские права Денис Гликсман / Inrap)



2 из 2








По словам исследователей, черная фигура на винном кувшине изображает Диониса, лежащего под виноградной лозой перед женщиной, возможно, это банкетная сцена, которая часто встречается в греческой иконографии. (Фото: Авторские права Денис Гликсман / Inrap)



Захоронение шириной 130 футов (примерно 40 метров), которое было обнаружено недалеко от Лавау в октябре 2014 года, относится к началу V века до нашей эры. Помимо останков принца и артефактов, в том же месте, были также найдены останки неизвестной женщины, сообщает The Telegraph.

"Мы знаем, что эта гробница была построена раньше, чем могила принца, но между этими двумя фигурами вполне могут быть семейные связи", - сказал The Telegraph Бастьен Дюбуи, другой археолог института.

Эта гробница была частью группы из четырех курганов, сгруппированных вместе, датируемых примерно 500 г. до н.э.
Чья это могила, до сих пор остается загадкой, но это конкретное открытие считается одним из самых важных археологических открытий, сделанных во Франции за последние десятилетия - сравнимо с обнаружением в 1953 году могилы, принадлежащей так называемой "Леди Викс".
Смотрите также:

• Ремонтируя свой дом, обнаружил подземный 18-ти этажный город
• Раскрыт один из самых древних секретов Стоунхенджа
• Мы не всегда видим то, что показывает нам природа
• Археологи обнаружили захоронение 4-х средневековых воинов
• Археологи обнаружили "минное поле" римского железного века
• Восстановлен 2000-летний римский кинжал найденный 19-ти летним стажером-археологом
• Сокровище Whydah - единственное в мире настоящее пиратское сокровище
• Саркофаг мумии раскрывает 3000-летнюю картину египетской богини
• Культовый Кинжал Стилет - оружие средневековых рыцарей
• 6 самых легендарных мечей в истории

[люБОЛЬ]

Восточный фронт для немцев стал настоящим испытанием, которого они явно не ожидали. Многие солдаты уже с первых дней начали отмечать в письмах особенности, с которыми им еще не приходилось сталкиваться ранее.
Летом 42-го года немецкий солдат Йозеф писал сестре о ярости русских:

«Сегодня организовали двадцать кур и десять коров. Из поселков уводим всех местных. Русские молят нас, но мы уже давно научились не обращать внимание на жалость. Если кто-то сопротивляется, то судьба его предопределена. И даже не имеет значения кто это – женщины или дети. Не так давно местные начали упрямиться, несколько женщин убили двоих наших. Все тут нас презирают, у местных невиданная ярость по отношению к немцам».

Метьюс Зимлих в письме домой писал о лагере для русских:

«Есть лагерь для русских, где мы начали их перевоспитывать. Ясно, что их уже ничем не испугать, поэтому мы стали использовать плеть все чаще».

Выдержка из письма лейтенанта Гефна, которое датировано октябрем 1941 года:

«Часто вспоминаю Париж, как же там было все просто и хорошо. Русские чертовки очень упрямые, приходится их связывать. Изначально это было даже забавно, но теперь я весь в царапинах и укусах. Сейчас делаю все просто – приставляю пистолет к виску, так они становятся спокойнее. Недавно тут была такая история – местная девчушка взорвала наших вместе с собою. Теперь мы их досконально обыскиваем».

Солдат Ксинман из СС зимой 41-го года писал своей супруге скором взятии Москвы:

«От Москвы нас разделяет всего тридцать километров. Уже можно видеть башни столицы. Скоро мы полностью возьмем город в кольцо, займем их шикарные квартиры. Готовься к подаркам из Москвы!».

Гейнц Миллер писал о жестокости немцев по отношению к русским:

«Дорогая Герта, не жди от меня больше писем. Будь проклят тот день, когда я родился немцем. Я очень шокирован тем, что увидел здесь. Я понимаю, почему русские в такой ярости».

Ефрейтор Майнгц писал супруге о различиях между Францией и восточным фронтом, а также о неожиданных находках у русских:

"Я больше не в Париже. Нас отправили на восточный фронт. Условия тут ужасы, едим овощи и другую еду, которую отбираем у местных. Кур уже не осталось. Недавно узнали следующее: русские прятали свое имущество под покровом снега. Так мы и нашли большой сундук с мясом. Также нашли теплую одежду и мед. Мы постоянно находим что-нибудь новое. Всех русских считаем нашими врагами, независимо от возраста и пола."

Ефрейтор Циммех писал :
«Сегодня весь взвод ел свинью. Давно так не нажирался, съел почти всю голову, ухо только осталось. Бросил его русскому мужику, но наша овчарка ловко перехватила добычу. Было очень смешно».

источник

[Макаренко]

Боевой путь

Я начал служить в июне 41-го года. Но я тогда был не совсем военным. Мы назывались вспомогательной частью и до ноября я, будучи шофёром, ездил в треугольнике Вязьма – Гжатск — Орша. В нашем подразделении были немцы и русские перебежчики. Они работали грузчиками. Мы возили боеприпасы, продовольствие.
Вообще перебежчики были с обоих сторон, и на протяжении всей войны. К нам перебегали русские солдаты и после Курска. И наши солдаты к русским перебегали. Помню, под Таганрогом два солдата стояли в карауле, и ушли к русским, а через несколько дней, мы услышали их обращение по радиоустановке с призывом сдаваться. Я думаю, что обычно перебежчики это были солдаты, которые просто хотели остаться в живых. Перебегали обычно перед большими боями, когда риск погибнуть в атаке пересиливал чувство страха перед противником. Мало кто перебегал по убеждениям и к нам и от нас. Это была такая попытка выжить в этой огромной бойне. Надеялись, что после допросов и проверок тебя отправят куда-нибудь в тыл, подальше от фронта. А там уж жизнь как-нибудь образуется.




Потом меня отправили в учебный гарнизон под Магдебург в унтер-офицерскую школу и после неё и весной 42-го года я попал служить в 111-ю пехотную дивизию под Таганрог. Я был небольшим командиром. Но большой военной карьеры не сделал. В русской армии моему званию соответствовало звание сержанта. Мы сдерживали наступление на Ростов. Потом нас перекинули на Северный Кавказ, потом я был ранен и после ранения на самолёте меня перебросили в Севастополь. И там нашу дивизию практически полностью уничтожили. В 43-м году под Таганрогом я получил ранение. Меня отправили лечиться в Германию, и через пять месяцев я вернулся обратно в свою роту. В немецкой армии была традиция — раненых возвращать в своё подразделение и почти до самого конца войны это было так. Всю войну я отвоевал в одной дивизии. Я думаю, это был один из главных секретов стойкости немецких частей. Мы в роте жили как одна семья. Все были на виду друг у друга, все хорошо друг друга знали и могли доверять друг другу, надеяться друг на друга.
Раз в год солдату полагался отпуск, но после осени 43-го года всё это стало фикцией. И покинуть своё подразделение можно было только по ранению или в гробу.




