Братский Музей Света - в здании "Элегант-Падун"

[люБОЛЬ]

Записная книжка бойца Великой Отечественной, смесь песенника и учебки. Большинство знакомых песен, но есть и такие, которых не слышали: партизанские, про нехороших девушек, улыбающихся немцам. Некоторые команды тоже любопытные. "В спину, пли" - символично на фоне 1944 года, бежали немцы.


grejs

[Макаренко]

Антон приподнялся на постели и громко произнес: «Ich sterbe». Выпив бокал до дна, он с улыбкой сказал: «Давно я не пил шампанского», повернулся на левый бок — как всегда он лежал рядом с Ольгой — и тихо уснул.



Находясь в Баденвейлере, Чехов писал маме и сестре: "Здоровье мое поправляется, входит в меня пудами, а не золотниками", "Здоровье с каждым днем все лучше и лучше"... Меж тем силы оставляли его с каждым днем.


В статье, напечатанной в немецкой газете после смерти Чехова, его лечащий доктор Эрик Шверер писал: "Он переносил свою тяжелую болезнь, как герой. Со стоическим, изумительным спокойствием ожидал он смерти. И все успокаивал меня, просил не волноваться, не бегать к нему часто, был мил, деликатен и приветлив".

"Было поистине изумительно то мужество, с которым болел и умер Чехов! ", - позже скажет о нем Бунин.

Баденвейлер - райский уголок...



Баденвейлер. Курортная карта Чехова



Баденвейлер. Hotel Sommer, в котором умер Чехов



Поначалу Ольга намеревалась похоронить Чехова в Германии, однако поток телеграмм из России с выражением отнюдь не соболезнования, но тревоги о судьбе чеховской могилы заставил ее переменить свое решение:

«Сообщите Новое время подробности кончины брата. Александр».
«Когда и где будет похоронен Антон. Ответ оплачен. Суворин».
«Хороните Антона Москве Новодевичий монастырь. Ваня и Маша на Кавказе, Миша при матери. Михаил Чехов»







Берлинский поезд с прицепленным красным товарным вагоном, в котором находился гроб с покойным, прибыл в Петербург. Вдова писателя сопровождала его в вагоне первого класса. В кучке людей, встречавших поезд, находились Клеопатра Каратыгина и Наталья Гольден — последняя поведала своему спутнику о том, что двадцать лет назад она была ближайшим другом и помощником Антона Чехова.






Единственным официальным лицом на траурной церемонии оказался Суворин. Выйдя из купе, где находилась Ольга, Суворин рухнул на колени. Ему подали стул, и он долго сидел на нем, оцепенев и ничего не видя вокруг. Он позаботился обо всем: о панихиде, о временном пристанище для Ольги, об отправке вагона-рефрижератора в Москву. На платформе священник с небольшим хором отслужили короткую литию.

Транспортировка тела на столь большие расстояния требовала определенных условий. С этим связана чуть ли не скандальная история о том, как тело великого русского писателя было доставлено в Москву в вагоне, на котором красовалась надпись "Для перевозки свежих устриц".







Горький в письме к Е.П. Пешковой возмущался:

"Этот чудный человек, этот прекрасный художник, всю свою жизнь боровшийся с пошлостью, всюду находя ее, всюду освещая ее гнилые пятна мягким, укоризненным светом, подобным свету луны, Антон Павлович, которого коробило все пошлое и вульгарное, был привезен в вагоне "для перевозки свежих устриц" и похоронен рядом с могилой вдовы казака Ольги Кукареткиной. Это - мелочи, дружище, да, но когда я вспоминаю вагон и Кукареткину - у меня сжимается сердце, и я готов выть, реветь, драться от негодования, от злобы. Ему - все равно, хоть в корзине для грязного белья вези его тело, но нам, русскому обществу, я не могу простить вагон "для устриц". В этом вагоне - именно та пошлость русской жизни, та некультурность ее, которая всегда так возмущала покойного."





Завтра еду в Москву на похороны. Газеты полны заметками о Чехове - в большинстве случаев -тупоумно, холодно и пошло. Скверно умирать для писателя. Всякая тля и плесень литературная тотчас же начинает чертить узоры на лице покойника.
М. Горький - Е. П. Пешковой.




Горький писал, что ему очень запомнились два адвоката «оба в новых ботинках и пестрых галстуках - женихи. Идя сзади их, я слышал, что один говорит об уме собак, другой, незнакомый, расхваливал удобства своей дачи и красоту пейзажа в окрестностях ее».

Что это за публика была? Я не знаю. Влезали на деревья и — смеялись, ломали кресты и ругались из-за мест, громко спрашивали: „Которая жена? А сестра? Посмотрите — плачут! — А вы знаете — ведь после него ни гроша не осталось, все идет Марксу. — Бедная Книппер! — Ну, что же ее жалеть, ведь она получает в театре десять тысяч“ и т. д.

Шаляпин — заплакал и стал ругаться: „И для этой сволочи он жил, и для нее работал, учил, упрекал“»





Брат писателя Михаил вспоминал о самих похоронах так: "Мы приехали в Москву к самым похоронам. Нас встретил на вокзале в Москве В. С. Миролюбов и повез в карете к университету, так как тело уже прибыло из Петербурга и его несли с Николаевского вокзала в Новодевичий монастырь. Если бы наш поезд опоздал, то мы так бы и не попали на похороны. Несметные толпы народа сопровождали гроб, причем на тех улицах, по которым его несли, было прекращено движение трамваев и экипажей, и вливавшиеся в них другие улицы и переулки были перетянуты канатами."







Нам удалось присоединиться к процессии только по пути, да и то с трудом, так как в нас не хотели признавать родственников покойного и не пропускали к телу. Московская молодежь, взявшись за руки, охраняла кортеж от многих тысяч сопровождавших, желавших поближе протиснуться к гробу.





Точно сон, припоминаются его похороны. Холодный, серенький Петербург, путаница с телеграммами, маленькая кучка народу на вокзале, «вагон для устриц», станционное начальство, никогда не слыхавшее о Чехове и видевшее в его теле только железнодорожный груз. Потом - как контраст - Москва, стихийное горе, тысячи точно осиротевших людей, заплаканные лица. И, наконец, могила на Новодевичьем кладбище, вся заваленная цветами... Далекие и грядущие потомки, о счастье которых с такой очаровательной грустью мечтал Чехов, произнесут его имя с признательностью и с тихой печалью о его судьбе.
А. И. Куприн. «Памяти Чехова».




Так мы дошли до самого монастыря под охраной молодежи, которая заботливо оберегала нас от толпы. Когда же процессия стала входить в узкие монастырские ворота, началась такая давка, что я пришел в настоящий ужас. Каждому поскорее хотелось пробраться внутрь, и получился такой затор, что если бы не та же распорядительная молодежь, то дело не обошлось бы без катастрофы.




Еле пронесли сквозь ворота гроб, еле вдавились в них мы с депутатами и близкими к покойному людьми, а народ все напирал и напирал. Слышались возгласы и стоны. Наконец ввалилась на кладбище вся толпа - и стали трещать кресты, валиться памятники, рушиться решетки и затаптываться цветы.

Брата Антона опустили в могилу рядом с отцом. Мы взглянули в нее последний раз, бросили по прощальной горсти земли, она ударилась о крышку гроба - и могила закрылась навсегда».



А. П. Чехов. Скульптура работы С. Т. Коненкова. 1908




Памятник Чехову в Баденвейлере. К сожалению, он был уничтожен немцами во время Первой Мировой Войны.
М. П. Лилина и К. С. Станиславский у этого памятника:






Могила Чехова на Новодевичьем кладбище



Спустя 30 лет на родине Чехова отмечали эту скорбную дату. Советская власть признала Чехова классиком, и даже почему-то социально близким. Наверное, ему повезло уйти до 1917 года...

Историк из Таганрога писал в своём дневнике в 1935 году:

Идут так называемые «Чеховские дни». Ожидали из Москвы важных гостей,
для них энергично готовились, но приехали только актеры Художественного
Московского театра; вдова Чехова артистка Книпер и сестра, Мария Павловна
Чехова, Но тем не менее программа выполнялась. К этим дням шла
асфальтировка Петровской улицы днем и ночью при свете рефлекторов. 29 мая
вечером поставили на асфальтированной части милиционеров в белых рубахах, в
касках и белых перчатках. Они постоянно свистели и живописно делали знак
рукой, чтобы не переходили улицу среди квартала, а только на перекрестках. Но
так как это было неожиданное новшество, то этого никто не понимал, тем более,
что езды по улице нет никакой, а особенно вечером. Немудренно, что публика
смеется и не только переходит по прежнему там, где кому нужно и просто идет по
улице, потому что по асфальту идти хорошо, и нет толкотни, как на тротуарах.
Поезд, на котором были московские артисты, был встречен таганрогскими
артистами с букетами цветов, среди артистов московского театра была и жена
Чехова, но из представителей города при встрече не было никого, ни председателя
горсовета, ни Варданиана, играющего роль губернатора и даже более того,
московские артисты должны были явиться к Варданиану, и он их принимал.
Что Варданиан так поступал — неудивительно, откуда ему знать тонкости
этикета, но чего ради, и за какими милостынями они пошли к нему
представляться. Затем московских гостей, то есть собственно артистов возили по
разным учреждениям, где они высказывали необходимые похвалы городу,
оттеняя мысль, что это город советский, а не Чеховский, который был
несравненно хуже. Может быть, это так освещали местные газеты, а если нет, то
удивительно, потому что и М. П. Чехова и Вишневский не были в Таганроге более
50 лет, конечно за это время город должен был перемениться к лучшему. Затем
восхищались городским садом, насаженным в 1809 году и действительно
великолепным, но приписывать заслугу «социалистическому Таганрогу», конечно
смешно, создать такой сад в 15 лет невозможно.
Особенно восхищала аллея философов. Действительно своими могучими
берестами и кленами, а не маленькими бюстами не видными за роскошной
зеленью Сократа, Платона, Гомера, Пифагора, под которыми к тому же подписи
нет и наша публика в недоумении от этих «дедов».
Показывали, конечно, то, что было приготовлено к показу, например ясли
металлургического завода, а ясли в бывшем Николаевском приюте, где дети
голодают, где одна ванна на весь приют, не показывали.
На металлургии был такой курьез: директор Колесников показывая
цветники во дворе завода обмолвился, сказав здесь когда-то стояло четыре
доменные печи, а теперь чудесный цветник. Едва ли этим можно похвалиться
городу, где индустрия составляет его гордость.
На каждом шагу указывали параллель старого Чеховского Таганрога и
нынешнего. Но никто не сказал, что взамен таких украшений, как снятый
памятник Петра Великого знаменитого Антокольского и памятник Александру I
еще более знаменитого Мартоса, поставлены гипсовые бюсты. На место снятого
здания монастыря поставлен огромный сундук, именуемый жилым дворцом.
Вместо прекрасной набережной усаженной деревьями на Воронцовской
набережной совершенная пустыня, вместо Палестинской часовни, где была
большая картина Айвазовского «Хождение по водам» груда камней, вместо
кипучей жизни порта, где во время навигации не было ни проходу, ни проезду
совершенный пустырь, где ходить по вечерам страшно. Здесь М. Попандопуло
ограбили и подстрелили.
К приезду гостей сделана бездна мишуры, украсили цветники на улицах и
газонах, многое не успело взайти, кое-что взошло. Но эти украшения далее 1 июля
не доживут, трава засохнет, барьерчики будут поломаны и даже не
беспризорными собаками, потому что они слишком эфемерны.
Для чествования писателя было физкультурное шествие полуодетых
молодых людей и молодых женщин в трусиках, затрудняюсь назвать их девицами,
потому что едва ли девушка в таком наряде пойдет по улице. Бедный А. П. Чехов,
любивший изящную, со вкусом одетую женщину, если бы он знал, пришел бы в
отчаяние от этого чествования.

Оригинал: skif_tag

[люБОЛЬ]

Строгановскiй музей разместилъ сканы Лицевого иконописнаго подлинника 1829 г. Нарисовано довольно качественно, единственное жаль, что некоторыя прориси сделаны только начерно. Можно посмотреть: часть 1, часть 2. Но на мой взглядъ, смотреть черезъ Flash довольно неудобно. Поэтому я вытащилъ все изображенiя и разместилъ ихъ на Photo.Qip.Ru, а также соединилъ все въ одинъ PDF-файлъ (66 МБ) и залилъ на Box.Com. vladlysen

[Макаренко]

Отправить детей за город, зашторить окна, убить домашних животных — почему многие лондонцы избавились от своих собак и кошек в начале войны.



В первую неделю Второй мировой войны в Лондоне погибли сотни тысяч собак и кошек, их попросили умертвить их хозяева. Из любви.

Сотнями стояли горожане, аккуратно выстроившись перед приютом для животных на севере Лондона. С ними ждали кошки и собаки. Для животных жизнь здесь подошла к концу.

Люди принесли своих любимцев, чтобы их умертвили.

По всему городу в эти дни умирали домашние животные. Ветеринарные клиники и приюты для животных были заняты беспрецедентной работой по уничтожению. Крупные предприятия организовали ночные смены, поскольку иначе не справлялись с работой.

Это произошло в сентябре 1939 года, в первые недели Второй мировой войны. По меньшей мере 400 тысяч собак и кошек пали тогда жертвами расправы в одном только Лондоне — четверть всех домашних животных.

Союз по защите собак NCDL использовал для усыпления хлороформ; помощники должны были убивать собак ударами тока. Вскоре предприятия уже не знали, куда девать трупы. Большинство были отнесены к большому санаторию для животных, который в трудный момент предложил для этих целей луг на своей территории.

Сегодня там даже нет памятной дощечки, которая бы напоминала о массовом захоронении. Вероятно, этот эпизод плохо вписывается в собственный образ британцев: всплеск коллективной истерии в стране, считающей себя любительницей животных.

Развязавшийся убой начался более или менее спонтанно, без убедительных причин. Это подтверждает британский историк Хильда Кин (Hilda Kean). В ее последней книге она пытается выяснить, что могло привести к бойне домашних животных. (*).

Общество защиты животных RSPCA, к которому она обратилась за информацией для расследования, сначала заявило, что не имеет об этом понятия и что о массовом уничтожении животных в начале войны ничего неизвестно. Однако, еще тогда все крупные ежедневные газеты подхватили тему убоя, часть из них была настроена критически. Само общество RSPCA подробно описывало объем акции в отчете о деятельности в военные годы. Защитники животных даже заблаговременно, в ожидании воздушных атак, пополняли запасы хлороформа и боеприпасов. Когда же война начала требовать все больше и больше человеческих жертв, судьба животных оказалась в забвении.

Кин собрала разнообразный материал — не только официальные документы и газетные объявления, но и личные дневники и письма людей.

Вывод Кин: в повседневной жизни британцы практически не выказывали паники. Продукты еще не нормировались, и для животных, как и прежде, было достаточно мяса больных лошадей. Также не было непосредственной опасности для жизни и здоровья; воздушные атаки на Лондон начались только летом 1940 года.

Очевидно, владельцы ликвидировали своих животных просто из предосторожности, из-за неясного страха перед тем, что может произойти.

Несомненно, просто беспомощное ожидание войны было изнурительным. И поэтому власти рекомендовали активно к ней готовиться. Горожане прислушались. «Они отправили детей за город, сшили шторы, чтобы завесить окна, и перекопали свои грядки для выращивания овощей, — пишет Кин. — И убили своих домашних животных».

Никаких указаний для этого не было. И позиция властей сначала была неоднозначной. Официальное руководство рекомендовало тем, кто не сможет заботиться о безопасности своих животных, рассмотреть возможность усыпления. С другой стороны, в скором времени государству пришлось заботиться о пропитании и крове для выживших домочадцев.

Четкие указания в начале войны, считает автор, могли бы спасти многих четверолапых. Эксперты в правительстве, очевидно, не подумали, что домашние животные в городах давно уже получили новую функцию. Они перестали расчетливо оцениваться, как когда-то сельскохозяйственные животные, по даваемому ими количеству мяса, яиц или молока. Также и от сторожевой и охотничьих служб они были, в основном, освобождены. Теперь они просто жили с людьми и стали любимыми членами семьи.

С изменениями пришли и непривычные заботы: что делать, если собака паникует во время воздушной тревоги? Если ей нельзя в бомбоубежище? Если кошка попадет под газовую атаку?

Многие владельцы животных содрогнулись, представив себе, как их подопечные должны будут оголодавшими бродить по разбомбленным кварталам. Кроме того нельзя было исключить, что нацистские войска скоро захватят остров. Впервые с 1688 года грозило вторжение врага.

В этой ситуации некоторые горожане даже подумывали убить собственных детей, чтобы избавить их от этого ужаса. Новым было то, что четвероногие создания смогли вызвать аналогичное чувство сострадания.

Историк Кин нашла немало примеров эмпатического отношения к домашним животным. Так черно-белый кот-подкидыш Лулу должен был умереть, потому что его хозяин посчитал невыносимым подвергать животное опасностям войны или отдать его в чужие руки — слишком глубокой была между ними связь. Смерть Лулу оставила, как уверял мужчина, «невыразимо глубокое чувство потери и скорби».

В итоге убийство из жалости среди человеческих детей не практиковалось в реальности, а вот среди животных — повсеместно. Им, как оказалось, просто не повезло: теперь они, почти как люди, вызывали глубокое сострадание. Но все еще оставались животными, чтобы в сомнительном случае их можно было убить.

Небольшое неудобство могло иметь решающее значение. Белый кролик Минни жил в зажиточном хозяйстве; обе хозяйские дочки возили его гулять в коляске для кукол. Когда семья от страха перед бомбами переехала к морю, Минни с собой взять было нельзя. Их друг застрелил животное, и кролик вернулся на стол в виде паштета. Дочь Алисон была несколько шокирована, но затем охотно положила себе мяса Минни: «Если кто-то должен ее съесть, то лучше тогда мы».

Но уже весной 1940 года, кажется, многие владельцы животных начали мучиться от раскаяния. Современники говорили о «Холокосте» — от древнегреческого слова, обозначающего жертвоприношение животных. Для обозначения убийств и преследования евреев этот термин начал использоваться только с 1942 года.

В последующие военные годы судьба выживших животных приняла неожиданный оборот. В письмах и газетных статьях люди трогательно писали, как выстояли в трудное время вместе со своими любимцами. Делились всем, и пищей, когда ее стало не хватать. Иногда голодающие люди стыдливо питались низкосортной кониной, иногда оставшийся кусок деликатесного филе отдавался домашнему животному. Часто за кормом для животных люди стояли так же долго, как и за собственными продуктами.

Хотя кормить кошек молоком было запрещено — по официальным оценкам эти лакомки выпивали до 80 миллионов литров молока в год. Но этот запрет существовал только на бумаге. Власти, вероятно, справедливо предположили, что это неосуществимо среди населения. К тому же они оценили патриотическую службу кошек в борьбе против крыс и мышей.

Собаки, в свою очередь, оказались полезными во время поисков жертв бомбардировок. По Лондону ходила история о псе Споте, который в течение 12 часов пытался раскопать засыпанную обломками семью своих хозяев — к сожалению, тщетно, все были мертвы. Полностью истощенный пес попал в ветеринарную клинику, где ему обработали кровоточащие лапы.