Убитых хоронили по-разному. Если было время и возможность, то каждому полагалась отдельная могила и простой гроб. Но если бои были тяжёлыми и мы отступали, то закапывали убитых кое-как. В обычных воронках из под снарядов, завернув в плащ-накидки, или брезент. В такой яме за один раз хоронили столько человек, сколько погибло в этом бою и могло в неё поместиться. Ну, а если бежали – то вообще было не до убитых.

Наша дивизия входила в 29 армейский корпус и вместе с 16-ой (кажется!) моторизованной дивизией составляла армейскую группу «Рекнаге». Все мы входили в состав группы армий «Южная Украина».

Как мы видели причины войны. Немецкая пропаганда.

В начале войны главным тезисом пропаганды, в которую мы верили, был тезис о том, что Россия готовилась нарушить договор и напасть на Германию первой. Но мы просто оказались быстрее. В это многие тогда верили и гордились, что опередили Сталина. Были специальные газеты фронтовые, в которых очень много об этом писали. Мы читали их, слушали офицеров и верили в это.

Но потом, когда мы оказались в глубине России и увидели, что военной победы нет, и что мы увязли в этой войне, то возникло разочарование. К тому же мы уже много знали о Красной армии, было очень много пленных, и мы знали, что русские сами боялись нашего нападения и не хотели давать повод для войны. Тогда пропаганда стала говорить, что теперь мы уже не можем отступить, иначе русские на наших плечах ворвутся в Рейх. И мы должны сражаться здесь, что бы обеспечить условия для достойного Германии мира. Многие ждали, что летом 42-го Сталин и Гитлер заключат мир. Это было наивно, но мы в это верили. Верили, что Сталин помирится с Гитлером, и они вместе начнут воевать против Англии и США. Это было наивно, но солдатом хотелось верить.

Каких-то жёстких требований по пропаганде не было. Никто не заставлял читать книги и брошюры. Я так до сих пор и не прочитал «Майн камф». Но следили за моральным состоянием строго. Не разрешалось вести «пораженческих разговоров» и писать «пораженческих писем». За этим следил специальный «офицер по пропаганде». Они появились в войсках сразу после Сталинграда. Мы между собой шутили и называли их «комиссарами». Но с каждым месяцем всё становилось жёстче. Однажды в нашей дивизии расстреляли солдата, который написал домой «пораженческое письмо», в котором ругал Гитлера. А уже после войны я узнал, что за годы войны, за такие письма было расстреляно несколько тысяч солдат и офицеров! Одного нашего офицера разжаловали в рядовые за «пораженческие разговоры». Особенно боялись членов НСДАП. Их считали стукачами, потому, что они были очень фанатично настроены и всегда могли подать на тебя рапорт по команде. Их было не очень много, но им почти всегда не доверяли.

Отношение к местному населению, к русским, белорусам было сдержанное и недоверчивое, но без ненависти. Нам говорили, что мы должны разгромить Сталина, что наш враг это большевизм. Но, в общем, отношение к местному населению было правильно назвать «колониальным». Мы на них смотрели в 41-ом как на будущую рабочую силу, как на территории, которые станут нашими колониями.

К украинцам относились лучше. Потому, что украинцы встретили нас очень радушно. Почти как освободителей. Украинские девушки легко заводили романы с немцами. В Белоруссии и России это было редкостью.




На обычном человеческом уровне были и контакты. На Северном Кавказе я дружил с азербайджанцами, которые служили у нас вспомогательными добровольцами (хиви). Кроме них в дивизии служили черкесы и грузины. Они часто готовили шашлыки и другие блюда кавказской кухни. Я до сих пор эту кухню очень люблю. Сначала их брали мало. Но после Сталинграда их с каждым годом становилось всё больше. И к 44-му году они были отдельным большим вспомогательным подразделением в полку, но командовал ими немецкий офицер. Мы за глаза их звали «Шварце» — чёрные ( ;-))))

Нам объясняли, что относится к ним надо, как боевым товарищам, что это наши помощники. Но определённое недоверие к ним, конечно, сохранялось. Их использовали только как обеспечивающих солдат. Они были вооружены и экипированы хуже.

Иногда я общался и с местными людьми. Ходил к некоторым в гости. Обычно к тем, кто сотрудничал с нами или работал у нас.

Партизан я не видел. Много слышал о них, но там где я служил их не было. На Смоленщине до ноября 41-го партизан почти не было.

К концу войны отношение к местному населению стало безразличным. Его словно бы не было. Мы его не замечали. Нам было не до них. Мы приходили, занимали позицию. В лучшем случае командир мог сказать местным жителям, что бы они убирались подальше, потому, что здесь будет бой. Нам было уже не до них. Мы знали, что отступаем. Что всё это уже не наше. Никто о них не думал…





Об оружии.

Главным оружием роты были пулемёты. Их в роте было 4 штуки. Это было очень мощное и скорострельное оружие. Нас они очень выручали. Основным оружием пехотинца был карабин. Его уважали больше чем автомат. Его называли «невеста солдата». Он был дальнобойным и хорошо пробивал защиту. Автомат был хорош только в ближнем бою. В роте было примерно 15 — 20 автоматов. Мы старались добыть русский автомат ППШ. Его называли «маленький пулемёт». В диске было кажется 72 патрона и при хорошем уходе это было очень грозное оружие. Ещё были гранаты и маленькие миномёты.

Ещё были снайперские винтовки. Но не везде. Мне под Севастополем выдали снайперскую русскую винтовку Симонова. Это было очень точное и мощное оружие. Вообще русское оружие ценилось за простоту и надёжность. Но оно было очень плохо защищено от коррозии и ржавчины. Наше оружие было лучше обработано.

Артиллерия***65279;***65279;***65279;***65279;***6 5279;***65279;***65279;***65279;***65279;

Однозначно русская артиллерия намного превосходила немецкую. Русские части всегда имели хорошее артиллерийское прикрытие. Все русские атаки шли под мощным артиллерийским огнём. Русские очень умело маневрировали огнём, умели его мастерски сосредотачивать. Отлично маскировали артиллерию. Танкисты часто жаловались, что русскую пушку увидишь только тогда, когда она уже по тебе выстрелила. Вообще, надо было раз побывать по русским артобстрелом, что бы понять, что такое русская артиллерия. Конечно, очень мощным оружием был «шталин орган» — реактивные установки. Особенно, когда русские использовали снаряды с зажигательной смесью. Они выжигали до пепла целые гектары.

О русских танках.

Нам много говорили о Т-34. Что это очень мощный и хорошо вооружённый танк. Я впервые увидел Т-34 под Таганрогом. Два моих товарища назначили в передовой дозорный окоп. Сначала назначили меня с одним из них, но его друг попросился вместо меня пойти с ним. Командир разрешил. А днём перед нашими позициями вышло два русских танка Т-34. Сначала они обстреливали нас из пушек, а потом, видимо заметив передовой окоп, пошли на него и там один танк просто несколько раз развернулся на нём, и закопал их обоих заживо. Потом они уехали.

Мне повезло, что русские танки я почти не встречал. На нашем участке фронта их было мало. А вообще у нас, пехотинцев всегда была танкобоязнь перед русскими танками. Это понятно. Ведь мы перед этими бронированными чудовищами были почти всегда безоружны. И если не было артиллерии сзади, то танки делали с нами что хотели.

О штурмовиках.

Мы их называли «Русише штука». В начале войны мы их видели мало. Но уже к 43-му году они стали очень сильно нам досаждать. Это было очень опасное оружие. Особенно для пехоты. Они летали прямо над головами и из своих пушек поливали нас огнём. Обычно русские штурмовики делали три захода. Сначала они бросали бомбы по позициям артиллерии, зениток или блиндажам. Потом пускали реактивные снаряды, а третьим заходом они разворачивались вдоль траншей и из пушек убивали всё в них живое. Снаряд, взрывавшийся в траншее, имел силу осколочной гранаты и давал очень много осколков. Особенно угнетало, то, сбить русский штурмовик из стрелкового оружия было почти невозможно, хотя летал он очень низко.

О ночных бомбардировщиках

По-2 я слышал. Но сам лично с ними не сталкивался. Они летали по ночам и очень метко кидали маленькие бомбы и гранаты. Но это было скорее психологическое оружие, чем эффективное боевое.

Но вообще, авиация у русских была, на мой взгляд, достаточно слабой почти до самого конца 43 года. Кроме штурмовиков, о которых я уже говорил, мы почти не видели русских самолётов. Бомбили русские мало и не точно. И в тылу мы себя чувствовали совершенно спокойно.




Учёба.

В начале войны учили солдат хорошо. Были специальные учебные полки. Сильной стороной подготовки было то, что в солдате старались развить чувство уверенности в себе, разумной инициативы. Но было очень много бессмысленной муштры. Я считаю, что это минус немецкой военной школы. Слишком много бессмысленной муштры. Но после 43-го года учить стали всё хуже. Меньше времени давали на учёбу и меньше ресурсов. И в 44-ом году стали приходить солдаты, которые даже стрелять толком не умели, но за то хорошо маршировали, потому, что патронов на стрельбы почти не давали, а вот строевой фельдфебели с ними занимались с утра и до вечера. Хуже стала и подготовка офицеров. Они уже ничего кроме обороны не знали и, кроме как правильно копать окопы ничего не умели. Успевали только воспитать преданность фюреру и слепое подчинение старшим командирам.

Еда. Снабжение.

Кормили на передовой неплохо. Но во время боёв редко было горячее. В основном ели консервы.

Обычно утром давали кофе, хлеб, масло (если было) колбасу или консервированную ветчину. В обед – суп, картофель с мясом или салом. На ужин каша, хлеб, кофе. Но часто некоторых продуктов не было. И вместо них могли дать печенье или к примеру банку сардин. Если часть отводили в тыл, то питание становилось очень скудным. Почти впроголодь. Питались все одинаково. И офицеры и солдаты ели одну и ту же еду. Я не знаю как генералы – не видел, но в полку все питались одинаково. Рацион был общий. Но питаться можно было только у себя в подразделении. Если ты оказывался по какой-то причине в другой роте или части, то ты не мог пообедать у них в столовой. Таков был закон. Поэтому при выездах полагалось получать паёк. А вот у румын было целых четыре кухни. Одна — для солдат. Другая — для сержантов. Третья — для офицеров. А у каждого старшего офицера, у полковника и выше — был свой повар, который готовил ему отдельно. Румынская армия была самая деморализованная. Солдаты ненавидели своих офицеров. А офицеры презирали своих солдат. Румыны часто торговали оружием. Так у наших «чёрных» («хиви») стало появляться хорошее оружие. Пистолеты и автоматы. Оказалось, что они покупали его за еду и марки у соседей румын…

Об СС

Отношение к СС было неоднозначным. С одной стороны они были очень стойкими солдатами. Они были лучше вооружены, лучше экипированы, лучше питались. Если они стояли рядом, то можно было не бояться за свои фланги. Но с другой стороны они несколько свысока относились к Вермахту. Кроме того, их не очень любили из-за крайней жестокости. Они были очень жестоки к пленным и к мирному населению. И стоять рядом с ними было неприятно. Там часто убивали людей. Кроме того, это было и опасно. Русские, зная о жестокости СС к мирному населению и пленным, эсэсовцев в плен не брали. И во время наступления на этих участках мало кто из русских разбирался, кто перед тобой эссэман или обычный солдат вермахта. Убивали всех. Поэтому за глаза СС иногда называли «покойниками».

Помню, как в ноябре 42 года мы однажды вечером украли у соседнего полка СС грузовик. Он застрял на дороге, и его шофёр ушёл за помощью к своим, а мы его вытащили, быстро угнали к себе и там перекрасили, сменили знаки различия. Они его долго искали, но не нашли. А для нас это было большое подспорье. Наши офицеры, когда узнали — очень ругались, но никому ничего не сказали. Грузовиков тогда оставалось очень мало, а передвигались мы в основном пешком.

И это тоже показатель отношения. У своих (Вермахта) наши бы никогда не украли. Но эсэсовцев недолюбливали.




Солдат и офицер

В Вермахте всегда была большая дистанция между солдатом и офицером. Они никогда не были с нами одним целым. Несмотря на то, что пропаганда говорила о нашем единстве. Подчёркивалось, что мы все «камрады», но даже взводный лейтенант был от нас очень далёк. Между ним и нами стояли ещё фельдфебели, которые всячески поддерживали дистанцию между нами и ими, фельдфебелями. И уж только за ними были офицеры. Офицеры, обычно с нами солдатами общались очень мало. В основном же, всё общение с офицером шло через фельдфебеля. Офицер мог, конечно, спросить что-то у тебя или дать тебе какое-то поручение напрямую, но повторюсь – это было редко. Всё делалось через фельдфебелей. Они были офицеры, мы были солдаты, и дистанция между нами была очень большой.