Прежде всего, животные помогали своим жизнерадостным нравом, они поднимали настроение и боевой дух — даже, и особенно, самые маленькие.

Местную славу получил воробей Кларенс. Его спасла вдова, которая помогала силам противовоздушной обороны. У нее Кларенс научился некоторым трюкам. Он играл в перетягивание каната со шпилькой, и при слове «сирена» он шмыгал в крошечное укрытие.

Кларенс был рядом и тогда, когда вдова делала обход бомбоубежищ. Веселый воробей умел развеселить свою публику при любых невзгодах. Кларенс прожил 12 лет, семь недель и четыре дня у вдовы. Когда воробей умирал, она протянула ему шампанское, которое он с удовольствием отхлебнул.

Писательница, жившая в те годы, писала, в чем заключалась ценность братьев наших меньших: они ничего не знали о войне и мучающих людей проблемах. Они жили обычной жизнью посреди разрушенного мира.

«Это были необычайные времена», — пишет Кин и подразумевает этим не убийства, которые были для нее лишь вопиющим отклонением на шкале того, что может случиться с домашними животными. Исключительной, считает она, была именно глубокая душевная связь между людьми и животными в течение военных лет.

В напряженной повседневной жизни послевоенного периода, напротив, многие животные снова опускались до уровня собственности, от которой каждый может избавиться без каких-либо веских причин.

Собачий приют Battersea жаловался на растущее число лондонцев, которые приносят своих питомцев, и только потому, что корм для них стал слишком дорогим. В 1947 году из-за недостаточной вместимости приютов снова должны были быть умерщвлены более 15 тысяч, якобы бродячих, собак.

* Хильда Кин: «Великая бойня кошек и собак» («The Great Cat and Dog Massacre»).

отсюда

[люБОЛЬ]

Много пишут о советских войсках, введенных в Прагу в 1968 г. О факте расстрела мирной демонстрации в Греции пишут очень мало. История всегда имеет двойное дно. Особенно, если сторона конфликта действует вопреки провозглашаемым ценностям.

Итак Греция, Афины. 3 декабря 1944 год. Полицией и британскими властями расстреляна мирная демонстрация.


Тела безоружных демонстрантов расстреляны полицией и британской армии в Афинах 3 декабря 1944 года Фото: Дмитрий Кессель

"Я все еще вижу это отчетливо, я не забыл," вспоминает 86-летний очевидец Тито Патрикиос. "В Афинах полиция вела огонь по толпе с крыши парламента на площади Синтагма. Молодые мужчины и женщины лежали в лужах крови, толпа неслась по лестнице в панике".


Британская армия, все еще находящаяся в состоянии войны с Германией, выдала местным жителям, сотрудничавших с нацистами, оружие, чтобы стрелять по мирным гражданам, поддерживающих партизан, с которыми Британия была союзником в течение трех лет. Толпа несла греческие, американские, британские и советские флаги, а скандировала: "Да здравствует Черчилль, Viva Рузвельт, Viva Сталин" в одобрение антигитлеровского союза. Двадцать восемь мирных жителей, в основном молодые парни и девушки, были убиты и сотни получили ранения.

Логика Великобритании была жестокой и коварной: Премьер-министр Уинстон Черчилль считал, что влияние коммунистической партии внутри движения сопротивления, которое он поддерживал в течение всей войны, - Фронт национального освобождения, EAM -, выросло сильнее, чем он рассчитывал. Мало того, он считал это влияние достаточным, чтобы поставить под угрозу план возвращения к власти короля Греции. Таким образом, Черчилль предательски поддержал сторонников Гитлера против своих бывших союзников.

Как последствие этого предательства Греция вверглась в пучину гражданской войны. Каждый греческий гражданин знает об этом событии, но воспринимает по-разному, в зависимости от того, на чьей стороне были его предки.

"Декабрьское восстание 1944 г. и гражданская война 1946-49 период отражается в настоящем", говорит ведущий историк Андре Геролыматос (Andr***233; Gerolymatos) ", потому что никогда не было примирения. Во Франции или Италии, если вы боролись с нацистами, Вы были уважаемы в обществе после войны, независимо от идеологии. В Греции, Вас преследовали люди, которые сотрудничали с нацистами, с одобрения Британии. Многое из того, что происходит в Греции сейчас - результат прошлого".

До войны Греция была под властью монархической диктатуры. Диктатор, генерал Иоаннис Metaxas, получил военное образование в кайзеровской Германии, в то время как греческий король Георг II - дядя принца Филиппа, герцога Эдинбургского - был британской закалки.

Оба диктатора и короля были анти-коммунистами, и Metaxas запретил Коммунистическую партию, КПГ. После начала войны, Metaxas отказался принять ультиматум Муссолини о сдаче и заявил о своей лояльности к англо-греческому союзу. Греки храбро сражались и победили итальянцев, но не смогли противостоять вермахту. К концу апреля 1941 года страна была оккупирована. Греки - сначала спонтанно, а позже в составе организованных групп сражались в сопротивлении. Правые и монархисты были нерешительнее, чем их политические противники. Естественными союзниками Англии были поэтому EAM - союз левого крыла и Аграрной партии в котором КПГ доминировала.

Оккупация была страшна. Зачистка и пытки женщин было распространенным средством для получения "признаний". Состоялись массовые казни, в целях запугивания стояли виселицы, охраняемые сотрудниками органов безопасности. В ответ ELAS (народно-освободительная армия Греции) проводила ежедневные контратаки на немцев. Партизанское движение родилось в Афинах, но базировалось в деревнях, так что освобождение Греции началось из сельской местности. Британцы проводили совместные операции с партизанами .

К осени 1944 года, Греция была опустошена оккупацией и голодом. Полмиллиона человек погибли - 7% населения. ELAS освободила десятки деревень и создала временные органы управления. После вывода немецких войск, ELAS сохранила 50000 вооруженных партизан за пределами столицы, а в мае 1944 согласилась с вводом британских войск, под командованием генерал-лейтенанта Рональд Скоби.


Черчилль высаживается на берег для участия в конференции

18 октября британцы создали временное правительство под руководством Георгиоса Папандреу и готовы были восстановить монархию. Люди встретили их как союзников и не испытывали ничего, кроме уважения и дружбы к англичанам. Мы понятия не имели, что уже потеряли нашу страну и наши права. EAM вышла из временного правительства из-за требований демобилизации партизан. Переговоры прекратисись 2 декабря.

Еще до 17 августе 1944 г. Черчилль написал "ЛИЧНО И СТРОГО СЕКРЕТНО". Сообщение для президента США Франклина Рузвельта,где говорилось,, очень вероятно, что EAM и коммунистические экстремисты попытаются захватить город.

В течение ноября, британцы приступили к строительству новой Национальной гвардии, которое поручили полиции Греции и разоружению военного ополчения. На самом деле, разоружение применялось только к ЭЛАС, не к тем, кто сотрудничал с нацистами.

Любое представление, что коммунисты были готовы к революции неверны в контексте Соглашения между Черчиллем и Сталиным в Москве 9 октября 1944 года. Юго-Восток Европы был поделен на «сферы влияния», в результате чего Сталин "взял" Румынию и Болгарию, а Англия, для того, чтобы сохранить равновесие в Средиземноморье, взяла Грецию.

Англичане и греческое правительство в изгнании решили с самого начала, что сотрудники ЭЛАС не будут допущены в новую армию. Черчилль хотел расправиться с КПГ с тем, чтобы иметь возможность восстановить короля. Греческие коммунисты решили не пытаться взять власть в стране, КПГ настаивали на лево-центристском правительстве. Если бы они хотели революции, они бы не оставили 50000 вооруженных мужчин за пределами столицы после освобождения.

Утром воскресенье 3 декабря несколько колонн греческих республиканцев, анти-монархистов, социалистов и коммунистов шли к площади Синтагма. Полицейские кордоны преградили им путь, но несколько тысяч прорвались. Когда они подходили к площади, человек в военной форме крикнул: "Стреляйте ублюдки!"

5 декабря генерал-лейтенант Скоби ввел военное положение и на следующий день отдал приказ о воздушной бомбардировке рабочего квартала.


На коленях: женщины протестуют против расстрелов

В конце Dekemvriana (Декемвриана, гражданская война), тысячи были убиты; 12000 представителей левых схвачены и отправлены в лагеря на Ближнем Востоке. Перемирие было подписано 12 февраля. Началась глава в греческой истории, известная как «белый террор», где каждого подозреваемого, помогавшего Elas во время Dekemvriana или даже нацистской оккупации отправляли в лагеря, созданные для их интернирования.

ЭЛАС, или Демократическая армия Греции, отвечала "красным террором". Они признавались в некоторых убийствах из мести. Но не в убийствах мирных жителей.

В декабре 1946 года, премьер-министр Греции Константинос Цалдарис, оценив возможность ухода англичан, посетил Вашингтон, чтобы искать американскую помощь. В ответ Госдепартамент США разработал план военного вмешательства, которое в марте 1947 года, легли в основу заявления президента Трумэна, которое стало известно как доктрина Трумэна. То есть вмешаться силой там, где коммунизм представляет угрозу. Все, что прошло в Греции по инициативе Великобритании был первый этап холодной войны.


Оригинал: prmarina

[Музей Света]

Я уже два раза сообщал об открытии братчанином Евгением Рыбаченко частного музея личного творчества на БЕРЕГУ БАЙКАЛА, УЛ. ГОРЬКОГО, 7,который он называет "избушка". Вот недавнее сообщение Из переписки с Евгением Рыбаченко. Но не все доезжают до музея. Поэтому Евгений прислал мне более точный фотоадрес. Рекомендую запомнить всем!





Меня радует реакция многих гостей Избушки, когда я показываю Шишкорону Королевы и говорю, что это главная Шишка в мире. С этим мнением соглашаются и русскоязычные, и англопонимающие иностранцы. Заходили и британцы, и тоже согласились. Притом британцы купили шишкобитлов и вежливо отказались от портрета Шишки-Королевы.Они вежливо поулыбались и согласились, что Королева - главная Шишка в мире. И категорически отказались от Её Шишкопортрета. Полагаю, из цензурных соображений.

Из письма Евгений Рыбаченко






В музее в июле появились стулья на которых вполне мог сидеть Антон-наш-Палыч Чехов.Какого года мебель - точно не известно. Но позапрошлый век. Они были в прежнем доме моих хозяев, у которых я арендую участок. Дома давно нет, но дом был очень большой и зажиточный. Хозяева золотишком занимались. Драга у них была.Дом был первый после церкви на берегу. А дольше остальная деревня. Чехов везде бродил, искал курицу, поэтому не мог пройти мимо такого дома. А значит и на стул вполне мог присесть.Планирую укрепить мемориальную табличку: "Любимые стулья Чехова".

Из письма Евгения Рыбаченко

ЕВГЕНИЙ РЫБАЧЕНКО В МОЁМ ЖЖ


Оригинал взят у vvm1955

[люБОЛЬ]

Экспозиция Братского Музея Света

Выяснить, на каком расстоянии человеческий глаз способен видеть пламя горящей свечи, американским астрономам Кевину Крисциунасу и Дону Карона помогла вторая по яркости звезда северного полушария нашей планеты — Вега. Растояние оказалось не таким уж большим, сообщается в статье на сайте библиотеки Корнелльского университета.


Ученые решили найти ответ на этот вопрос после просмотра рекламы, в которой производитель витаминов утверждал, что его продукция позволяет видеть пламя горящей свечи за 16 километров. Астрономы не поверили и обратились к более надежному источнику — поиску Google, который надавал им различных результатов: от пяти до 50 километров.

Тогда астрономы взяли телескоп, подключили к нему цифровую камеру и принялись наблюдать одновременно пламя свечи и сиявшую в небе Вегу. Отодвигая свечу и сравнивая полученные снимки с яркостью звезды, ученые добились одинакового свечения. Полученные данные для уравнения позволили определить расстояние, с которого свеча перестанет быть видна. Оно оказалось равным 2,6 километров. Крисциунас и Корона отметили, что рекламе не всегда стоит верить, а человеческий глаз способнее различать в ночном небе объекты шестой звездной величины.

ИСТОЧНИК

[Макаренко]

4 августа 1662 года в Москве приключился печально известный Медный бунт. (В те времена шла очередная война с Речью Посполитой… по её итогам к России отойдут Левобережье с Киевом и Смоленск – но как раз за год до интересующих нас событий обстановка складывалась отнюдь не в пользу русских ратей...) Впрочем – по порядку.



…Как известно, топливо войны – деньги… и в какой-то момент в царской казне они банально закончатся!.. (Отметим – к тем временам на российских просторах не было разведано никаких золотых или серебряных залежей – предки, не мудрствуя лукаво, чеканили отечественную монету из импортной). Зато имелась своя медь; и боярин Афанасий Ордин-Нащокин предложит простое и привлекательное решение – делать из неё деньги!..

(Нащокина ценили за бойкость ума, «складный слог»; и, особенно, – знание иностранных языков, а также, вообще «немецкого дела». Потому реформа будет немедленно претворена в жизнь – и поначалу, что называется, «пойдёт»).

…Выгода для истощённой казны казалась очевидной – теперь производство десяти рублей требовало на какие-нибудь двенадцать копеек меди!.. Дополнительный эффект получался от того, что налоги-то продолжали взимать серебром… но предки слыхом не слыхивали об инфляции – и слегка перестараются... (Надо сказать, свою лепту внес и криминал – поскольку сырьё для лучшего из товаров оказалось доступным, фальшивомонетчики активно включатся в гонку с официальным печатным станком).

…В результате этих совместных усилий цены стремительно рванут вверх, медные деньги обесценятся в полтора десятка раз – торговля окажется парализована, города поразит голод… В конце концов, утром 4 августа на Лубянке обнаружатся прокламации, изобличающие виновных – и начнётся!..



(Тут мы вынуждены взять паузу, и выразить некоторое сомнение… Да, в общепринятой версии всё начинается с «прокламаций» – и даже, для достоверности, упоминается, что они были «прибиты гвоздями или приклеены воском»… но, Воля ваша, много ли в тогдашней Москве имелось умеющих читать?.. Потому – представляется логичным, что волнения подняли специально обученные люди – и, учитывая военную обстановку, мы даже можем предположить, кто их обучал... Убедительная деталь – список «злодеев» во многом совпадёт с виновниками «соляного бунта», случившегося четырнадцатью годами раньше – словно у агитаторов не хватило фантазии. При этом обвиняли супостатов, как раз, в «сношениях с поляками»!..)

…Так или иначе, возбуждённая толпа разделилась: часть двинется к царю, в Коломенское – часть займётся обычными для «возмущённого народа» делами – то есть бесчинствами и грабежом. Алексей Михайлович выйдет к публике (предварительно спрятав обвиняемых и послав за стрельцами) – выслушает, пообещает разобраться… (Незаурядное мужество проявил в тот день «Тишайший государь»!)

…Умиротворённые неформальным общением с первым лицом, бунтовщики двинутся, было, обратно – но, на свою беду, столкнутся с остальной шайкой. (Вероятно, их товарищи разгромили всё, что смогли – и с новой силой возжелали справедливости). Толпа возвращается… при этом начинает всё настырней напирать на Алексея – и кто-то даже порывается «хватать царя за пуговицы»!..



…Возможно, тут бы и пресеклась Романовская династия (царица, укрывшаяся в доме, потом от переживаний проболеет год) – но подоспеют войска. Царь в последний раз призывает подданных разойтись, и…

…из десяти тысяч мятежников примерно две трети будут перебиты или схвачены на месте; около сотни утоплено в Москве-реке – и полтораста повешено «по горячим следам». (Некоторые историки делят эти цифры на два – другие даже уменьшают на порядок. Впрочем, дело не в точности – ясно, что бунт был достаточно серьёзным).

За скорой расправой последует тщательное дознание (у наиболее грамотных собирали образцы почерков и сличали с пресловутыми листовками!) – немало народу будет сослано, заклеймено и лишится конечностей. Впрочем – зачинщиков, якобы, так и не выявят (или засекретят результаты следствия).

PS: …Хотя медные деньги и не были основной причиной бунта, их эффект себя явно исчерпал… менее, чем за год программа будет свёрнута – и страна вернётся к серебряной монете. При этом выяснится-таки, что производители медяков «казну многую крали… и от того воровства обогатели большим богатством». (Ну, кто бы сомневался?!..) Впрочем, это – совсем другая история.



В этот день… 4 августа

[люБОЛЬ]

Вся жизнь Валентина Ивановича Петшика – пример верности. Своему делу, любимой женщине, семье, малой родине. Историк-самородок всю жизнь собирал материал о родной деревне Вершина и написал о ней книгу. Готовы и рукописи второй книги, но нет издателя, готового донести до широкого круга читателей уникальный исторический материал.
Дневники длиною в жизнь
Дом нашего героя в деревне Вершина находим безошибочно – по высоким, взметнувшимся ввысь мохнатым елям, посаженным по числу детей в семье Петшиков. Давно выросли и разъехались дети, а елки все тянутся к небу, как память об их детстве.
Дом и надворные постройки – тоже дело рук хозяина. Деревянные кружева, добротные ворота, старинный колодец – все построено на века.
Со своей супругой Еленой Осиповной Валентин Иванович прожил 55 лет. Это ли не пример семейной верности?
Наш герой – человек необыкновенный. В свои 92 года ходит прямо, работает много, сохранил удивительную остроту памяти, ясный ум, наблюдательность.
Наше знакомство начинается с Пушкина. Хозяин, лукаво улыбаясь, спрашивает:
– А помните ли вы письмо Татьяны к Онегину?
– Когда б надежду я имела хоть редко, хоть в неделю раз, в деревне нашей видеть вас, – внезапно волнуясь, словно на уроке литературы, припоминаю я классика.
– Но, говорят, вы нелюдим. В глуши, в деревне все вам скучно, – продолжает Валентин Иванович и с чувством читает отрывок до конца…