Ещё большей эта дистанция была между нами и высшим командованием. Мы для них были просто пушечным мясом. Никто с нами не считался и о нас не думал. Помню в июле 43-го, под Таганрогом я стоял на посту около дома, где был штаб полка и в открытое окно услышал доклад нашего командира полка какому-то генералу, который приехал в наш штаб. Оказывается, генерал должен был организовать штурмовую атаку нашего полка на железнодорожную станцию, которую заняли русские и превратили в мощный опорный пункт. И после доклада о замысле атаки наш командир сказал, что планируемые потери могут достигнуть тысячи человек убитыми и ранеными и это почти 50% численного состава полка. Видимо командир хотел этим показать бессмысленность такой атаки. Но генерал сказал:

- Хорошо! Готовьтесь к атаке. Фюрер требует от нас решительных действий во имя Германии. И эта тысяча солдат погибнет за фюрера и Фатерлянд!

И тогда я понял, что мы для этих генералов никто! Мне стало так страшно, что это сейчас невозможно передать. Наступление должно было начаться через два дня. Об этом я услышал в окно и решил, что должен любой ценой спастись. Ведь тысяча убитых и раненых это почти все боевые подразделения. То есть, шансов уцелеть в этой атаке у меня почти небыло. И на следующий день, когда меня поставили в передовой наблюдательный дозор, который был выдвинут перед нашими позициями в сторону русских, я задержался, когда пришёл приказ отходить. А потом, как только начался обстрел, выстрелил себе в ногу через буханку хлеба (при этом не возникает порохового ожога кожи и одежды) так, что бы пуля сломала кость, но прошла навылет. Потом я пополз к позициям артиллеристов, которые стояли рядом с нами. Они в ранениях понимали мало. Я им сказал, что меня подстрелил русский пулемётчик. Там меня перевязали, напоили кофе, дали сигарету и на машине отправили в тыл. Я очень боялся, что в госпитале врач найдёт в ране хлебные крошки, но мне повезло. Никто ничего не заметил. Когда через пять месяцев в январе 1944-го года я вернулся в свою роту, то узнал, что в той атаке полк потерял девятьсот человек убитыми и ранеными, но станцию так и не взял…

Вот так к нам относились генералы! Поэтому, когда меня спрашивают, как я отношусь к немецким генералам, кого из них ценю как немецкого полководца, я всегда отвечаю, что, наверное, они были хорошими стратегами, но уважать их мне совершенно не за что. В итоге они уложили в землю семь миллионов немецких солдат, проиграли войну, а теперь пишут мемуары о том, как здорово воевали и как славно побеждали.

Самый трудный бой

После ранения меня перекинули в Севастополь, когда русские уже отрезали Крым. Мы летели из Одессы на транспортных самолётах большой группой и прямо у нас на глазах русские истребители сбили два самолёта битком набитых солдатами. Это было ужасно! Один самолёт упал в степи и взорвался, а другой упал в море и мгновенно исчез в волнах. Мы сидели и бессильно ждали кто следующий. Но нам повезло – истребители улетели. Может быть у них кончалось горючее или закончились патроны. В Крыму я отвоевал четыре месяца.

И там, под Севастополем был самый трудный в моей жизни бой. Это было в первых числах мая, когда оборона на Сапун горе уже была прорвана, и русские приближались к Севастополю.

Остатки нашей роты – примерно тридцать человек — послали через небольшую гору, что бы мы вышли атакующему нас русскому подразделению во фланг. Нам сказали, что на этой горе никого нет. Мы шли по каменному дну сухого ручья и неожиданно оказались в огненном мешке. По нам стреляли со всех сторон. Мы залегли среди камней и начали отстреливаться, но русские были среди зелени – их было невидно, а мы были как на ладони и нас одного за другим убивали. Я не помню, как, отстреливаясь из винтовки, я смог выползти из под огня. В меня попало несколько осколков от гранат. Особенно досталось ногам. Потом я долго лежал между камней и слышал, как вокруг ходят русские. Когда они ушли, я осмотрел себя и понял, что скоро истеку кровью. В живых, судя по всему, я остался один. Очень много было крови, а у меня ни бинта, ничего! И тут я вспомнил, что в кармане френча лежат презервативы. Их нам выдали по прилёту вместе с другим имуществом. И тогда я из них сделал жгуты, потом разорвал рубаху и из неё сделал тампоны на раны и притянул их этими жгутами, а потом, опираясь на винтовку и сломанный сук стал выбираться.

Вечером я выполз к своим.

В Севастополе уже полным ходом шла эвакуация из города, русские с одного края уже вошли в город, и власти в нём уже не было никакой.
Каждый был сам за себя.

Я никогда не забуду картину, как нас на машине везли по городу, и машина сломалась. Шофёр взялся её чинить, а мы смотрели через борт вокруг себя. Прямо перед нами на площади несколько офицеров танцевали с какими-то женщинами, одетыми цыганками. У всех в руках были бутылки вина. Было какое-то нереальное чувство. Они танцевали как сумасшедшие. Это был пир во время чумы.




Меня эвакуировали с Херсонеса вечером 10-го мая уже, после того как пал Севастополь. Я не могу вам передать, что творилось на этой узкой полоске земли. Это был ад! Люди плакали, молились, стрелялись, сходили с ума, насмерть дрались за место в шлюпках. Когда я прочитал где-то мемуары какого-то генерала — болтуна, который рассказывал о том, что с Херсонеса мы уходили в полном порядке и дисциплине, и что из Севастополя были эвакуированы почти все части 17 армии, мне хотелось смеяться. Из всей моей роты в Констанце я оказался один! А из нашего полка оттуда вырвалось меньше ста человек! Вся моя дивизия легла в Севастополе. Это факт!

Мне повезло потому, что мы раненые лежали на понтоне, прямо к которому подошла одна из последних самоходных барж, и нас первыми загрузили на неё.

Нас везли на барже в Констанцу. Всю дорогу нас бомбили и обстреливали русские самолёты. Это был ужас. Нашу баржу не потопили, но убитых и раненых было очень много. Вся баржа была в дырках. Что бы не утонуть, мы выбросили за борт всё оружие, амуницию, потом всех убитых и всё равно, когда мы пришли в Констанцу, то в трюмах мы стояли в воде по самое горло, а лежачие раненые все утонули. Если бы нам пришлось идти ещё километров 20 мы бы точно пошли ко дну! Я был очень плох. Все раны воспались от морской воды. В госпитале врач мне сказал, что большинство барж было наполовину забито мертвецами. И что нам, живым, очень повезло.

Там, в Констанце я попал в госпиталь и на войну уже больше не вернулся.
Источник
См.также:

Оккупированный Киев на венгерских фотографиях

"Сигналы" прошлого

Волховская битва из немецкого альбома.