Потом он читает и свои стихи про парашютиста, пролетающего над родной Вершиной.
Стихи не случайны. И поэзия имела место в жизни нашего героя, и работа в парашютно-десантной пожарной службе авиалесоохраны. И 50 десантирований было в горящую тайгу. После травмы, полученной на службе, пришлось сменить профессию.
Работать Валентин начал очень рано – в семье, кроме него, было пятеро детей и горемычная нужда. Когда началась Великая Отечественная война, ему пришлось работать на Зиминском лесозаводе, в Черемховском каменном карьере, на Иркутском авиазаводе. Трудно в те годы приходилось всем. Молодой Валентин и его товарищи спали зимой в брезентовых палатках, не доедали. Все для фронта. Все для победы…
За свою долгую жизнь Петшик приобрел немало профессий – плотника, столяра, портного, скорняка. Он работал бригадиром комплексной бригады в Вершине, Дундае, Харагуне. Затем трудился агрономом и семь лет проработал секретарем парткома колхоза «Дружба».
Всю свою жизнь, с детства, Валентин Иванович непрерывно писал личные дневники, в которых отмечал важные события из жизни семьи и деревни, записывал воспоминания стариков, личные наблюдения, собирал вырезки из газет, старые документы, фотографии. Больше 60 лет у него хранятся студенческие конспекты с работами Ленина, где четким, каллиграфическим почерком описывается «Как нам реорганизовать Рабкрин». В отдельных тетрадях – его личные работы по животноводству, растениеводству. Глубокая и деятельная натура скрывается за этим богатейшим архивом.
Тут надо сказать, что и родословная нашего героя непростая – он потомок поляков-переселенцев, приехавших в Сибирь по Столыпинской реформе. «Переселенцев, а не ссыльных», – подчеркивает Валентин Иванович.
«Эта земля дала мне все…»
Накопленный материал подтолкнул его к написанию первой книги «Маленькая Польша в таежной Сибири». Она вышла в свет в 2008 году. Любовно и бережно собранный уникальный архив лег в основу книги – подлинной истории деревни Вершина. Книга рассказывает об освоении Сибири в XX веке, о переселенцах-поляках, их быте и традициях. Коллективизация, становление колхоза, история деревенской школы, природа, биографии известных людей – все нашло отражение в этом издании. Самое невероятное – автор составил родословную (буквально написал генеалогические древа) всех первопоселенцев Вершины. Отчего их потомкам теперь очень легко проследить семейную династию.
Помощь в издании книги оказала внучка Светлана Эдуардовна. Макет был собран в Норильске, напечатали книгу в Москве. Светлана оформила кредит на издательство, благодаря ей «Маленькая Польша в таежной Сибири» увидела свет тиражом в 500 экземпляров.
Валентин Петшик пишет: «Из Королевства Польского в 1909 году отправилось в Сибирь 623 тыс. переселенцев; в течение первых семи месяцев 1910 года – 316 тыс. С этого момента и начинается история сибирской деревни Вершина. Начинали историю села 59 польских семей шахтеров, приехавших сюда из Домбровского угольного бассейна. Семьи высадились из поезда в мае 1910 года на станции Черемхово. Деревню Вершина создали в 1910-х годах польские добровольцы, поехавшие осваивать Сибирь по программе Столыпинских реформ. Острое безземелье и нищета в Западных губерниях толкнули многих на переезд в поисках земли и лучшей доли».
О быте и традициях поселенцев Валентин Иванович писал так: «Несмотря на трудные жизненные испытания, повседневную занятость по хозяйству и в поле, поляки находили время для отдыха. В воскресные дни считалось большим грехом брать в руки топор, пилить пилой, копать землю, стирать и так далее. Строго соблюдался пост».
Недавно автор издания приступил к сбору материала для второй книги с рабочим названием «Листая страницы прошлого. Ханзой, Дундай, Харагун». У него осталось множество материала, не вошедшего в издание о Вершине. Это материалы об истории соседних деревень, уникальных людях, когда-то живших в этих краях.





Вот, например, Шарха Даниловна Няголова – доярка колхоза «Красный Харагун» Боханского аймака. Узнав о том, что в Иркутске начали готовить танки для фронта, объявлен сбор средств, горячо откликнулась на призыв. Продала корову из личного хозяйства, собрала все сбережения и передала 65 тыс. рублей на постройку танка. Именной танк Шархи в составе иркутской колонны ушел на фронт. Экипаж боевой машины, в создании которой участвовала простая сибирская крестьянка, успешно громил врага. После войны Шарха Няголова была удостоена медали за доблестный труд в годы Великой Отечественной войны.
Но когда удастся выпустить вторую книгу и успеет ли сделать это автор при жизни – неизвестно. Пока найти спонсоров для издательства не удается. Один из депутатских фондов, обещавших поддержку в издании книги, о ветеране больше не вспоминает. Но автор не теряет оптимизма и уверен – книга пробьет себе дорогу. Потому что нужна она и прошлым, и будущим поколениям. Прошлым – как память о них, будущим – как назидание в жизни.
– Каждый дом на моей земле – история. Если я не сделаю – многое забудется, уйдет. Эта земля дала мне все, что у меня есть. Я должен как-то ее отблагодарить, – говорит Валентин Иванович.
Жизнь его сложилась счастливо. Четверо детей, 10 внуков и столько же правнуков в семье Петшиков. И все они разъехались по огромной стране от Москвы до Дальнего Востока. Сын Анатолий – моряк-подводник, дочь Тоня – библиограф, дочь Маша – врач, сын Петр крестьянствует в Дундае. Большая дружная семья любит своего талантливого деда.
Он и сегодня полон сил и задумок. Собрал собственную родословную до четвертого колена, в которой 500 имен. Мечтает покрасить и облагородить дом, обветшавший за долгую жизнь. Продолжает искать спонсоров для новой книги.
– Я люблю жизнь, и это держит меня, – говорит на прощание Валентин Иванович.
Удивительный человек…

Людмила Шагунова

Матрена Бизикова

Подробнее на сайте газеты «Областная»:

[Макаренко]

[люБОЛЬ]

"Мы - только беспечные ландскнехты", - отвечал на допросах один из красных военспецов бывший генерал А. А. Свечин.

Кто победит: "мы" - или "они"? Кому придется грызть заплесневевшие сухари и мыкаться по ночлежкам на чужбине или болтаться в петле на Родине? Что же, наконец, дальше?

В 1919 году, в самый разгар гражданской войны, эти вопросы мучили подавляющее большинство населения при казавшей долго жить Российской империи.

Но если мирным жителям и солдатским массам враждующих сторон ничего серьезного не грозило, то их командирам, бывшим генералам и офицерам, в лучшем случае улыбалось премиленькое будущее на каторге.

Сделанный в 1918 году под угрозой немецкого нашествия выбор в пользу РККА в ходе гражданской войны вполне мог обернуться для военспецов репрессиями со стороны белых.





Моральное состояние многих бывших генералов и офицеров было не из лучших. Вот что писал о своих впечатлениях от разговоров с военспецами публицист Ф. Степун:

"Слушали и возражали в объективно-стратегическом стиле, но по глазам и за глазами у всех бегали какие-то странные, огненно-загадочные вопросы, в которых перекликалось и перемигивалось все - лютая ненависть к большевикам с острою завистью к успехам наступающих добровольцев.

Желание победы своей, оставшейся в России офицерской группе над офицерами Деникина с явным отвращением к мысли, что победа своей группы будет и победой совсем не своей Красной Армии; боязнь развязки - с твердой верою: ничего не будет, что ни говори, наступают свои".



Военспецов, по убеждениям перешедших к большевикам, было сравнительно немного. Из старых военачальников таких было мало, зато молодые генштабисты, капитаны и полковники, царской армии, получившие в РККА должности, о которых они в прежние времена и мечтать не могли, становились верными сторонниками советской власти.

Временем рождени "идейных" большевистских военспецов нужно считать июнь-июль 1919 года, когда РККА терпела поражение на Южном фронте гражданской войны, а над Петроградом нависла реальная угроза захвата его белыми.

Из-за этого в июне-июле 1919 года прокатились массовые аресты военспецов, занимавших различные ответственные посты.




К букету неприятностей большевиков добавился и ряд предательств: переход к белым 19 июня командующего 9-й армией, бывшего полковника Н. Д. Всеволодова и бегство через линию фронта 10 августа начальника штаба 8-й армии, бывшего полковника А. С. Нечволодова.

Стоит отметить, что 8-й армии вообще жутко не везло на начальников штабов: еще в октябре 1918 года с этой должности к белым сбежал В. В. Вдовьев-Кабардинцев, а в марте 1919-го - В. А. Желтышев.

Еще одним сильным ударом было бегство уже из штаба Южного фронта бывшего генерала и профессора Военной академии В. Е. Борисова.




Летом 1919 года советская власть была обеспокоена двумя проблемами: где найти надежных военспецов и на кого свалить неудачи на фронтах гражданской войны.

Обе задачи большевики выполнили удачно. Рокировка командного состава РККА дала блестящие для большевиков результаты - наконец они получили тех военспецов, которые служили им без всяких оговорок.

Главкомом Красной Армии стал бывший командующий Восточным фронтом генерал и генштабист Сергей Сергеевич Каменев. Фронты гражданской войны возглавили: Южный - бывший генерал-лейтенант В. Н. Егорьев, Восточный - бывший генерал-майор В. А. Ольдерогге, командующим Западного фронта остался бывший генерал-лейтенант Д. Н. Надежный.

Названные здесь бывшие офицеры и генералы, ставшие командующими фронтами, не изменили советской власти. Тем не менее, двое из них, а именно - В. А. Ольдерогге и Д. Н. Надежный арестовывались по делу "Весна", а С. С. Каменев в 1937 году был посмертно объявлен врагом народа.




Среди молодых офицеров процент приверженцев большевиков был несколько выше. Вот что рассказал об этом на допросах по делу - "Весна" бывший полковник А. Д. Тарановский:

"Я полагаю, что старый профессорско-преподавательский состав, пожалуй, был бы не прочь остаться на месте при входе Деникина и надеялся себя реабилитировать перед ним.

Что же касается молодого состава генштабистов, то тут бы, без сомнения, произошло разделение, и большая часть, на случай оставления Москвы, ушла бы с отходящими частями Красной Армии, обороняясь на линии Волги, и, может быть, дальше на Восток, т.к. их сверстники в Деникинской армии давно уже были испечены в генералы и служба их там была бы трудна". (ГАСБУ, фп, д. 67093, т. 248(187), с.27-об.)

Многим бывшим штаб и обер-офицерам льстили должности, предлагаемые большевиками. Особенно - когда им поручали быть командующими или начальниками штабов армий.

И здесь-то военспецы выкладывались на полную катушку, стремясь... нет, не принести большевикам победу, а доказать тем "старым хрычам", сидящим по другую линию фронта, что и они, молодые, на что-то способны.