Фотограф Франц Грассер в Белгородской области. 1943

Фотографии Франца Грассера. Восточный фронт ВМВ

[Музей Света]

Нашествие Наполеона ошибочно считают "легким". Враги уничтожали нашу Веру, культуру, надругались над святынями.

В результате нашествие, в огне пожарищ, погибло величайшее произведение русского народа «Слово о полку Игореве», множество летописей. Причем Запад, всегда декларирует, что несет нам свою «высокую» цивилизация. Очень смешно. Все равно как бомбежки Белграда или Триполи насаждали «права человека» и «общечеловеческие ценности»!

Мы почему то забываем, что неся «факел свободы», Наполеон изуверствовал на нашей земле не меньше Гитлера. Просто у него было меньше времени, всего полгода. Известна фраза этого глашатая европейских ценностей:


«Для победы необходимо, чтобы простой солдат не толь*ко ненавидел своих противников, но и презирал их».

Вот они и презирали нас. Разрушались монастыри, взрывались памятники архитектуры, в алтарях московских церквей умышленно превращались в конюшни и отхожие места, лютой смертью убивались священники, не выдававшие церковных святынь, насиловались монахини, древние иконами растапливали печи. При этом солдаты твердо знали, что пришли в варварскую дикую страну и что они несут в нее самую лучшую в мире культуру - европейскую. Что их император величайший полководец, сопротивляться которому — дико, нелепо и вообще глупо и нецивилизованно.

Банальный грабеж начался еще с дальних подступов к Москве. В Белоруссии и Литве солдаты уничтожали сады и огороды, убивали скот, уничтожали посевы. Причем военной необходимости в этом не было никакой, это были просто акции устрашения.

Как писал Е.В. Тарле: «Разорение крестьян проходившей армией завоевателя, бесчисленными ма*родерами и просто разбойничавшими французскими де*зертирами было так велико, что ненависть к неприятелю росла с каждым днем»

Настоящий грабеж и ужас начался 3 сентября 1812 года, на следующий день после входа в Москву, когда официально, приказом, было разрешено грабить город. Дочиста были разорены многочисленные московские монастыри. Они сдирали с икон серебряные оклады, собирали лампады, кресты. Церкви Заиконоспасского, Покровского, Новоспас*ского, Симонова, Крестовоздвиженского, Донского, Рож*дественского и других монастырей были превращены в конюшни.

Для удобства обзора они взорвали стоявшую рядом с Новодевичьим монастырем церковь Иоанна Предтечи. В Высокопетровском монастыре оккупанты устроили скотобойню, а соборный храм превратили в мясную лавку. Весь монастырский погост покрыт спекшейся кровью, а в соборе на паникадилах и на вколоченных в иконостас гвоздях висели куски мяса и внутренности животных.

В Андрониевском, По*кровском, Знаменском монастырях французские солдаты кололи на дрова иконы, лики святых использовали как ми*шени для стрельбы. В Чудовом монастыре французы, надев на себя и на своих лошадей митры и облачение духовенства, ездили так и очень смеялись. В Даниловом монастыре ободрали раку князя Даниила и сорвали одежды с престолов.

В Можайском Лужецком монастыре хранящаяся здесь икона святого Иоанна Предтечи имеет следы от ножа — французы использовали ее как разделочную доску, руби*ли на ней мясо. От исторических реликвий находившихся на территории Саввино-Сторожевского монастыря дворца царя Алексея Михайловича почти ничего не осталось. Кровать царя Алексея Михай*ловича была сожжена, дорогие кресла ободраны, зеркала разбиты, печи сломаны, редкие портреты Петра Великого и царевны Софьи похищены.

Иеромонах Знаменского монастыря Павел и священник Георгиевского монастыря Иоанн Алексеев были убиты. Священника церкви Сорока святых Петра Вельмянинова били прикладами, кололи штыками и саблями за то, что не отдал им ключи от храма.

Всю ночь он пролежал на улице, истекая кровью, а утром проходивший мимо фран*цузский офицер пристрелил отца Петра. Монахи Новоспасского монастыря похоронили свя*щенника, но французы потом три раза раскапывали его могилу — увидев свежую землю они думали, что в этом месте зарыли клад.

В самом Новоспасском монастыре старенького, за 70 лет, наместника иеромонаха Никодима избивали на гла*зах братии, требуя показать, где хранятся сокровища. В Симоновом монастыре французы вырубили ворота, избивали архимандрита Герасима и наместника Иосифа, но не могли ничего добиться. В Богоявленском монастыре казначея монастыря Аарона французы таскали за волосы, выдергивали бороду и затем возили на нем грузы, запрягая в телегу.

10-11 октября 1812 года под башни, стены и здания Кремля зало*жили пороховые мины. Если бы все случилось так, как хотел создатель современной Европы Наполеон, то Россия потеряла бы символ своей тысячелетней истории. Но Божьим промыслом ночью пошел дождь, загасил часть фитилей, остальные, рискуя жизнью потушили москвичи.

Однако часть зарядов сработала. До основания была снесена Водовзводная башня, наполовину разрушена Никольская. Частично был разрушен Арсенал, повреждены Грановитая палата, Филаретова пристройка, Комендантский дом. Пострадало здание Сената, а бронзовый Георгий Победоносец, укра*шавший купол Круглого зала, бесследно исчез.

По одной версии, он вместе с еще двумя предметами, составлявшими гордость Кремля, орлом с Никольских ворот и крестом с колокольни Ивана Велико*го, был вывезен в обозе «цивилизованных» оккупантов. До сих пор эти исторические реликвии не найдены. Уходя из Москвы, французы пыта*лись взорвать еще и Новодевичий, Рождественский, Алексеевский монастыри. Тут тоже случилось Чудо: монахам удалось вовремя потушить огонь и тем самым спасти свои обители.

Это только штрихи к поведению оккупантов. Вся правда еще страшнее. Что творили уже обреченные захватчики отступая, вообще не подается здравому смыслу. Но несмотря на это, к больным и ране*ным врагам россияне относились сочувственно. В Ново*девичьем монастыре заболевших французских солдат ле*чили, а в Рождественском делились с голодными оккупан*тами своей пищей. Рассказывая об этом, одна из монахинь пояснила: «Опять же жаль их, сердечных, не умирать же им голодною смертью, а шли ведь они на нас не по своей воле».

Русский человек добр. Иногда, даже излишне. Видимо и поэтому, огромная часть войска Наполеона осталась в России просто жить. По разным причинам. Большинству русские люди помогли просто Христа ради, подобрав их обмороженными и голодными. С тех пор появилось на Руси слово «шаромыжник», французского «шер амии». Они стали дворниками, швейцарами, образованные выбились в преподаватели французского. Они вполне прижились в России, стали совсем русскими.

Мы прекрасно помним их по многочисленным дядькам, гувернерам замелькавшим в русской литературе после 1812 года. Явившись родоначальниками многих известных фамилий, вроде Лурье, Машеров (от mon cher), Машановы, Жанбровы, Берги и Шмидты с многочисленными детьми, тоже в основном из наполеоновских немецких солдат.

Интересна и во многом, одновременно типична судьба Николая Андреевича Савина или Жана Батиста Савена, бывшего лейтенанта 2-го гвардейского полка 3-го корпуса армии маршала Нея, участника Египетских походов, Аустерлица. Последнего солдата той Великой армии. Он умер окруженный многочисленным потомством в 1894 году, прожив 126 лет, преподавая в Саратовской гимназии более 60 лет. Он до конца дней сохранил ясность ума, и помнил, что одним из его учеников был ни кто иной как Николай Чернышевский.

Он вспоминал, очень характерный эпизод. Как его захватили в плен казаки Платова. Разгоряченный Платов немедленно дал ему в морду, потом велел напоить водкой, чтобы не замерз, накормить и отправить в теплый обоз, чтобы оголодавший и обмороженный солдат не простудился. И потом постоянно справлялся о его здоровье. Вот такое было отношение на Руси к поверженному врагу. Поэтому они и оставались в России десятками тысяч.
























Владимир Казаков
источник

[люБОЛЬ]

Это Волгоградский тракторный завод. Или, вернее, то место, где он находился при проклятой советской власти и аццких коммунистах. И напрашивается риторический вопрос: а здесь-то что взорвалось, вызвав это опустошение?




9 августа 1990 года президент СССР Михаил Сергеевич Горбачёв подписал указ об образовании Фонда государственного имущества, задачей которой являлась «разработка и реализация программы преобразования государственных предприятий в акционерные общества и предприятия, основанные на иных формах собственности с одновременным осуществлением демонополизации производства». В частности, Волгоградский тракторный был преобразован в частное АО в 1992 году.Вот и результат.



( С )

[Макаренко]

Давно вымершая ветвь насекомых, которых с любовью называли «адскими муравьями», была обнаружена в янтаре возрастом 99 миллионов лет. Муравей застыл в янтаре с раскрытой челюстью, так и не отпустив свою жертву.

Этот свирепый хищник — недавно идентифицированный вид доисторического муравья, известный как Ceratomyrmex ellenbergeri. Ученые впервые увидели, как адский муравей питается. Его еда — вымерший родственник таракана.





«Ископаемые в таком отличном состоянии чрезвычайно редкие, особенно если это хищники», — говорит Филип Барден, изучающий эволюцию социальных насекомых в Технологическом институте Нью-Джерси (NJIT). «Как палеонтологи, мы размышляем о функции древних существ, используя доступные данные, но бесценно видеть вымершего хищника прямо в момент поимки своей добычи».

Муравьи — одни из самых разнообразных существ на планете Земля. На сегодняшний день ученые идентифицировали более 12 500 различных видов, и по примерным оценкам, существуе еще около 10 000 необнаруженных видов. Но ни один из этих муравьев не похож на то, что ученые нашли в янтарных месторождениях Мьянмы, Канады и Франции.

Барден говорит, что ротовой аппарат этих адских муравьев haidomyrmecine не похож на ротовой аппарат почти всех насекомых, живущих сегодня. Недавно идентифицированный адский муравей использовал свою нижнюю челюсть, чтобы пригвоздить свою жертву к рогоподобной лопасти наверху.

У других обнаруженных в прошлом адских муравьев также есть этот рог, и ученые считали его своего рода зажимом. Недавно найденная окаменелость возрастом 99 миллионов лет является первым реальным доказательством, подтверждающим это. В отличие от этих древних насекомых, современные муравьи и почти все другие живые гексаподы имеют нижние челюсти, которые движутся только по горизонтальной оси.

«С тех пор, как около ста лет назад был обнаружен первый адский муравей, остается загадкой, почему эти вымершие животные так отличаются от муравьев, которые существуют сегодня», — говорит Барден. «Эта окаменелость раскрывает механизм, лежащий в основе так называемого эволюционного эксперимента, и хотя мы видим множество таких экспериментов в летописи окаменелостей, у нас часто нет четкой картины эволюционного пути».



Адские муравьи на самом деле предшествовали наиболее распространенному предку всех современных муравьев, и даже тогда они были невероятно разнообразны. Другие пойманные в ловушку в янтаре виды были оснащены остроконечным ротовым аппаратом, и скорее всего использовались для питья крови своих жертв.

С другой стороны, современные муравьи выглядят совершенно иначе. У них обращенный вперед рот, что позволяет держать головы относительно параллельно земле, хотя они могут смотреть вверх и по сторонам. Адские муравьи почти не могли двигать головой и, скорее всего, ловили добычу ртом вниз.

Почему адские муравьи вымерли как род после почти 20 миллионов лет существования, до сих пор неизвестно. Возможно, это связано с их особенным хищническим поведением. Это доказывает, что даже самые разнообразные и вездесущие виды на Земле могут исчезнуть. Даже такое знакомое нам насекомое, как муравей. И вполне возможно, что даже человеческий род здесь не является исключением.

[люБОЛЬ]

Впервые промышленная катастрофа из-за взрыва нитрата аммония случилась в 1916 году на пороховой фабрике в городе Фавершем (графство Кент, Великобритания). Помимо 700 тонн аммиачной селитры, на заводе хранились 200 тонн тротила.

Взрыв
Второе апреля 1916 года было жарким воскресным днем. Оба комбината трудились во всю мощь — правда, по воскресеньям не работали женщины и подростки, так что на заводах была исключительно мужская смена. В полдень начался обеденный перерыв, и рабочие заспешили в столовые. В 12:02 клерк строительной компании, возводившей новые цеха на заводе «ЭЛК», заметил, что из кучи пустых мешков из-под тротила на углу здания 833 поднимается дым. Немедленно объявили пожарную тревогу.В отличие от «КПК» на соседнем производстве с пожарной безопасностью всё оказалось куда грустнее. Водяная магистраль была проложена, но отсутствовали насосы, местная пожарная команда насчитывала всего четыре человека и имела один ручной насос, не хватало даже пожарных ведер. Несмотря на то, что команда соседей была вызвана немедленно, те не смогли сразу приступить к тушению и начали прокладку шлангов от крайнего гидранта завода-соседа в 400 метрах от очага возгорания.Главную опасность, по мнению руководства заводами, представляли коробки с тротилом, сложенные вокруг начинавшего дымиться здания, — так что основные усилия бросили на вынос их на безопасное расстояние.Пока не удалось подвести воду в шланги, тушили при помощи вёдер с водой, передаваемых по цепочке.Пожар не казался особенно опасным — нитрат аммония считался трудноподрываемым, а тротил хоть и ярко горел, но без взрыва. Из города на всякий случай вызвали местных пожарных, однако те не смогли быстро добраться до места, поскольку к заводу вела всего одна плохая дорога. Для вывоза и завоза на комбинаты использовали в основном речные баржи. В 13:20 всё же удалось направить на здание, теперь полностью объятое пламенем, первый шланг. Вокруг было много людей: кто-то подавал ведра, кто-то продолжал перемещать коробки с тротилом, но хватало и зевак, наблюдавших за интересным зрелищем в свой обеденный перерыв.В 13:21 прогремел оглушительный взрыв, следом за ним ещё два.Первым разнесло на куски здание 833, а его горящие обломки привели к детонациям ещё трёх цехов: двух, где смешивали амматол и начиняли морские мины на территории «ЭЛК», и ещё одного по производству нитроглицерина на «КПК».Повреждения получили ещё более ста строений на обоих предприятиях, включая и разрушения от «подземных толчков, вызванных взрывом». Погибли 115 человек, более ста получили ранения.