Вот что рассказал на допросах уже упоминавшийся Сергей Дмитриевич Харламов: "Переведенный на фронт (штаб 15 армии, переформированной из 15 Латармии) я сразу за жил интересами армии.

О моей работе в 15 армии и политическом лице моем могут дать показания т. Берзин (начальник 4 управления штаба РККА), т. Данишевский К. К. и ряд других работников 15 армии.

Получение ответственной должности командующего 7 армии, должности, о которой я не мое бы и мечтать в старое царское время, окончательно делает меня не только просто лояльным гражданином, но и побуждает стремиться к скорейшему дальнейшему достижению побед над врагом.

Неудача обороны Нарвы и прорыв фронта войсками ген. Юденича (мой наштарм Люденквист оказался прохвостом, изменником и работал не на меня, а на Юденича) сильно меня обескураживает.



Приехавшего Председателя Революционного Совета Троцкого я прошу дать мне честь драться с противником хотя бы батальоном или полком. Получаю Колпинскую группу, бью войска Юденича под Павловском, Детским Селом, Гатчиной. Неожиданно получаю орден Красного Знамени.

В 20-м году перебрасываюсь на Юго-Западный фронт и назначаюсь начальником штаба Украинской Трудовой армии. Увлеченный работой по социалистической стройке и восстановлению Советского Народного Хозяйства начинаю заражаться энтузиазмом рабочих, не хвастаясь, могу сказать, что работаю здесь на совесть". (ГАСБУ, фп, д. 67093, т. 172, дело Харламова С. Д., с.15-об-17.)

Таким образом, летом 1919 года в РККА появились военспецы, готовые идти с большевиками до конца.



К весне 1920 года численность военспецов в РККА значительно сократилась за счет естественных потерь, репрессий со стороны большевиков и перебежчиков.

К 1 сентября 1919 года в Красную Армию было призвано 35502 бывших офицера (Директивы командования фронтов Красной Армии. - М., 1978, - Т. 4. - С. 274).

Но подготовленных командных кадров в распоряжении РККА больше не было. Поэтому весной 1920 года в армию стали в массовом порядке принимать бывших белых офицеров из армий, капитулировавших в Сибири, под Одессой и на Кавказе.

Как свидетельствуют многочисленные авторы, к началу 1921 года таковых было принято 14390 человек (Ефимов Н. А. Командный состав Красной Армии 1928. - Т. 2. - С. 95). Впрочем, бывшие белые офицеры принимались в ряды РККА лишь до августа 1920 года.



В РККА стали сотнями вступать бывшие, в том числе и белые офицеры. Большая их часть отправлялась на Западный фронт для борьбы с поляками. На Южном фронте, против Врангеля, в основном оставались старые, проверенные военспецы.

Из, в прошлом видных белых генералов, в 1920 году на службу к большевикам вступили: бывшие командующий Кубанской армией Н. А. Морозов, начальник штаба Уральской армии В. И. Моторный, командир корпуса в Сибирской армии И. Г. Грудзинский и многие другие.

А всего во время Польской кампании к РККА пришло одних бывших белых генштабистов 59 человек, из них - 21 генерал. ( Список лиц с высшим общим образованием в РККА к 1.03.1923. - М., 1923). Все они сразу же отправлялись на ответственные штабные должности.



Первоначально боевые действия как против армий Врангеля, так и против войск Петлюры с поляками вел Юго-Западный фронт. Командующим фронтом был в прошлом подполковник царской армии, будущий маршал Советского Союза Александр Ильич Егоров.

Должность его начальника штаба занимал бывший полковник Генштаба Николай Николаевич Петин. Членом Реввоенсовета фронта был сам Иосиф Виссарионович Сталин.

Егоров и Петин были опытными и талантливыми военачальниками. Оба они по разным причинам порывать с красными не собирались, А. И. Егоров, похоже, был обычным "служакой".

В 1905-1909 годах, будучи младшим офицером, а затем командиром роты, он участвовал в подавлении революционных восстаний на Кавказе. Причем собственноручно командовал расстрелами манифестаций.

В период Первой мировой войны, будучи на позициях, Александр Ильич написал талантливый очерк истории родного полка, и на его страницах распылялся в верноподданнических чувствах.

Наконец, в 1917 году Егоров, избранный в Совет солдатских депутатов, неоднократно менял свою политическую позицию, и до того как вступить в партию большевиков, успел побыть левым эсером.



Были ли у полковника генштаба Николая Николаевича Петина причины недолюбливать старый строй - неизвестно. Но из его боевой биографии явствует, что в Первую мировую он был очень хорошим штабным работником, причем прошел все стадии штабной службы от начальника штаба дивизии до офицера штаба Верховного главнокомандующего.

Чина полковника к окончанию войны на русском фронте ему было явно мало, тем более что большинство сокурсников Николая Николаевича по Николаевской военной академии к тому времени были уже генералами.



Впрочем, о позиции Петина можно судить и из одного любопытного архивного документа. В начале июля 1920 года начальник штаба Врангеля и бывший сослуживец Петина генерал П. С. Махров тайно передал Николаю Николаевичу просьбу посодействовать белым в их борьбе с большевиками.

И вот что Петин ответил: "...я принимаю за личное для себя оскорбление Ваше предположение, что я могу служить на высоком ответственном посту в Красной Армии не по совести, а по каким-либо другим соображениям. Поверьте, что если бы я не прозрел, то находился бы либо в тюрьме, или в концентрационном лагере.

С того самого момента, когда Вы с гене ралом Стоговым выехали из Бердичева перед вступлением туда призванных Украинской Радой немцев и австрийцев, я решил, что ничто не может оторвать меня от народа, и отправился с оставшимися сотрудниками в страшную для нас в то время, но вместе с сим родимую Советскую Россию.



Мажет быть, Вы по-прежнему думаете, что в России все военспецы работают по принуждению, под страхом расстрела, но такое заблуждение допустимо лишь рядовому офицерству, которое, насколько мне известно, Вы держите в полной слепоте.

Для Вас же, занимающего столь ответственную должность, как должность начштаба армии и пользующегося всеми средствами разведки как агентурной, так и при посредстве иностранной прессы, должна была давно открыться картина настоящего положения страны.

И я только удивлялся, как Вы, более других возмущавшийся в дни первой революции бесправием рабочего класса, до сего времени стоите в рядах злейших врагов народа ". (ЦГАРА, ф. 102, оп. 1, д. 56, с. 93.)



Официальным командующим Южным фронтом 21 сентября был назначен легендарный большевистский деятель М. В. Фрунзе-Михайлов. Реально же разрабатывали операцию по взятию Крыма начальник штаба фронта, бывший подполковник Генштаба И. X. Паука и помощник Фрунзе, бывший генерал-майор Генштаба В. А. Ольдерогге.

К тому времени на счету командовавшего в 1919 году Восточным фронтом Владимира Александровича Ольдерогге был разгром армий Колчака, а Иван Христианович Паука успел отличиться в первой половине 1920 года на посту командарма 13.










Оригинал: oper_1974

[Макаренко]

5 августа 1939 года, в боях на Халхин-Голе, батальонный комиссар Михаил Ююкин совершил первый известный в истории таран наземной цели.

…Двигатель бомбардировщика «СБ» был поражён зенитным огнём японцев уже на обратном пути, после окончания атаки. Поняв, что дотянуть до линии фронта не удастся, Ююкин прикажет остальным двум членам экипажам покинуть горящий самолёт – и после этого направит его в скопление японских войск… (Согласно легенде – комиссар атаковал дзот, но это, видимо, не так – с другой стороны, достоверных сведений о нанесённом врагу ущербе тоже нет).

…Тем не менее, августовская газета «Сталинский сокол» напишет: «На соседних самолетах товарищи видели, как комиссар железной рукой развернул горящий самолет и резким пикированием направил его в самую гущу скопления противника». Батальонный комиссар Ююкин будет посмертно награждён орденом Ленина; стрелок-радист старшина Пётр Разбойников (тоже посмертно) – орденом Красного Знамени. «Красного Знамени» удостоится и штурман Александр Морковкин – единственный из выживших членов экипажа. (Старший лейтенант успешно приземлится с парашютом и доберётся до своих… собственно, с его-то слов, в основном, эта история и стала известна).



PS: …Тем не менее, среди тех, кто вообще слышал о героическом таране, распространится твёрдое убеждение: спасшимся штурманом стал Николай Гастелло, о подвиге которого мы не так давно вспоминали – и который действительно был однополчанином Ююкина… Впрочем, это – совсем другая история.

В этот день… 5 августа

[люБОЛЬ]

источник

[Макаренко]

Так вот они какие, мини-бикини-69! Не просто фантазия режиссёра Гайдая из «Бриллиантовой руки» — в пуританском Советском Союзе действительно существовал целый каталог женского нижнего белья, причём явно эротического характера. В самом деле — не будешь же каждый день ходить на работу в дорогих и неудобных шелках.

cccp: Исподнее. Что носили советские женщины почти 40 лет назад
Мне попадалось достаточное количество каталогов советских времен, много видел и на просторах интернета.

Но этот буклет мне показался интересным не содержанием, а самим фактом существования такого каталога в период СССР.



Фото из блога cccpНа комментарии по этому делу я буду скуп, пусть отписываются сами женщины.





Фото из блога cccpЕдинственное, что могу сказать: на последней странице мы видим, что буклет 1974 года, хотя, думается, и сейчас женщины кое-что носили бы.





Фото из блога cccp




Фото из блога cccpЧитать полностью в блоге автора



Кадры из фильма «Бриллиантовая рука», режиссёр Леонид Гайдай, 1968 год


И этот каталог нижнего белья, и кадры из «Бриллиантовой руки» — понятное дело, скорее редкие исключения, чем правила советской действительности.

Скорее всего, это была разновидность «потёмкинских деревень» для международных выставок.

Представителям молодых поколений, наверное, стоит показать, что на самом деле лежало на полках большинства советских «промтоварных» магазинов:


Ситуацию немного (в основном в Москве, Ленинграде и других крупных городах) спасало нижнее белье, поступавшее из восточноевропейских социалистических стран.

И лишь совсем немногие женщины, преодолев стеснение, заказывали себе настоящее нижнее белье из западных стран у тех, кто выезжал туда в командировки или

ходивших в загранплавания моряков. «Драли» они за такие услуги, понятное дело, три шкуры.



По Советскому Союзу 1960-1980-х годов активно гуляла легенда, что наш вчерашний большой друг певец Ив Монтан попал в немилость именно из-за женского нижнего белья. Мол, устроил антисоветскую провокацию: прошёлся по московским магазинам и накупил «чего пострашнее»: лифчики с чашечками в форме колокола, панталоны-«парашюты» разных оттенков с начесом, а потом устроил в Париже выставку всего этого убожества. «Буржуазные» француженки, естественно, смеялись над страданиями трудящихся женщин СССР...
На самом деле, «дыма без огня», конечно, не было: Монтан и правда привёз во Францию «шедевры» советского интимного ширпотреба, но показал лишь на вечеринке для своих друзей и никакого ажиотажа такая «выставка» не вызвала. А в немилость певец попал за то, что осудил советское вторжение в Чехословакию в 1968 году, но об этом, понятное дело, вспоминать лишний раз не любили. Вот и пришлось штатным распространителям слухов придумывать байки про, якобы, страшное оскорбление, нанесённое миллионам несчастных советских женщин.

[люБОЛЬ]

Александр Майсурян чувствует в обществе потребность в музее революции и в качестве первого экспоната предлагает френч Керенского.— От редакции LJ Media


Родство двух одеяний несомненно, хотя их разделяет столетие

В этом году отмечается столетие революционных событий 1917 года. Сейчас все музеи революции в бывшем СССР закрыты или переименованы. Но всё-таки, по-моему, есть в обществе потребность в музее Революции. Нужно собрание реальных (или хотя бы виртуальных) предметов, которые помогали бы осознать и осмыслить прошедшее столетие. Вот, предлагаю для него экспонат №1 — френч Керенского.
Да-да, ведь это исходно именно его, Александра Фёдоровича, френч, первого в истории министра-социалиста на Руси. И уже потом этот френч стал одеянием Ленина, Сталина, Чан Кай Ши, Мао, Дэн Сяо Пина, Че Гевары, Пол Пота, Ким Чен Ира и Ким Чен Ына. И ещё получил название "сталинка". Всё это было потом...


А. Ф. Керенский во френче. Фото 1917 года

А сразу после революции Керенский шокировал многих своими непривычно простыми для министра одеяниями: френчем защитного цвета и рабочей курткой. Это была революционная одежда – символ всеобщего равенства. Журналист Исидор Гуревич в мае 1917 года опубликовал такую заметку под заголовком "Удивление": "Одна бывшая "её высокопревосходительство", жена видного сановника старого режима, сказала:
– Я могу всё понять, но не понимаю только, как это жена министра допускает, чтобы он появлялся всюду в простой рабочей куртке... Если у него нет камергерского мундира, то фрак же он может сшить!.. Если у него нет лент, звёзд и орденов, то он может же выхлопотать у французского или американского президента!".
Тотчас за попыткой "революции" против фраков и мундиров последовала и "контрреволюция". По крайней мере, в настроениях. В июне 1917 года либеральный сатирик Аркадий Аверченко посвятил этому вопросу целый фельетон и поднялся почти до философских обобщений. Любопытно, что по зрелом размышлении он фактически принял сторону старорежимной сановницы. "Вы помните, — спрашивал он, — что такое были министры старого, проклятого Богом и людьми режима? Помните, какими они Юпитерами, какими Зевсами громовержцами держались. Перед ними ходили на цыпочках, перед ними склонялись... В чем же дело?!!!! Я вам скажу, только вы на меня не обижайтесь: всё дело было в их мундирах, орденах, лентах и золотом шитье. И когда они в таком чучельном виде выходили перед толпой, все почтительно склоняли перед ними головы и по рядам нёсся благоговейный шепот: "Министр идёт, министр"... И важно проходил этакий позолоченный идол с каменным лицом, весь расцвеченный разноцветными балаболками, ленточками, крестиками, расшитый, расписанный, разрисованный — точь-в-точь та знаменитая писаная торба, которая, по свидетельству пословицы, так мила дурню.


Так одевались министры (Столыпин в мундире камергера), великие князья (Сергей Александрович) и цари (Александр II) до революции. Неудивительно, что на этом фоне наряд Керенского вызывал удивление

Граждане! Товарищи! Братья! Сделайте вывод: раз коллективному всероссийскому дурню нужна писаная торба... – так дайте ему эту "писаную торбу". Министры! снимайте ваши скромные рабочие куртки, которые так умиляли первое время – снимайте свои затрапезные пиджаки!.. Свободные русские товарищи ещё не доросли до того, чтобы уважать благородную бедность наряда. Они недостойны этого символа братского единения с ними... Дайте им убогую роскошь наряда, нацепите на себя фунтов десять золота, увешайтесь "Белыми Орлами", "Красными Подвязками" и "Зелёными Крокодилами", и когда вы в таком попугаечьем виде прибудете на митинг, перед вами растянут красный ковер, возведут под руки на трибуну и скажут: "Говорите, ваше высокородие". И никто не хлопнет вас по плечу, не попросит сигарку, и даже сам товарищ Троцкий уберёт ноги со стола и привстанет при вашем появлении...".
Придворные мундиры не сдавались просто так, без боя. Американский социалист Джон Рид приводил такую историю: "Любопытный случай произошёл с сенатором Соколовым, который в самом разгаре революции как-то явился на заседание сената в штатском костюме. Ему не позволили принять участие в заседании, потому что на нём не было предписанной ливреи слуги царя!".
Октябрь довёл революцию в одежде до конца. Фраки и расшитые золотом мундиры окончательно стали частью театрального или карнавального гардероба. После Октября даже оркестранты в Большом театре перестали надевать фраки и смокинги, а носили какие-то простонародные наряды, порой нарочито карикатурные. Немецкий дирижер Оскар Фрид в 1922 году посетил Россию. "Я сомневался, – рассказывал он, – уместно ли будет выступить перед новой пролетарской публикой во фраке". Беседуя с председателем Совнаркома, дирижёр завел разговор на эту тему: "Я счёл удобным задать вопрос о костюме. Ленин, не задумываясь, нашёл правильный ответ:
– Но, конечно же, дорогой господин дирижёр. Подход к нашей пролетарской публике не должен быть хуже, чем подход к старой буржуазии. И почему бы дирижёру, управляя оркестром, не выступить, как всегда, в праздничном костюме – во фраке?".
Самой модной, распространённой одеждой в начале 20-х годов сделались полувоенные френчи. Френчи серого или зелёного цвета в 20-е годы охотно надевал и Ленин. Характерная деталь – пуговицы на одном из таких френчей были разнокалиберными: очевидно, Владимир Ильич не придавал значения такой мелочи... Любопытно, что когда одна английская газета напечатала очерк о Крупской под заголовком "Первая леди", Ленин шутливо заметил, что правильнее было бы назвать очерк иначе, а именно "Первая оборванка".
С наступлением нэпа френчи были сильно потеснены иными нарядами. Журнал "Крокодил", например, в 1922 году печатал такие стихи В. О.:
Френчи всюду страшно надоели, –
Их носить становится неловко.
Нэпо-франты уж давно одели
Помесь из богемки и толстовки.

Но это было временное отступление. Френч (который стали называть "сталинкой") – самая популярная одежда советских руководителей 30-х годов.
Только спустя двадцать лет английские костюмы сумели взять "реванш". Отныне френчи стали достоянием истории. Даже тело Ленина в Мавзолее в 40-е годы переодели из революционного френча в классический костюм – в прежней одежде оно смотрелось бы как вызов новой эпохе.
В народном Китае полувоенные френчи носили вплоть до конца ХХ века, в Северной Корее – даже и в XXI веке. Правда, здесь к этому времени френч стал нарядом первого лица, Ким Чен Ира – всё его окружение было одето в другую одежду, более напоминающую обычные европейские костюмы... И уже мало кто вспоминал, что парадное одеяние Ким Чен Ира вело своё прямое происхождение от скромного френча Керенского...


Ленин во френче. Раскрашенная фотография. В этой одежде Владимир Ильич и был похоронен, и оставался в ней в гробу вплоть до 40-х годов


Ф. Решетников. Великая клятва. Речь И.В.Сталина на II Всероссийском съезде Советов 26 января 1924 года. 1949. Конечно, свою клятву верности заветам Ильича Сталин даёт во френче...


Любопытно, что на этом белогвардейском плакате А. Ф. Керенский изображён в своём "фирменном" френче, а никто из вождей большевиков в этой одежде не нарисован. С ними френч ещё не ассоциировался


Весь Китай после коммунистической революции 1949 года переоделся во френчи. На этих фотографиях запечатлена жена председателя Мао Цзян Цин до революции и после неё


Дэн Сяо Пин до конца жизни не расставался с френчем, он оставался его излюбленной одеждой


А это глава Демократической Кампучии (ныне Камбоджа) Пол Пот. На нём тоже френч...