Взрыв на химическом заводе в Оппау — тяжёлая техногенная катастрофа, произошедшая 21 сентября 1921 года на химическом предприятии компании BASF, расположенном близ городка Оппау, области Пфальц, входившей на тот момент в состав Баварии (ныне входит в состав города Людвигсхафена-на-Рейне, земля Рейнланд-Пфальц), и повлёкшая массовые жертвы и значительные разрушения.
Взрыв произошёл на заводе анилиновых красителей и удобрений, где также выпускались компоненты взрывчатых веществ и отравляющий газ фосген. За несколько месяцев до катастрофы на предприятии уже произошла тяжёлая авария, повлёкшая гибель ста человек: взорвалась ёмкость, в которой смешивали азот с водородом.
Непосредственной причиной трагедии послужила детонация при использовании взрывчатки для раздробления слежавшихся запасов сульфата и нитрата аммония^[1], складируемых в ожидании сезонного пика продаж сельхозудобрений в расположенном рядом выработанном глиняном карьере^[2]. До этого длительное время для этих целей использовались картонные трубки с чёрным порохом, не вызывавшим детонации. Однако подрядчик-взрывник решил сэкономить и применил для разрыхления слежавшихся солей более мощную взрывчатку — рекарок (смесь бертолетовой соли с бензином)^[2], которая инициировала детонацию взрывчатой смеси^[3]. В хранилище, в котором произошел взрыв, находилось 4500 тонн смеси сульфата и нитрата аммония, количество сульфонитрата аммония химически участвовавшего во взрыве оценивают в 10% от общего количества, то есть 450 тонн^[4][5]. Следует отметить, что для крупных взрывов нитрата аммония характерно не полное участие в реакции всего вещества, которое находится на месте взрыва^[5].

Памятник на кладбище Оппау

В Оппау из 1000 строений 800 было разрушено, 7500 человек остались без крова^[6]. В результате взрыва были разрушены близлежащие деревни Франкенталь и Эдигхайм. Стоявшие на близлежащих станциях поезда были сброшены с путей, а в радиусе 70 км, включая города Людвигсхафен и Мангейм, были выбиты стёкла во всех постройках^[7], звук взрыва был слышен даже в расположенном в 300 км Мюнхене. После взрыва, оставившего воронку размером 90 на 125 м и глубиной 20 м, начался сильный пожар, который был потушен только через несколько дней. Жертвами катастрофы стали 561 человек, свыше полутора тысяч получили ранения и ожоги^[1].
Невиданная мощность взрыва спустя десятилетия вызвала слухи о том, что якобы в Оппау взорвался ядерный заряд, сконструированный «гениальнейшими умами Германии»^[8].
Катастрофа в Оппау послужила прообразом для описания взрыва химического завода «Анилиновой компании» в Германии в романе А. Н. Толстого «Гиперболоид инженера Гарина»

[Макаренко]

Фото, сделанное после взрыва.
Архив Юрминского сельского поселения

Недавний взрыв аммиачной селитры в порту Бейрута унес жизни 173 человек, пострадали более 5 тыс. жителей города, нанесенный ущерб власти оценивают в 10-15 млрд долларов. Мощность удара, впечатляющие разрушения, а также многочисленные видеоролики, зафиксировавшие ЧП с разных ракурсов, сделали этот взрыв одним из самых ярких в истории человечества — после ядерных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.
Но взрывы селитры случались и ранее, в том числе и в СССР. Об одной из таких катастроф регулярно вспоминают жители села Юрминки Тюменской области. Здесь в июне 1971 года в день выборов в местные советы районных депутатов из-за пожара в машинно-тракторной мастерской взорвались 150 тонн аммиачной селитры. Это привело к гибели 34 человек и полному уничтожению центральной части деревни. Коллективной народной памяти о той трагедии у нас нет, она не входит в составляемые журналистами топы взрывов, но жители Юрминки ее помнят. Они регулярно собираются, чтобы почтить память погибших односельчан и вспомнить, что произошло.
В деревне Юрминка сейчас живут 429 человек, спустя почти 50 лет с момента трагедии о взрыве помнят все
Фото: Наше Аромашево / Vk.com

Воронка глубиной 13 метров

Вот как описывают те события журналисты районной газеты «Слава Труду» в репортаже с памятной церемонии, прошедшей в Юрминке в 2016 году.

После обеда сельчане увидели столбы черного дыма, поднимавшиеся с территории машинно-тракторной мастерской. Сельчане сбежались на пожар и стали заливать его водой. Рядом — много техники, цистерны с горючим. Люди бросились спасать добро, оттаскивать транспорт руками. Боялись, что взорвется бензин. Но взорвалась селитра. В старом, полуразрушенном сарае ее хранилось 150 тонн, сила взрыва была чудовищной. Через реку Вагай полетели булыжники и трактора, мало домов уцелело в деревне, а центральная ее часть была стерта с лица земли.
На месте взрыва образовалась воронка 13 метров в глубину и 64 метра в диаметре. В небо на сотни метров поднялся столб дыма и пыли в виде гриба, похожего на взрыв атомной бомбы, который было видно даже в самых отдаленных уголках района. Вышибло стекла даже в домах соседних деревень. В тот день погибло 34 человека, среди них были механизаторы, доярки, школьники, несколько членов избирательной комиссии и двое приезжих строителей из Белоруссии. Были семьи, в которых погибли родители, дети остались сиротами.

По несколько гробов на одной машине

«Мне тогда исполнилось 18 лет, и я в первый раз пошел голосовать, после чего направился к друзьям, — вспоминает житель Юрминки Александр Першин. — Потом вышли на крыльцо и увидели пожар. Поехали туда на велосипедах, не доехали метров 500-600, и взорвалось… Полетели камни, шифер, пыль, земля, с великов мы, конечно, попадали, потом встали и понять не можем, в чем дело?! Мимо тетя Шура Анякина бежит с дочерью. Мы тоже побежали. Смотрю, а у дяди Миши Першина дом горит, потушить мы его не смогли, и рядом загорелся следующий. От деревни непонятно что осталось. Столбы лежат, дома исковерканы. Люди вокруг воронки сперва ходили, искали убитых и раненых, а потом пригнали машины, начали грузить их и все оцепили, больше никого не подпускали, а собирали их до потемок».



Жители Юрминки на памятной встрече

Сергей Степанюк / газета «Слава труду»

Хоронили погибших на следующий день, говорит Александр Першин. При взрыве погибли его отец, дядя, две сестры. «По несколько гробов на одной машине везли, — вспоминает он. — Ну, а нам-то жить как-то надо было дальше. Все развалины разобрать заставили. Сестру с отцом похоронил, младшая сестренка осталась, сколотил сарайку в огороде, перетащили в нее все, что уцелело из домашней утвари, сложили печку, так с Надюшкой и выживали до октября месяца. А в начале ноября я в армию ушел».

В дороге все пить просила, да ногу вернуть

Чудом уцелел почти в эпицентре взрыва Валерий Скареднов. «Мы стояли в метрах 20-25 от горящего сарая, — рассказывает он. — Люди технику отталкивали подальше, сарай этот водой поливали. Он сперва горел, потом загудело как-то, столб пламени стал подниматься, а потом рвануло. Меня с коляски скинуло, летел по воздуху, еще что-то соображал. Когда упал, то сознание сразу не потерял, глаза открыл, а кругом темным-темно, а ведь только что солнце светило. Ну, думаю, не убило, так сейчас в пыли задохнусь, и сознание отключилось. Когда в следующий раз в себя пришел, то солнце светило уже по-прежнему ярко, а кругом все разбито, одежда на мне изорвана, люди уже ходят, родственников ищут. Я тоже нашел брата двоюродного, ноги у него на машине лежали, пена на губах, но дышал еще. Вове Скареднову 14 лет было. Потом стал сестру искать, нашли девочку лет 11, она была машиной придавлена, откопали, она в себя пришла. Ну, а потом пришли машины.

Мария Першина вспоминает, что взрывом ее отбросило на землю, из бедра вырвало кусок мяса. «Поднялась еле-еле, тапочек на мне нет, платье порвано, — говорит женщина. — Медичка подбежала, в больницу ехать велела. Увез меня в [райцентр] Аромашево Толя Носов на машине. Положили меня в коридоре, а народ-то все везут и везут. Кого сразу на операционный стол, а кого уже в морг. Вижу, заносят кого-то на носилках и ставят рядом со мной, глянула, и сердце оборвалось — ведь это же дочка, Любка моя! Ногу ей от колена оторвало… Ох и поревела же я. Говорят, дорогой, пока везли ее, все пить просила да ногу вернуть. Люба экзамены за восьмой класс сдала, а в тот день ходила в Кармацкое за аттестатом. Умерла она, и муж погиб, а меня зашили маленько и в Тюмень на самолете отправили, так что я их даже и похоронить-то не смогла».

источник

ВМЕСТО КОММЕНТАРИЯ:

Почему произошел взрыв
По рассказам очевидцев, взрыв произошел после того, как дети развели костер. По словам Александра Созонова, один мальчик погиб, а второй выжил, но его семья сразу после трагедии покинула деревню. Краевед, полковник ФСБ в отставке Александр Петрушин отмечает, что в те годы в сельском хозяйстве СССР начали активно использовать химические удобрения, но мало кто еще понимал, как правильно их хранить.
— Тогда была программа химизации сельского хозяйства. Удобрения (селитру) привезли и складировали в неприспособленных места хранения. Как правильно всем этим пользоваться, никто не учил. Это была серьезная трагедия, после которой прошли проверки, разбирался вопрос на уровне тюменского обкома КПСС. Выводы были сделаны, в частности, запретили складировать такое большое количество удобрений. Больше подобных ЧП в регионе не было, — рассказывает Петрушин.

[Музей Света]

На Славенском раскопе в Великом Новгороде недалеко друг от друга были найдены грамоты №516 и №509. В обеих упоминается Боян из Озерев, который должен 6 кун.




Берестяная грамота №516



Берестяная грамота №509Стратиграфическая дата грамоты №509: 1150-е - 1170-е гг.., внестратиграфическая - 1120-е - 1170-е гг. У грамоты №51 надёжной стратиграфической даты нет, а внестратиграфическая, как у №509.




Текст грамоты №516Перевод на современный язык:
У Опаля в Молвотичах 6 кун, у Сновида в Молвотичах 7 кун, у Торчина 3 куны. У Бояна в Озеревах 6 кун. У Местка в Велимичах 2 куны.




Текст грамоты №509Перевод на современный язык:
У Воислава возьми 10 кун иста (собственно долга) и 5 кун в качестве процентов: он не дал процентов за два срока. У Нежаты возьми десять кун и гривну. У Будоты возьми гривну процентов. У Бояна в Озеревах возьми шесть кун процентов. А отроку дайте по куне с человека.
Судя по №509, перечислены суммы причитающихся с указанных лиц процентов. Грамота № 516 скорее всего написана немного раньше, чем №509, поскольку в ней еще просто указано, что с Бояна причитается 6 кун (процентов), тогда как в №509 с него уже предписывается взять эту сумму.
Имя Боянъ имело широкое распространение. Другой Боян упоминается в берестяной грамоте №526; о Вещем Бояне говорится в "Слове о полку Игореве", запись о купчей на Бояню землю есть на стене Софийского собора в Киеве (граффито №25), в средневековом Новгороде была Боянь улъка. Известны употребления этого имени среди сербов, болгар, чехов, поляков. Имя может быть истолковано как "тот, которого боятся", "наводящий страх".
Имя Нежата также было популярно. В 1144 году в летописях упоминается новгородский посадник Нежата. А в 1078 году в Черниговской земле произошло сражение на Нежатиной Ниве.
Известны из документов и другие имена, кроме Будоты. Но оно имеет тот же корень, что и известные Будимир, Будислав.
Под отроком в грамоте №509 понимается сборщик дани или же его помощник.
Слово истинъ означает основную часть долга, намъ - "проценты", "лихва", а намомъ - "процентом", "в качестве процента".
Молвотицкий погост, центром которого был городок Молвотицы, упоминаемый в грамоте №516, находился в Деревской пятине. На территории этого погоста были деревни Озерица и Вельмичи.
При написании поста автор активно пользовался материалами с сайта gramoty.ru.