Не только революционеры, но и контрреволюционеры в ХХ веке любили это простое и практичное одеяние. Генералиссимус Чан Кай Ши во френче


По этому плакату легко видеть, как менялась одежда руководителей Китая – от френчей Мао и Дэна к английскому костюму современной мировой "элиты"


Ким Чен Ын сейчас, возможно, последний представитель современной мировой "элиты", который продолжает носить френч, поддерживая 100-летнюю революционную традицию

P. S. Это был экспонат №1 для воображаемого, или виртуального музея Революции. Думаю, что следующий экспонат тоже должен быть связан с именем Александра Фёдоровича, и это должна быть... ну, в общем, совершенно очевидная и даже весьма знаменитая вещь, хотя и несколько виртуальная. Какая именно – об этом в следующий раз...

[Макаренко]

Вот, собственно, все выявленные на данный момент предки Владимира Ильича.





Про героического и могучего прадеда Мойшу Бланка читать здесь. Водка она завсегда замешана, да. Заодно роздано по щам "демонизаторам" образа Ильича и особо зацикленным на "еврейском вопросе":


Как православные, благородные дворяне вписывались за двух еврейских юношей и почему современные монархисты-антисемиты воют против своих же.

О роли императора Павла I в истории КПСС


Есть серьезные претензии к товарищу Сталину, который допустил в кинофильме "Суворов" (Мосфильм, 1940 год) карикатуризацию ключевой фигуры истории партии и ленинизма.
Жалобу в Политбюро писать боязно поздно, поэтому просто расскажем, что значит Павел Петрович для ленинцев, коммунистов и всего прогрессивного человечества


Все дело в дедушке Ленина - Николае Васильеве Ульянове.

Был он крепостным человеком помещика Брехова в селе Андросовке. В 1791 году Брехов отпустил расторопного и мастеровитого молодого "Николку" на оброк в Астрахань. Слово "расторопный" тут ключевое - "Николке" очень понравилось жить без барина и работать на себя, благо колонизация края шла полным ходом и предложение на рынке труда росло как на дрожжах. Короче, барина с оброком он кинул и вообще не вернулся.

Колонизация колонизацией, но империя-то российская: в Астрахани действовал указ от 14 марта 1745 года, прописывающий для беглых крепостных кнут и высылку к помещику, а при рецидиве - рванье ноздрей, клеймление и прочие приятные вещи. Николай Васильев прямо попадал под статью:
"При ревизии в Астрахани явились многие из подлых, объявивших о себе, что не знают своих помещиков, ни того, где родились, которых по указу о ревизии выслать оттоль велено, а оные подлые люди, по привычке жить кругом Астрахани, от той высылки бегут в Персию и там басурманятся, также в степи на Кубанску сторну на реку Куму и на Бухарску сторону за Яик и там, промыслом звериным питаясь, зверски в отчаянии живут".
Действующая глава государства, Екатерина Вторая, несколько гуманизировала наказание и предоставила, гхм, возможность некоторым оставаться. Выглядело это так:
"Тех подлых, кои задержаны будут, бить нещадно батогами с трех раз, и которые из них сознаются, тех высылать к своим помещикам, а которые и с третьего раза в утверждении своем утвердятся, тех приписывать к казенным вотчинам и при рыбных промыслах оставлять".

Вы знаете, что такое "бить нещадно батогами"? Это значит не считая ударов, со всей силы и по обнаженному телу (отдельные категории подданных били по одежде). Сознаваться можно было до и между подходами. Надо ли говорить, что переживших без фатального вреда для трудоспособности три битья подряд было единицы?

Угрозы угрозами, а возвращаться после битья к кинотому тобой помещику совсем не айс - многие все равно бегали, прятались по камышам и диким степным местам, возвращаясь в город после облав. Собственно, Николай Васильев так и жил, пока на российский престол не взошел Павел Петрович.

Павел Петрович смотрел на астраханскую проблему так: Низовья Волги обживать надо? - Надо! Осваивать и обустраивать надо? - Надо! Люди для этого нужны? - Нужны! Люди эти там есть? - Есть, но беглые. "Ну и пусть, что беглые - интересы империи важнее интересов помещиков, их и так маман избаловала" - рассудил Павел Петрович и, в 1797 году, Николай Васильев Ульянов, как и большинство его коллег, был зачислен в "астраханское старозашедшее общество". Что переводило его в разряд государственных крестьян и давало возможность спокойно и открыто обосноваться в Астрахани.
Что Николай Васильев и сделал,поселившись, сначала, в селении Новопавловском (староста записал его приметы: "ростом двух аршин 5 вершков; волосы на голове, усы и борода светло-русые, лицом бел, чист, глаза карие". ЖЗЛ, Трофимов Ж.А. "Илья Николаевич Ульянов).
В 1808 году он переселится в сам город, будет принят в цех красильщиков и портных и зачислен в мещанское сословие.
В 1812 году, сколотив небольшое состояние, купит дом и женится (что редкость - по любви) на мещанке Анне Алексеевой Смирновой. В 1831 году у них родится четвертый по счету сын, которого назовут Ильей. Дальше вы знаете.

Портрета Николая Василева не сохранилось (да и не было, наверное, никогда), но у Ленина был свой "дядя Вася" -Василий Николаевич Ульянов. Анна Ильинична Елизарова, которой и положено быть более сведущей в семейных преданиях, чем вождю пролетарской революции, утверждает, что он, по словам Ильи Николаевича, был "вылитый отец":


d_clarence

[люБОЛЬ]

[люБОЛЬ]

[Макаренко]

Немного жаль уходящего в прошлое искусства реальной почтовой переписки. Прекрасные открытки, почтовые конверты становятся частью скорее делового, чем личного общения. Времена дорогой писчей бумаги, пропитанной ароматом духов и высушенный цветок в знак сильной страсти давно канули в Лету. Впрочем и увлечение филателией, такое популярное во времена моего детства, утратило популярность. Хотя, несмотря на повальное собирание марок, эстетика почтовых отправлений в СССР хромала. Писали зачастую на вырванных из тетрадок листах и вкладывали послание в конверты со стандартными рисунками от Госзнака. Однако даже советские стандартные конверты отражали и вкусы отправителя, и историю страны. Если же человек вкладывал в оформление конверта свою любовь с привкусом страдания, может получиться настоящий шедевр.

Итак, история столетней давности с Каренинским оттенком.

Жил был в Великобритании маленький человек, художник-любитель, Фредерик Тольхерст. В 1905 году он женился на девушке по имени Эдит. Та родила ему двух детей, Веру и Реджинальда, а затем сбежала с одним чемоданом в руках за возлюбленным, далеко-далеко, в Уругвай. Судя по фотографии дама красотой не отличалась, но чувствуется сила характера. В те времена на такое редко кто отваживался.



Муж остался один с двумя детьми. Воспитанием ему заниматься было трудно, и он отправил малышей к родственникам. Часто их навещал, и очень много писал, виртуозно расписывая конверты.

Посмотрите на эту красоту. На конверте справа - сам отец в образе художника.









В 1938 году у Фредерика Тольхерста родилась внучка и он решил продолжить традицию. 28 мая 1940 года, через несколько месяцев после начала Второй мировой войны, он написал, что в 21 веке его письма будут представлять ценность. Так и случилось. Сейчас почтовые отправления Тольхерста выставлены в музейной экспозиции.

А вот судьба Эдит Тольхерст сложилась трагически. Не нашла она счастья в новом браке. Не заладилась любовь под знойным небом Уругвая, и беглая жена вернулась в Британию. Она просила бывшего мужа простить ее, но он не смог. Эдит поселилась у своей сестры и умерла от инфекционного заболевания в возрасте 39 лет. Ее похоронили в общей могиле.


Использованы материалы отсюда.

[люБОЛЬ]

Джон Смит - индеец, который прожил 138 лет.

В февральском выпуске газеты ««Миннеаполис Морнинг Трибьюн» за 1922 год был размещен некролог о человеке с самым заурядным именем Джон Смит. Однако его кончина вызвала интерес чуть ли не у каждого жителя города, ведь этому старику на момент смерти было 138 лет.





Индеец племени чиппева Джон Смит. | Фото: rarehistoricalphotos.com.


Индеец племени чиппева, проживавший в штате Миннесота, считался своеобразной достопримечательностью той местности. Все дело было в его возрасте. Считалось, что мужчина родился в 1784 году, а умер в 1922 году. У него было множество индейских имен и прозвищ, но американцы знали его как Джон Смит.





Джон Смит - самый известный индеец-долгожитель. | Фото: rarehistoricalphotos.com.



Снимок Джона Смита на природе. | Фото: joy4mind.com.


За свой долгий век Джон Смит принял участие в нескольких сражениях, был простым рыбаком, продавал открытки, застал запуск первого паровоза, на котором, кстати, он проехался бесплатно.





Джон Смит - индеец, который прожил 138 лет.| Фото: rarehistoricalphotos.com.



Казалось бы, фотографии как нельзя нагляднее демонстрируют удивительный возраст индейца, но в сохранившихся хрониках говорится, что Джон Смит перенес болезнь, после которой его кожа растрескалась. Одно из его многочисленных прозвищ звучало как Gaa-binagwiiyaaa («тот, у кого отслаивается плоть»).




Джон Смит в смокинге и цилиндре. | Фото: rarehistoricalphotos.com.




Джон Смит - индеец, который прожил 138 лет.| Фото: rarehistoricalphotos.com.


Когда самого индейца спрашивали, в какое время он родился, Джон Смит мог только вспомнить, что в день «падения звезд» ему было примерно семь-десять лет. Старик имел ввиду метеоритный дождь, который озарил небо над Соединенными Штатами Америки в 1833 году. Согласно этому утверждению, Джону Смиту на момент смерти было чуть меньше ста лет.



Погр****ьная табличка Джона Смита. | Фото: rarehistoricalphotos.com.


Однако гиды с большей охотой рассказывают про удивительного индейца-долгожителя с потрескавшейся от старости кожей, а туристы готовы передавать эту историю из уст в уста.
Источник: